Люди огня - Волховский Олег (книги бесплатно полные версии TXT) 📗

Марк взялся за рукоять восточного меча и слегка повернул. Щит отъехал в сторону. В стену был вмонтирован небольшой сейф.

— Так, Петр, запомнил? Катана. Слегка повернуть по часовой стрелке. Катану от рыцарского меча отличишь?

— Постараюсь. Зачем ты мне это показал?

Марк достал из нагрудного кармана сложенный вдвое листок из блокнота.

— Смотри. Первая строка — это код входной двери, вторая — код сейфа. Если со мной что-нибудь случится — войдешь и возьмешь все, что в сейфе. Только не тяни! Обещаешь?

— Я не могу обещать. Возможно, меня здесь не будет.

— Подожди хотя бы дня три.

— Марк, тебе надо бросать! Что ты задумал?

— Я редко, только в особых случаях. Не в том дело.

— Сегодня случай особый?

— Да. Поехали!

Марк не взял ни охраны, ни шофера. И плюхнулся на место водителя в своем «мерсе».

Он был весел какой-то ненормальной веселостью. Блеск в глазах. Я подумал: не умирал ли он. Нет! Взгляд сумасшедший, но земной. Не такой, как у бессмертных.

И что-то странное со зрачками. Как иглы. Сколько бесов уместится на конце иглы?

— Ты что, собираешься вести машину в таком состоянии?

— Это всего лишь морфий.

— Морфий что, не наркотик?

— Да так, лекарство, обезболивающее средство.

— Угу! Немного позже морфия открыли еще одно обезболивающее средство. Астму лечили, кашель, бронхит. От депрессии прописывали. Очень эффективное оказалось. Героином назвали.

Марк посмотрел на меня так, что я сильно усомнился, что в его шприце был морфий. Может ли вообще героинщик перейти на морфий? Чтоб я что-нибудь понимал в этих материях!

— Что болит-то?

— Душа.

Марк гнал так, что машина ревела на поворотах и пела резина. Сто в час, не меньше.

— Иди на хрен! Давай я поведу.

— Да ладно тебе.

— Здесь же горы! Тебе что, жить надоело?

Марк усмехнулся.

На поясе у него висела кобура с пистолетом. Тоже мне новость! Марк всегда ходил с оружием. Но сегодня она меня нервировала. Пьяный Марк был нефункционален, но вполне безобиден. С Марком под кайфом я еще не сталкивался.

Я боюсь Марка? Что за бред!

Пронеслись мимо Вифлеема. Появился указатель на Хеброн. И тогда Марк начал клевать носом.

— Марк! — заорал я. — Давай поменяемся!

— Я тебя прекрасно слышу, — сказал он. — Не ори.

— Ты спишь!

— Это другой сон. Спроси меня о чем угодно — я отвечу, я все вижу и слежу за дорогой.

— Ты спишь!

— И сплю тоже. Это как две программы по одному каналу: сон и реальность — одно просвечивает через

другое.

Как Марк следит за дорогой, я понял, когда мы подъезжали к Хеброну. Машина вильнула, как пьяная. К встречной полосе. К здоровому грузовику, несущемуся к нам навстречу.

Я бросился на руль. Увильнули! Дистанция была сантиметров десять.

— Марк, тормози!

Он тормозил! Но исключительно в переносном смысле. Хватит! Я нажал на тормоз за него, бесцеремонно отдавив ему ногу. Резина засвистела. Нас развернуло на девяносто градусов и вынесло на обочину. Слава Богу, трасса была не очень оживленная и в нас никто не впечатался.

— Все, Марк, выходи. Вроде живы.

Наконец он послушался. Я помог ему занять мое место, а сам сел на место водителя.

— Куда мы едем?

— На юг.

— Это я понял. Точнее.

— Тимна.

Я порылся в памяти.

— Это недалеко от Эйлата?

— Да. Копи царя Соломона.

— Шахты?

— Шахты. Медь добывали.

Я почувствовал холодок в груди. Струя холодного ветра.

Марк дремал. Я больше не стал проверять двойственность его состояния.

Беершеба… Иерохам… Сде Бокер…

Наконец Марк проснулся и объявил, что он в порядке и готов вести машину. Он действительно выглядел спокойным и уравновешенным, но насчет вождения я сомневался. К тому же до цели было уже недалеко.

— Обойдешься, — сказал я. — Что там?

— В шахтах?

— Ну конечно.

