Кошак (СИ) - Кузнецов Павел Андреевич (серии книг читать бесплатно .txt) 📗
Со всех сторон раздалось натуральное шипение. Кошки негодовали. Да и до меня, признаться, не до конца дошёл смысл её слов.
— Это моё решение, сёстры! — возвысила голос метиллия. — Так надо! Между ним и нами не должно остаться недосказанностей! Хватит! И почему именно я постоянно принимаю удар на себя? Я что, одна среди вас — валькирия?!
Шипение мгновенно стихло. В просторном салоне сгустилась тишина. Только в её обволакивающих щупальцах до меня наконец дошло, что уже несколько минут все системы аппарата молчат. Мы прибыли в конечную точку, но никого из стаи это не трогает. Слишком серьёзный вопрос задала сёстрам эта ненормальная, оказавшаяся на деле нормальнее многих.
Впрочем, кошки решили не усложнять и промолчали. Подобный ответ, превративший неудобный вопрос Мисы в риторический, устроил всех. Он же и несколько разрядил обстановку. Когда покидали аппарат, ватная тишина покидала его вместе с нами. Казалось, она намертво приросла к каждому из нас тугими вакуумными присосками, и не желала отпускать из своего пульсирующего размышлениями нутра. И в этом облаке эманаций чужих чувств отчётливей всего ощущался привкус вины. Чтобы хоть как-то выразить обуревающие стаю чувства, меня на выходе подхватили под руки обе наши Старшие — Милена и Арья. Не знаю, как на остальных, но на меня подействовало. В обеих кошках жила частичка меня, поэтому их присутствие рядом мгновенно переключало на совершенно иной лад, полностью выбивая любую опору из-под ног недовольства. Как можно обижаться на будущую мать твоего собственного ребёнка? А сразу на двух матерей, идущих рука об руку?!
Но тишина тишиной, а долго молчать сёстры не могли чисто физически. Только не эти фурии! Уже в коридоре Представительства, Арья начала новый диалог.
— Считай это испытанием — не скажу, что последним, но одним из самых серьёзных. Мисель в чём-то права, решив лечь на стол вслед за тобой. Это испытание доверия, и отнюдь не только твоего. Поверь, нам тоже придётся нелегко.
— А ещё, милый, я бы добавила к сказанному Вик одну деталь. Если ты оступишься… или ошибёшься с выбором… то не просто утратишь доверие стаи — ты подставишь нас всех под удар. Заставишь мучиться сначала осознанием, что ты нас предал — как сестёр, как боевых подруг, как любовниц, как… матерей твоих детей, настоящих или будущих. А после… мучиться стократ сильней, работая с тобой на столе. Именно на нас упадёт эта тяжесть. На меня, Арью, задорную Сайну, милаху Эйди, самоотверженную Мису, опытную и открытую для тебя Вик, беспощадную Тиш — для тебя надёжную и незыблемую, — на умничку Риту, немного шебутную, но по-настоящему преданную Лай. Сейчас мы выдюжим, но как оно обернётся тогда…
Ещё одно откровение Милены бросило в пучины раздумий, даже дрожь предвкушения схлынула, омытая волной нового чувства. И именно в этот момент вступила та самая милаха, Ди. Она догнала нас, идущих чуть впереди, и страстно заговорила. Никогда не видел юную метиллию такой! Её голос, казалось, ввинчивался своей экспрессией в сам спинной мозг.
— Кошак. Я тоже через это прошла. Сёстры, наши с тобой сёстры, драли меня… и было это словно вчера — по субъективному времени. Но осадка нет. Я им верила, и верю, они верят мне. Просто прими это как данность, как необходимую жертву Экспансии и всем нам. И знай: рано или поздно тебе тоже придётся провести через это сестру.
— Эйди права, — едва слышно произнесла Арья; она кусала губу и старалась на меня не взглянуть даже случайно. — Я не смогу долго быть в стае. Я здесь ради тебя, Кошак… ну и возможного улучшения кондиций рядом с тобой, в которое верят старшие сёстры, и в которое верю сама. Когда мы с тобой обсуждали ребёнка — там, на лайнере — я была излишне категорична. До сих пор жалею об этом. На самом деле мне приятно, что ты так глубоко участвуешь во мне и в нашем ребёнке. Нужно быть круглой дурой, чтобы не признавать этого. Республиканскую гордость нельзя обращать в фетиш. Как бы там ни было, но двое родителей смогут дать своему чаду значительно больше, чем поодиночке. Уже от того, что ребёнок будет видеть перед собой пример, как можно жить с любимым человеком душа в душу. А передача опыта?.. И вот теперь мне, и без того ощущающей вину за прошлое, предстоит участвовать в новом нелицеприятном действе. Тяжело, Кошак! Ну и да, когда я не смогу быть рядом, в стаю придёт молодая республиканка… Не кривись, кот!.. Я уверена, старшие не станут никого сюда переводить — чтобы не повторять опыта Миры, — а молодую можно подшлифовать «по месту». Так будет проще. И вот тогда… уже тебе, милый, придётся её драть. А потом успокаивать.
