Проект Орион (СИ) - Гришин Макс (читать полностью бесплатно хорошие книги TXT) 📗
Виктор вышел в кухонную зону и достал из покрытого ржавчиной и инеем ящика таблетку. Он жадно проглотил ее, стукнул себе в грудь, запил водой и снова повернулся к Алиссе. Но ее кресло уже было пустым. Он снова оставался один.
4.
Медленно тянулись дни. Температура продолжала опускаться. Находиться в корабле становилось с каждым днем все сложнее. Чтобы хоть как-то согреть воздух внутри, Виктор начал жечь костер перед входом. Но скоро он понял бессмысленность этой задумки. Температура в корабле не только не повышалась, но, наоборот, понижалась, поскольку дверь необходимо было постоянно держать открытой. Тогда он решил изменить внешнюю систему отопления на внутреннюю. Он затащил дрова в корабль и разжег костер посреди кабины, там, где, по его предположению, были дыры в обшивке и потолке. Ему казалось, что дым найдет выход наружу. Но он ошибся. Угарный газ, скопившийся первой же ночью в помещении пока он спал, чуть не убил его. Если бы не нужда, от которой он проснулся, наверняка он был бы уже где-то там, где давно уже ждали его остальные члены его команды.
После этого он решил поменять всю систему. Как сказал ему Кораблев (впрочем, он и до этого уже об этом думал), он открыл дверь, которая вела по коридору в соседний жилой отсек, и зажег костер там. Повреждения в этом отсеке были куда более существенными и дым действительно уходил быстрее. Но он все же оставался в помещении и от этого болела голова. Это можно было хоть как-то пережить, с этим можно было смириться и он уже даже обрадовался тому, что нашел хоть какой-то выход. Но первой же ночью, будто желая показать ему всю тщетность борьбы за свое существование, температура упала еще ниже. Было градусов десять мороза, а может и холоднее. С поврежденной термообшивкой, корабль буквально за несколько часов промерз настолько, что фляга с водой лопнула от распиравшего ее изнутри льда. Виктор опять открыл дверь в соседний отсек, опять разжег костер, но температура уже не повышалась, костра было явно недостаточно для того, чтобы прогреть огромное металлическое судно.
Вскоре ко всем его проблемам добавилась и еще одна. Сильный ветер, который бушевал как-то ночью, буквально вырвал сверху пласт обшивки, отбрасывая его на несколько десятков метров от корабля. На утро, когда ветер поутих, Виктор пытался поднять его, притащить и как-то закинуть обратно на крышу, чем-то закрепить его там, чтобы спасти себя от дождя, который пойдет лишь только потеплеет, но чертов кусок весил не одну сотню килограмм и его ослабленный организм не мог оторвать его от земли даже на сантиметр.
Перебрав в уме все возможности, взвесив все "за" и все "против" (последних, впрочем, оставалось уже не так много), он пришел к выводу о том, что выбора больше не оставалось. Корабль надо было покидать и чем раньше он сделает это, тем будет лучше. Но как это сделать? Как пройти одному, сквозь мороз, сквозь ураганный ветер с полсотни километров? Как пройти по этому чертову мосту?
Он начал обдумывать план перемещения. Прежде всего надо было разобраться со временем. Он принес из своей каюты механический будильник. Он по-прежнему работал. Несмотря на первые признаки ржавчины, появившиеся на его небольшом корпусе, он старательно отбивал секунды своим маленьким маятником; в такт ему, по светлому циферблату, еле заметно скакали стрелки.
С первыми признаками рассвета, появившимися на мрачном сером небе, он перевел стрелки на восемь часов. Восемь утра казалось правдоподобным для этого места и этого времени года. Темнеть начинало где-то ближе к пяти и это тоже походило на правду обычного октябрьского дня. В конце концов, времени могло быть сколько угодно, он не спешил на свидание, не спешил пропустить любимый фильм по телевизору, он просто хотел упорядочить время, отделить ночь ото дня.
Решив одну проблему, он принялся за другу. Что взять с собой туда и, главное, как. Однозначно энергетические таблетки и воду, это в первую очередь, медикаменты во вторую, потом фонарь и куртку, потом книгу Толстого (хоть Лев Николаевич и не был его любимым писателем, но окончательно терять связь с чьими-то другими мыслями, он не хотел), будильник, нож, фильтры для воды, зажигалку, куртку, кепку, брюки, батарейки для фонаря и еще много чего (он посмотрел на кучу вещей, которые лежали собранными на столе). Но вот проблема. Энергетические таблетки, которые он хотел забрать с собой все, занимали в два раза больше места, чем мог вместить в себя рюкзак, естественно, при учете того, что кроме них в рюкзаке больше не будет ничего. Конечно, их всех можно было освободить от упаковки, тогда их влезло бы больше, но весил бы он килограммов пятнадцать, не меньше! Этих таблеток было много, их могло бы хватить ему одному на пятьдесят, а то и больше лет (ведь он не собирался ни с кем делиться) и поэтому можно было бы часть из них оставить здесь, в корабле, на случай чего. В конце концов, если путешествие туда будет успешным, если он сможет обжиться там, если сможет организовать свой быт, через год или через два, когда будет лето, когда снова будет светить солнце и пройдет сезон дождей, он сможет вернуться к кораблю или к тому, что от него к тому времени уже останется и забрать остатки. Но это были планы на далекое будущее, планы, которым, он где-то в глубине души своей чувствовал, не суждено будет сбыться.
