Душехранитель - Гомонов Сергей "Бродяга Нат" (читать хорошую книгу .txt) 📗
— Кулаптр… понимаете, мы очень ждали этого мальчика… — заговорила женщина. — Нам совсем не безразличен его удел… И если вы знаете, какова его дальнейшая судьба, то скажите мне. Вы ведь явились, чтобы уберечь его, я правильно вас поняла?
— Туна-Мин, я все сказал, что нужно было сказать. Да будет твой «куарт» един.
— Пусть твоему «куарт» всегда желают только хорошего…
В древней формуле обмена «приветствием — прощанием — благодарностью» принято употреблять архаичное «ты», независимо от возраста и социального положения собеседников. Произносились эти фразы непременно на общеупотребительном языке, последние два столетия считавшемся наречием ори. Гордые северяне-аринорцы заговорили по-своему, внезапно озаботившись воспоминанием о «корнях» нации. Хотя произношение почти совпадало (ибо «корни»-то как раз и были едины), начертание алфавита различалось очень сильно. Очередная демонстрация того, насколько один народ не приемлет другой…
Кулаптр шел по длинному белому коридору.
Душа радуется, когда играет зверь, сердце замирает в восхищении. Кто не знает этого? Только зверя невозможно подкупить. Только зверь не предает — ни себя, ни тех, кого любит. Только зверь таков, каков он есть, — везде и всюду!
Кажется, Паском догадался. Кажется, его умозаключения верны…
И еще. Значит, война будет. Случится это очень скоро.
Кроме того, кулаптр знал: только что родились еще двое. И, наконец, последняя, златовласая девочка, появится в семье эмигрантов-северян, в Эйсетти, но произойдет это еще через шесть-семь лет, никак не раньше.
Но как же так получилось с атмереро?.. Паском даже усмехнулся. Да, она любит шуточки вроде этой. И она, как всегда, права. Значит, так нужно. Зачем это нужно — выяснится позже.
Переодевшись в кабинете угрюмого Тэс-Нитела, Паском поглядел на часы. Пожалуй, поздновато для визита, но его не избежать. Иначе может быть поздно, и ученик погибнет.
Кулаптр вышел на улицу. Его дыхание слегка осеклось от порыва леденящего ветра. Вьюги на Ариноре и на Оритане стали жестокими. А ведь Паском помнил времена, когда в некоторых поясах этих земель росли тропические деревья и жили разноцветные птицы, а солнце по вечерам ныряло за горизонт, будто веселый дельфин. Современные жители Севера и Юга знали об этих животных только понаслышке или видели их на кадрах трансляций из теплых уголков Земли — еще малообжитых и слишком опасных. На берега Оритана зимой приплывали пингвины, Аринору посещали толстокожие моржи и вездесущие чайки. И там, и там теплокровные способны выжить лишь в том случае, если они защищены густым мехом или толстым слоем жира. Видимо, поэтому у северян появилась традиция приручать волков — хищников, способных, не замерзая, спать на снегу в лютые морозы.
В дом одной из таких аст-гарских семей и направлялся этой ночью кулаптр Паском. Судя по виду приусадебного участка, семья эта была далеко не бедной. Разговор может принять нежелательный оборот. Кулаптр хорошо осознавал это, но выхода у него не было.
На звонок Паскома откликнулся мужской бас:
— Кто вы?
— Да будет твой «куарт» един, хозяин! — произнес целитель.
После такого приветствия даже враг должен был опустить оружие. Но законы предков сейчас уже не имеют прежней силы, и случиться может все.
Однако мужчина открыл. Это был высокий широкоплечий северянин.
— Не иссякнет солнце в сердце твоем, путник. Проходите.
Паском скинул капюшон. Хозяин тут же насторожился, увидев перед собой пожилого ори.
— Какой Путь привел вас в мой дом? — не слишком дружелюбно спросил он.
— Мой Путь, уважаемый господин.
— Оу! — аст-гарец не спешил пропустить гостя в дом, и Паском прикрыл за собой дверь, дабы не выстудить помещение. — Ваш Путь? Не понимаю!
— Два часа назад ощенилась ваша волчица, не так ли?
Северянин удивился еще больше:
— Как вам стало известно?! — и только потом по желанию самого кулаптра мужчине удалось рассмотреть его. — Хм-м-м! Понимаю. Но почему вас интересует моя волчица?