— Нас пытались убедить, что ничего: туннели-де обвалились, размыты водой и засыпаны песком. Пока мы не нашли подземный лабиринт, в котором можно разместить город. Точнее, нам показали вход — везде есть предатели.

— И что там было?

— То же, что в Бет-Гуврине.

— Лагерь «погибших»?

— То же, что в Бет-Гуврине! С начала и до конца. Только куда больше.

— Понятно. Ты решил исповедоваться?

— Ты мне вряд ли отпустишь грехи. Все, стоп! Приехали! Вылезай.

Мы были в огромной долине, окруженной скалами из белого и желтого песчаника. У подножия чахлые деревья с плоскими кронами, похожие на грибы. Белые россыпи камней. На камнях редкие кусты колючек. Синее небо, ни облачка. И температура сорок градусов в тени, но реально все пятьдесят, за отсутствием последней. Первое побуждение: немедленно вернуться в кондиционированную прохладу автомобиля.

— Это что, Чистилище?

— Да вроде того. Нам сюда!

Мы шли к красной скале с огромной аркой, образованной постоянной работой ветра и песка. Вверх, под палящим солнцем. Сердце заходилось. Я пожалел о том, что пил кофе.

На каменистом плато множество дыр в скале, в основном действительно засыпанных песком, но есть и опасные пропасти. Впереди три небольшие груды белых камней, явно сложенных рукой человека.

— Все, пришли.

— Что это?

— Шахты. Точнее, братские могилы. Петр, я не знал, что она была там.

— Кто она?

— Твоя Тереза.

Я задохнулся, голова закружилась, и потемнело в глазах. Жара, подъем, утренний кофе. И ощущение потери, словно у меня вынули сердце.

Помоги мне закрыть эту страшную пропасть в груди…

[149]

Я сел на камень у одной из могил.

— Здесь?

— Не знаю. Я не занимался похоронами. И о ней мне доложили потом. Опознали.

— Она собиралась в Бет-Шеарим.

— Там был перевалочный пункт. Небольшие катакомбы с каменными гробами, не то что здесь. Шахты по тридцать метров! Общину Бет-Шеарима мы уничтожили еще в марте. Ее там не было.

Я усмехнулся.

— Я вижу, ты славно тут поработал без меня.

Марк вынул пистолет. Этот жест показался мне угрожающим. Но он повернулся спиной и зашагал в пустыню. Я его не удерживал. Раздались выстрелы: Марк разряжал пистолет по камням и колючкам.

За один день я потерял Бога, возлюбленную и друга.

Ладанка Мейстера Экхарта до сих пор была при мне. Я открыл ее, вынул записку, развернул.

«Где Бог — там свобода, где несвобода — там не Бог».

Запоздалый афоризм. Несвобода Эммануила. Несвобода его причастия, его вина, его голоса, его взгляда. А где свобода Бога?

Я уронил ладанку и пустил записку по ветру.

Выстрелы прекратились. Марк возвращался. Сел рядом на камень, вынул пустой дымящийся магазин, демонстративно отпустил и отбросил ногой.

— Эммануил приказал мне убить тебя.

— И что же ты? Ты же ему верен.

— Тебе тоже.

— Гонка под кайфом входила в программу? Решил, что умрем вместе?

— Нет. Просто в этом состоянии я не боюсь… — Марк помедлил.

«Даже Эммануила», — подумал я.

— Даже себя, — закончил Марк. — Ты можешь больше не считать меня своим другом, но я им остаюсь.

Почти до Вифлеема мы молчали и не смотрели друг на друга. Машину вел Марк. Вначале вполне спокойно и на нормальной скорости. Только после Хеброна начал дергаться, нервничать, резко жать то на газ, то на тормоз и наконец сдался. Выехал на обочину, остановился.

— Петр, смени меня.

Я пожал плечами и сел за руль.

— Стой! Подожди немного.

Он достал из бардачка простую железную кружку, пол-литровую пластиковую бутылку из-под минералки, наполовину полную, и квадратный бумажный пакетик. В пакетике оказался белый порошок, который он высыпал на дно кружки. Туда же плеснул воды из бутылки. И достал шприц.

Больше всего меня поразила суровая обыденность происходящего. Не ампула с раствором (кто ему сделает в такой концентрации!) или хотя бы дистиллированной водой, не одноразовый шприц и чистые руки. Вот так на дороге, в железной кружке, водой из бутылки — и шприц, если теоретически и одноразовый, то никак не на практике.