Наконец, выбор был сделан. Он отсыпал в рюкзак часть таблеток, а остальные аккуратно положил в металлический шкафчик, предварительно тщательно завернув в полиэтиленовую пленку, на случай, если эта гадость зальет шкаф, в чем он, практически, не сомневался. Дальше он аккуратно положил в рюкзак, поверх таблеток, медикаменты и сверху придавил все это курткой. Он хотел так же положить сверху нож, но решил, что уж лучше он останется где-то под рукой, где-то, где его всегда можно будет с легкостью достать. Пистолет с последним патроном. Он проверил обойму и убедился, что в ней еще есть один выстрел, и убрал его в карман скафандра, в котором из-за холода он ходил по кораблю последние несколько дней. Затем он взял фонарь, включил и выключил его. Луч света пробежался по потолку и погас. Батарейки были еще живы, плюс у него был еще один их комплект. На большую часть пути туда должно было хватить.
Наступил вечер последнего дня перед выходом.
- Вроде все! - проговорил он вслух и бросил взгляд на стоящий перед ним на столе будильник. Стрелка только что переползла за десять часов. Он планировал встать где-то в шесть утра, чтобы на рассвете двинуться в путь. Времени оставалось не так много и чтобы выспаться, необходимо было ложиться уже сейчас.
Чтобы не замерзнуть ночью, он подбросил дров в костер, который горел за порогом в соседнем отсеке. Кучка дров, которую он наломал и притащил вчера значительно прохудилась, но на ночь ее было достаточно, а утром... утром они ему же не понадобятся. Он придвинул матрац поближе к костру и лег ногами в его сторону. "Держи ноги в тепле, а голову в холоде", - невольно вспомнилась какая-то поговорка, которую он помнил еще с детства. Он закрыл глаза, но сон, как и тогда, как в последний день перед полетом, никак не приходил. В голову лезли мысли о себе, о жизни, о своем крошечном месте во всем этом мире. Чего добьется он этим? Что даст ему это бегство из корабля? Несколько лет жизни? Несколько лет бессмысленных мучений, за которыми неизбежно придет одно - одинокая смерть? Ответа на эти вопросы он не знал, но знал одно. Чем дальше, тем больше он хотел жить. Удивительно, но это был факт, который так часто удивлял даже его самого. Даже в самые тяжелые минуты, когда ядовитый дождь прорывался сквозь обшивку, заливая внутреннее убранство корабля, когда корабль скрипел и стонал под напорами сильного ветра, готовый в любой момент развалиться и придавить его внутри, он цеплялся за эту жизнь как только мог, будто жизнь его была действительно чем-то ценным!
Конечно так было не всегда. Временами отчаяние и грусть накатывались на него с такой силой, что мрачные мысли глубоко влезали в голову. Перед ним виделся простой и легкий путь, путь, решающий вмиг все его проблемы. Но он не сдавался, он мотал головой, он бил себя по щекам, он громко ругался и гнал от себя эти мысли, гнал их прочь, как дурной сон, как какую-то болезнь, разрушавшую тело и душу. Но был ли он несчастен? Скорее нет, точно нет. Наоборот, потеряв всю надежду, потеряв всех других, свалившись на самое дно, он вдруг почувствовал твердую почву под ногами, почувствовал себя каким-то особенным. Ведь они все были мертвы, а он... он еще нет! Что бы ни случилось с ним завтра, послезавтра, через год, чтобы ни случилось с ним может быть в этот самый момент, буквально в эту секунду, никто и ничто не отнимет у него главного - всего того, что у него уже есть. Ведь он прожил свою жизнь так, как не мог и уже не сможет прожить никто другой. Он видел то, что не видел никто. Чувствовал то, что никто другой не мог чувствовать. Да, он мог умереть там, в тишине и спокойствии, на той старой доброй Земле. Он мог никуда не лететь, мог занять кафедру в НИИ, мог выйти на пенсию под старость, получать хорошие гонорары от государства, пить чай в небольшом загородном домике, бить комаров, давить мух медленно и верно проживая оставшиеся дни в своей зоне комфорта. Он мог быть одним из многих, одним из десятков, а может и сотен миллиардов людей, некогда живших и умерших на этой планете. Но он не был таким. Он был другим, единственным в своем роде, последним. Все лучшее и худшее, что было когда-то в человеческой цивилизации, было в нем, в сером веществе, наполнявшим его черепную коробку. Он сам себе был закон и законодатель. Он был царем, президентом, императором этой Земли, он был Богом!