— Я могу увидеть щенков?
Паском чувствовал легкое волнение: отбракованных волчат могли уже убить. И все же он еще чувствовал тихий призыв.
— Пойдемте, — пробормотал северянин и повел кулаптра в подвал.
В полутьме нижней комнатушки Паском различил светло-серый клубок. Зарычав, этот клубок дернулся и обратился в огромную волчицу, подскочившую с набитого сеном тюфяка.
Паском не сделал и не сказал ничего. Он слегка показал ей себя, истинного. Псица взвизгнула и, поджав хвост, метнулась к слепышам-волчатам. Она уже не рычала, только жалобно поскуливала, моля о пощаде.
— Тихо, тихо, девочка, — кулаптр неторопливо подошел к ней и погладил за ухом. — Уважаемый господин, все щенки сейчас здесь?
Волчица опустила голову и лизнула самого настырного щенка — черненького, уже карабкающегося на ее опустевшее брюхо с отвислыми сосцами. Она?
— Нет, не все, — ответил хозяин. — Альбиноса и двух слишком светлых я вынес на улицу. Завтра, если не подохнут, хотел утопить, — и со злостью шикнул на самку: — Нашла время, с-сука! Среди ночи…
Паском вытащил из кармана кошелек и протянул ему деньги:
— Этого достаточно, чтобы оплатить жизни всех щенков?
— Кого вы ищете, кулаптр? — принимая купюры, спросил хозяин.
— Принесите волчат, и немедленно! — распорядился Паском.
Мужчина подчинился. Через несколько минут он поставил у ног гостя небольшую коробку, в которой лежало три светлых, припорошенных снегом, тельца щенят. Кулаптр сел на скамейку и, поочередно доставая, выложил полумертвых малышей на свои колени. Они были отняты от матери слишком рано: волчица не успела даже толком обгрызть и вылизать им пуповины. Альбинос и подавно был опутан последом. Он уже не двигался. Паском снял с него натальную пленочку, спрятал щенка в теплых ладонях, подышал на него. Псенок шевельнулся. Волчица подняла голову.
— На, — сказал ей кулаптр.
Она благодарно взглянула, тут же вылизала щенка. Альбинос задергал лапками, перевернулся вверх животом. Девочка.
Двое серебристых и тоже умирающих были кобельками. Тот, у которого пуповина была короче, с темной полоской вдоль хребта, живо отозвался на тепло рук человека, запищал и радостно вцепился беззубым ртом в палец Паскома. Кулаптр слегка пощекотал бархатистую мордочку волчонка.
— Когда они все откроют глаза, сообщите мне. Волчицу кормите хорошо, вот вам еще деньги на это. Постарайтесь, чтобы все девятеро выжили. Я буду в главной гостинице вашего города.
Оказавшись в своем номере, Паском связался с Тэс-Нителом и узнал от него, что Туна-Мин и ее сын чувствуют себя хорошо. Лишь после этого древний ори смог заснуть.
Через две недели владелец волчицы послал к Паскому своего сына сообщить, что глаза открылись у всех волчат. Кулаптр оглядел восьмерых. Самочка-альбиноска оказалась не той, кто был нужен старому целителю. Но, словно узнав своего спасителя, она радостно тыкалась носом в его руки и повизгивала.
Серебристого с темно-серой полоской на хребте отловили в дальнем углу подвала. Разъехавшись на непослушных лапках, щенок молча лежал у прогрызенного мышами льняного мешка с кукурузой.
— У-у-у! А это кто у нас? — Паском поднял волчонка на ладони.
Тот чихнул и поднял мордочку, обмотанную пыльной паутиной. Малыш был не самым крупным и не самым сильным из помета. Зато, похоже, самым отчаянным.
— Ну, здравствуй, шутник! — улыбнулся кулаптр, глядя в затуманенные темно-серые глазки волчонка. — Уважаемый господин, этого красавца я забираю у вас сейчас.
— А с остальными что делать? — недовольно буркнул северянин. — Топить — поздно. Кому эти уроды нужны? Лопатой их теперь, разве что…
— Ну и альбиноску с сереньким я тоже прихвачу. Симпатичные малыши. На Оритане еще не так интересуются породой, был бы волк храбрым…
Хозяин равнодушно поджал губы и дернул плечом. Чудак ори… Они все сумасшедшие.
