"Фантастика 2024-1" Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Булаев Вадим (читать хорошую книгу TXT, FB2) 📗
Пауль, убедившись, что на них не смотрят, не говоря ни слова демонстративно вытянул вперёд левую руку, и она, прямо на глазах, начала чудесным образом трансформироваться, покрываясь густой, сероватой с проседью, шерстью. Пальцы вытянулись, огрубели, ногти превратились в тёмные, размером с медвежьи, когти. И всё это абсолютно бесшумно! Без треска изменяющихся костей и скрипения вытягивающихся сухожилий, так любимых режиссёрами второсортных ужастиков!
У Иванова непроизвольно начала отвисать челюсть, горло сдавило от ужаса, захотелось грохнуться в обморок и не видеть всего вот этого.... Но инспектор почти сразу справился с собой, отработанно натянув на лицо скучающее, устало-равнодушное выражение.
В ухе засипел Антон, всеми силами сдерживающий прущие наружу эмоции.
Убедившись, что Сергей рассмотрел... лапу в деталях, Пауль быстро вернул свою конечность в привычную для человека форму и отрывисто бросил:
— Иоганн!
Второй раз фокус с рукой показывать никто не стал. Вместо этого оборотнев сын неуловимо превратил свою, ничем непримечательную, физиономию в волчью рожу. Не полностью, лишь слегка обозначив контуры свирепой личины. Но инспекторам хватило и этого. Повторно прониклись оба, и у каждого в мозгу, против воли, всплыли все страшилки, когда-либо слышанные про этих крайне опасных существ — вервольфов. Это не Ероха — добрая, безобидная, почти лубочная белочка. Здесь сразу чувствовались первобытная мощь, опасность, этакое звериное начало.
— Теперь, — как ни в чём не бывало продолжил толстячок, скрестив пухлые, короткие пальцы на выпирающем животе, — когда вы убедились, что мы не самозванцы, предлагаю приступить к делу.
Изо всех сил сдерживая порыв убежать со всей мочи куда глаза глядят, только бы подальше от этого смертельно опасного семейства, Иванов кивнул, выдавив из себя:
— Слушаю...
Пауль тактично отвёл в сторону глаза, давая парню осознать увиденное и прийти в себя. Однако затягивать с любезностью не стал, почти сразу приступив к делу:
— Мне... нам... нашей семье нужна помощь. Сразу скажу, чтобы потом не возвращаться к данному вопросу — ваш номер дал один из моих дальних родственников, арендующий коттедж на небезызвестной вам турбазе. Заодно и просветил, кем вы на самом деле работаете. Если это важно, я готов назвать имя и фамилию, под которыми он известен сегодня.
Инспектору было очень интересно узнать, кто же это такой болтливый в их довольно закрытом клубе, однако делать этого, по здравому рассуждению, Иванов не стал. Успеется. Сначала всегда полезно выслушать собеседника, не слишком обременяя его расспросами. Тонкости с нюансами потом, при уточнении подробностей...
— Успеется, — отмахнулся Сергей. — Для начала скажите — зачем я вам понадобился?
Пауль ответил не сразу. Сначала взглянул на сына, словно искал его одобрения, и лишь потом перевёл взгляд на инспектора. Колюче смотрел, но без ненависти.
— Я хочу знать, почему умер мой младший сын, — с затаённой болью, негромко произнёс он.
Глава 10 Всё не то, чем кажется. Часть вторая
— Простите? — не до конца поняв собеседника, переспросил Сергей. — Что значит «от чего умер»?
Толстяк вздохнул, чуть затравленно повертел головой. Снова посмотрел на Иоганна, однако тот стоял словно изваяние, отрешённо глядя в никуда.
Этот потерянный взгляд инспектор знал не понаслышке. Ему неоднократно доводилось за время той, прошлой службы видеть такие вот мёртвые, плохо воспринимающие мир глаза у людей, потерявших по-настоящему близкого им человека. Стало не по себе.
Пауль нежно, успокаивающе прикоснулся к плечу сына. Молодой оборотень вздрогнул, как от злого окрика, и вгляделся в отца.
— Всё хорошо, папа, — впервые заговорил он. — Всё хорошо...
