Время побежденных - Голицын Максим (список книг .TXT) 📗

— Ну что? — спросил я тихонько.

Карс, не глядя в мою сторону и не разжимая губ, ответил:

— Его еще нет. Я говорил с его квартирной хозяйкой. Он каждое воскресенье шастает на этот рынок. Тут передвижная выставка цветов приезжает. Цветы он любит.

— Ты его видел?

— Фотографию видел. В участке взял. Не бери головой, узнаю.

— В голову.

— Чего?

— Ты хотел сказать «не бери в голову».

— Какая разница, Олаф? Что в лоб, что на лбу, правильно? Погоди минутку…

Он насторожился. Я бросил рассеянный взгляд, следуя за его подсказкой, но ничего не смог разглядеть из-за какой-то лихой старушки в щедро украшенной цветами широкополой шляпе. Старушенция, заслонившая мне обзор, наигрывала на старинной шарманке какую-то хреновину. Вальс, наверное…

Я вытянул шею, пытаясь вычислить, на кого Карс все-таки смотрит, но все заслоняли цветы и вишенки на шляпе шарманщицы.

— Вот он, — вполголоса произнес мой напарник, — у той чугунной бухты. Оперся на нее…

— Ага… — Я наконец расширил поле обзора и увидел массивную чугунную причальную тумбу — к ней было пришвартовано одно из суденышек островной общины, и белоголовые детишки в клетчатых коричневых платках уже выносили на палубу корзины с уловом.

У тумбы стоял человек — не знай я, что туг может выглядеть как угодно, нипочем бы не заподозрил именно его. Прилично одетый, наглухо застегнутый средних лет типчик с прилизанными волосами, тонкие пальцы горожанина, не знающие физической работы, — не верилось, что именно они держали нож, выпустивший кровь одной семье в Фьорде и еще одной — в Ставанге… Что ж, все бывает…

Стоял он очень удобно. Судно болталось на натянутом канате — если он не в помрачении, ему сроду не одолеть распахнувшееся перед ним водное пространство. Одним прыжком на палубу тут не перескочишь… Сзади вот, правда, толпа народу, но если припереть его к этой чугунной дуре… Вполне может получиться.

Я кивнул Карсу:

— Если мы с тобой возьмем его в клещи… Ему никуда не деться. Мы его живо заломаем. — И, сохраняя беззаботный вид, двинулся, намереваясь раствориться в толпе, пока Карс обходил прилавок с другой стороны, как вдруг — елкин корень! — почувствовал у себя в кармане чью-то руку.

Я резко повернулся.

Парень — почти мальчишка, — застигнутый на месте преступления, уже потащил было руку (а вместе с ней — и мой бумажник) обратно, как вдруг до него дошло, что я его засек. Он резко дернулся, и пальцы его наткнулись на жесткую кожу кобуры у меня под мышкой.

Он так и застыл, приоткрыв рот и вытаращив глаза.

Я схватил его за плечо.

— Сукин сын, щипач вонючий… — я говорил внушительно, но тихо, стараясь не привлекать внимание окружающих, — а ну вали отсюда!

Тот икнул.

— Простите, сударь. Я не знал, что вы легавый!

Последние слова он почти выкрикнул, и люди, стоящие поблизости, уже стали на нас оборачиваться. Далеко в толпе мелькал лысый череп Карса — он уже подобрался к подозреваемому в полной уверенности, что и я действую аналогичным образом. Ему и в голову не пришло, что с его опытным напарником может случится такая вот идиотская история.

Тем не менее шум, поднятый нами, заставил человечка у причальной тумбы насторожиться. Он растерянно оглянулся, увидел приближающегося к нему Карса и кинулся бежать, проталкиваясь сквозь толпу. Карс, секунду промедлив от неожиданности, кинулся за ним.

Я отпихнул от себя мальчишку-карманника.

— Считай, что тебе повезло, ублюдок. Проваливай! И больше мне на глаза не попадайся.

И тоже ринулся вдогонку. Преследование оказалось делом нелегким, поскольку толпа была явно на стороне беглеца. Для большей части людей туги — это нечто из области страшных слухов; а вот кадаров недолюбливают, как вообще всех чужаков. С точки зрения праздного зеваки, в данный момент два поганых легаша, один из которых вдобавок еще и не человек, травят какого-то ни в чем не повинного бедолагу. А потому каждый сукин сын, который попадался на пути, так и норовил подставить ножку или пихнуть меня как бы ненароком локтем — я еле удерживал равновесие. Тем временем чертов туг уже успел удалиться от меня на порядочное расстояние и теперь петлял меж выставленных на тротуаре низких ящиков с бегониями и асфоделиями.