Я резко затормозил и, преодолев секундное сопротивление валькирий, обернулся к рыжей. Привлёк её к себе. Погладил по головке, шепча в самое ушко:
— Ничего, кошка. Твои слова тогда не обидели — они заставили думать. Выходит, не только меня… Это хорошо. Зато теперь мы вместе. Плевать, сколько пробудем рядом! Главное — ты согласилась. Ты молодец, Ар, правильно поступила. И не забывай: там, на лайнере, именно ты создала для меня атмосферу уюта и теплоты. Окажись там вторая Мира, всё могло быть не столь радужно… Это я должен быть тебе благодарен. Но я рад, что ты смогла что-то переосмыслить. Возможно, со временем, твои мысли сделают Республику лучше. Ты станешь Высшей, и сможешь внести в это посильную лепту. Ты, Тина, Ведьма, Птаха, многие Старшие и Высшие, кого тронула судьба Тёмной Матери, я… Вместе мы сможем сделать Республику лучше! Рано или поздно. Так или иначе. А стол… Да выдержу я его! Ради Тины терплю… потерплю и ради вас.
Дальнейший путь проделали всё так же, молча, но у кошек вокруг ощутимо отлегло от сердца, настроение резко преодолело нулевую отметку и ушло в позитив. Сёстры думали о том, как станут потом приводить меня в порядок. Предвкушали. Ну, кошки!
В пыточной мы оказались втроём, остальные сразу прошли в рабочее помещение с «прозрачной» стеной. Ан нет, ещё за нами проскользнула Миса. Её я заметил не сразу, валькирия устроилась в дальнем углу, скрестив на груди руки. Выражение лица она при этом имела совершенно нечитаемое. Старшие тем временем заставили встать у изножья жуткой кушетки, с ломаными контурами выступов на упругой поверхности. Уверен, такое положение в пространстве было выбрано не случайно и впитало в себя опыт многих и многих бывших здесь до меня.
Ноги на ширине плеч, руки разведены в стороны и опущены вниз — поза максимально удобна, чтобы раздеть жертву. Именно в такой позе сёстры меня и разоблачали. Сами. Затем уже, опустившись на колени, одевали в специальный костюм — неотъемлемую часть предстоящего действа. Тоже комбез, тоже одевается с ног, и отличается от всего виденного ранее лишь материалом. Вернее, ощущением, которое дарила составляющая его ткань. Стоило костюму облечь обнажённую кожу, по всему телу невесомым ветерком пронеслось едва уловимое лёгкое пощипывание. Только половой орган, выведенный в специальную прорезь, оказался условно свободен — если не считать плотно обнявший его основание тканевый выпуск. Думаю, что ненадолго. Уж больно красноречивое отверстие протаяло в кушетке…
Следующим этапом меня укладывали на рифлёную поверхность. Тут тоже был свой ритуал. Подойти. Встать на колени. Окунуться естеством в такое «гостеприимное» отверстие. Похоже, это был самый ответственный момент, потому что кошки, без тени эмоций на лицах, принялись помогать мне ладошками, чтобы точно попал — только Миска хмыкнула из своего угла, сорвав Старшим всё представление. Наконец последний штрих — вытянуться в полный рост. Тут опять пришлось подключаться сёстрам, требовалось развести ноги чуть сильнее, чем на ширину плеч. Руки… в этом пункте возникла самая серьёзная заминка.
— Кошак, что ты мнёшься? — не выдержала Милена. — Обними, как будто под тобой твоя девочка. Тут всё просто!
В самом деле, если свести руки эдаким обнимающим жестом, они легко ложились в специальные углубления и тут же фиксировались в них. В ладони сами собой легли выступы, наподобие узких плечиков или шарниров, которые можно было сильно стиснуть. Осталось только лицо — очень не хотелось укладывать его в овальное отверстие перед глазами.