Толстячка передёрнуло. Не от отвращения или жалости — от бессилия. На его лице, с проступившими через складочки упитанных щёк желваками, отчётливо читалось: «Кто-то должен быть сильным — пусть это буду я».
...Смерть... Она всегда находит крайних. Тех, кто должен принять её первый, самый страшный удар на себя. Тех, кому некогда горевать, кто вынужден стать стержнем и поддержать, до хруста сжав зубы, остальных, менее сильных. Тех, кто за отвлечёнными разговорами и неприятной суетой должен взять на себя роль всеобщего утешителя, действующего всему наперекор, как бы ни щемило его сердце. Волю в кулак, душу — на замок. И держаться, держаться... из последних сил.
Похоже, в данном случае смерть выбрала себе в жертву именно Пауля.
Не поворачиваясь к собеседнику, немолодой — теперь это уже отчётливо стало понятно — мужчина смахнул слезинку тыльной стороной ладони, и глухо, отрешённо обратился к Иванову:
— Извините, — слова давались ему с явным трудом, — Для нас это слишком сильный удар... Начну по порядку... Мой младший сын, Юрген, переехал в ваш город пять лет назад из-за своего подросткового бунтарства. Всего хотел добиться сам, не считаясь со здравым смыслом и авторитетами. Расстались со скандалом, и он за всё это время фактически не выходил на связь. Лишь несколько раз звонил матери, но без подробностей. Жив, здоров и так далее. Ни со мной, ни с Иоганном отношений не поддерживал. Презирал... Считал нас закостеневшими в прошлом ретроградами, мешающими ему найти свой путь. Деньги на жизнь мой сын зарабатывать умел — делал какие-то проекты удалённо, как сейчас модно. У нас, во всяком случае, помощи не просил ни разу. Купил квартиру, машину не успел, хотя водительское удостоверение получил. Жены не имел. Я присматривал за ним понемногу через родственника, о котором уже упоминал. Негласно, разумеется...
Оборотень замолчал, переводя дыхание, и Сергей поспешил воспользоваться паузой, привычно начав задавать уточняющие вопросы.
— Сколько лет было вашему сыну? Почему именно в наш город? Какой...
Договорить инспектор не успел. Пауль поднял обе руки, ладонями к нему, в останавливающем жесте.
— Не спешите. Я всё расскажу и отвечу на любые вопросы. Немного позже. Просто... мне сейчас весьма трудно вести полноценную беседу. Монолог предпочтительнее...
— Да-да, конечно, — снова ощущая неловкость, пробормотал Сергей.
— Юрген отпраздновал весной свой двадцать третий день рождения. По нашим меркам — совсем дитя. А сюда переехал — попросту ткнув пальцем в карту. Ему, я считаю, было глубоко безразлично — куда. Лишь бы от нас подальше. Проблема отцов и детей...
— А сами вы откуда? — совершенно позабыв о просьбе убитого горем отца, брякнул Иванов, тут же пожалев о собственной бестактности.
— Сейчас — из Риги, — вместо толстяка ответил его сын. — А род наш — из Бранденбургского курфюршерства, если вам это что-то говорит. Ты не против, папа, если буду тебе помогать? — проявив вежливость, попробовал оправдаться Иоганн за бестактное вмешательство в разговор.
«Крепкие у них порядочки в семействе, — мелькнуло в голове у инспектора. — Основательные».
— Нет, — выдохнул Пауль, вытирая пот со лба извлечённым из кармана платком. — Сейчас не до условностей. Не буду ходить вокруг да около. Мой младший сын был найден мёртвым в заброшенном гараже неделю назад. Убил себя выстрелом в голову из охотничьего ружья. Рядом с телом обнаружили записку. Текст я помню: «Я ухожу в другой, прекрасный мир». Писал Юрген — почерк проверили, совпадает. Квалифицировали как самоубийство. Идентифицировали его сразу — в кармане нашли водительские права. По ним вышли на родственника — у нас общая, довольно редкая, фамилия, а он уже сообщил нам. Сами полицейские нам звонить не стали — дорого... Жадные люди. О смерти сына мы узнали лишь два дня назад. Пока приехали, пока разобрались, что к чему, пока вас нашли...
Оборотень снова умолк, не в силах говорить дальше. Выждав небольшую паузу, Иванов, стараясь выбирать слова поделикатнее, перешёл к неизбежным расспросам.