Наконец ему удалось выбраться из толпы на относительный простор и он, уже не разбирая дороги, кинулся бежать. Карс, который следовал за ним на расстоянии нескольких метров, вытащил пистолет, но стрелять не мог, поскольку поблизости было полно прохожих, я тем более не мог стрелять, потому что вдобавок рисковал попасть в своего напарника.

Еще несколько минут этой бестолковой погони, и перед глазами у меня замаячил лес мачт — они медленно раскачивались, вычерчивая плавные дуги в сером небе, а фонарики, горевшие на верхушках, бросали пляшущие отсветы на серую воду гавани.

Мы оказались на территории яхт-клуба.

Туг совершил невероятный прыжок и перемахнул на палубу одной из яхт, пришвартованных неподалеку. Судорожным движением он сбросил причальный канат и уже кинулся к мотору, чтобы завести его, — и тут Карс впервые получил возможность прицелиться. Человечек на борту на миг поднял голову, и его испуганные глаза — глаза затравленного животного — встретились с непроницаемым взглядом Карса. Он все понял. Всхлипнул, отошел от мотора и поднял руки.

Я крикнул:

— Стой где стоишь. Хорошо. А теперь медленно, очень медленно подойди к борту и брось мне конец.

Он, по-прежнему трясясь и всхлипывая, проделал все, что ему велено.

Я поймал конец и подтянул яхту к причалу — между сваями с набитыми на них автомобильными камерами и просмоленным бортом лодки оставалась лишь узкая щель воды.

— Прыгай на берег, — велел я.

Человечек заколебался, занес ногу над бортом и вдруг, отчаянно и безнадежно махнув рукой, камнем упал в темный проем, где внизу плескались, ударяясь о сваи, свинцовые волны.

— Вот сука! — восхитился Карс.

Я вздохнул.

— Держи пушку наготове. Сейчас попробую его достать.

— Ничего у тебя не выйдет, Олаф! — запротестовал Карс. — Тебя же прижмет к причалу. Заживо раздавит.

— Не прижмет. Видишь?

Человечек так и не всплыл, но пузыри поднимались не из щели, а откуда-то из-под правого борта — видимо, его отнесло течением.

Я отстегнул кобуру, снял ботинки и прыгнул. Хронометр остался на запястье — ну и черт с ним, он воды не боится.

Вода обняла меня, точно женщина, но она оказалась плохой любовницей — холодной и беспощадной. Я вынырнул на поверхность, набрал побольше воздуху и вновь нырнул, направляясь туда, где пускал пузыри туг-утопленник. В зеленоватом сумраке было трудно что-либо разглядеть, над головой — свинцовая рябь, и в этом призрачном освещении я увидел темную фигуру — туг двигался замедленно и плавно, точно выполнял пируэты какого-то призрачного танца. В два гребка я оказался подле него — он медленно повернулся вокруг своей оси, и я увидел бессмысленные, остановившиеся глаза.

Готов.

Я резким движением схватил утопленника за волосы и поволок на поверхность. Он не отбивался — наверняка нахлебался воды под завязку.

Всплыть оказалось не так-то просто — сначала я ударился макушкой о днище лодки, но наконец, когда уже было подумал, что удача мне изменила, все же вынырнул на поверхность, волоча туга за собой.

Карс, который так и оставался на берегу — по- моему, кадары не умеют плавать, хоть ни за что не признаются в этом, — уже держал наготове причальный канат. Кинул он его довольно метко, потому что ухитрился попасть мне между глаз. Тем не менее я, очухавшись, ухватился за конец, обвязал утопленника под мышками и махнул Карсу рукой.

Он потянул, а я помогал ему, упираясь ногами в вертикальную стену набережной. Постепенно мы вылезли наверх — туг лежал на асфальте, под ним натекла здоровенная лужа, а вокруг уже стал собираться народ.

Я перевернул пойманного лицом вниз, подставил колено и как следует встряхнул. Он пару раз дернулся, извергнув поток воды — она только что из ушей не текла, — и слабо закашлялся. Я не стал ждать, пока он оживет окончательно, а завел ему руки за спину и застегнул наручники — теперь, даже если на него накатит, с ним нетрудно будет управиться.