Метро 2035 - Глуховский Дмитрий Алексеевич (смотреть онлайн бесплатно книга txt) 📗
Девушка, оторванная от поцелуя, имела лицо распаренное и скукоженное, как присоска у пиявки, которую с руки сняли. Это не то было лицо, не искомое, понял Артем за Гомера.
– Простите.
– Отвали, – сказала пиявка.
И Гомер, померкнувший, но еще не успевший успокоиться, примкнул опять к Артему с Лехой.
– Ошибся, – объяснил он.
Хотя Артем решил ничего не спрашивать: открутишь вот краник со старческими откровениями, а у него еще резьбу сорвет.
– Конечно, не могла… С таким бы ни за что… Дурак старый… – сказал тогда Гомер сам себе.
– А что, в ущерб себе работаете? – спросил Артем у Лехи.
– Ущерб не ущерб… Ганза с каждой поставки половину снимает пошлинами. А теперь вообще… С карантином с этим.
Ганзой называл себя союз станций Кольцевой линии. Транзит любых товаров из всех концов метро шел через ганзейские рынки и сквозь ее таможни. Многие челноки, чем пробираться, рискуя шеей, через все метро, предпочитали довезти свое добро до ближайшего базара на пересечении кольца с радиальными ветками и отдать все местным дельцам. И выручку спокойней было оставить тут же, в одном из банков Ганзы, чтобы не отрезали за нее голову в темных туннелях лихие люди, подглядев удачную сделку. Тех, кто упрямствовал и тащил мимо свой товар сам, все равно облагали сборами. И как бы ни жили прочие станции, Ганза богатела. Во всем метро никто ей был не указ. И граждане ее были этим горды и счастливы; а все остальные мечтали получить ее гражданство.
С середины платформы видна была уходящая в перегон очередь из грузовых дрезин, которых на Рижскую не пускали: брокеры на то были и брокеры, чтобы наперегонки купить товар в северном туннеле и продать в южном. Дальше им кормились уже другие люди.
– Вся коммерция встала, – пожаловался Леха. – Душат предпринимателя, гниды. Монополисты гребаные. Занимается человек честно своим делом, нет же! Кто вот им дал право на нас наживаться? Я спину буду гнуть, а у них брюхо расти будет? Это же угнетение, блин! Дали бы свободно нам торговать, все метро б расцвело!
Артему вдруг стало симпатично, несмотря и на аромат. Захотелось поддержать этот смешной разговор.
– У Ганзы и так нормально все, – сказал он, вспоминая. – Был случай. Пришлось работать на Павелецкой. На кольцевой. Разгребать нужники. К году работ приговорили. Через неделю сбежал.
– Считай, крещение прошел, – кивнул Леха.
– Они все это добро – в выгребные ямы и в шахты. Не снисходили до торговли.
Леха невесело ухмыльнулся.
– Богато живут.
Достал портсигар с нарезанной бумагой, кисет с куревом. Угостил. Гомер отказался, Артем взял. Пристроился к болтающейся под потолком лампочке, уткнулся в буквы, прежде чем закатать в них самопальный «табак». Желтая книжная страница, буквы пропечатаны старательно, оторвана руками, и оборвана по тому краю, который нужен, чтобы самопал курить, а не для того, чтобы с пониманием читать – черт знает что:
И ровно крылья-то оборвали. Артем набил эти бесполезные буквы самопалом, свернул их аккуратно, послюнявил, чтобы один конец с другим склеился, попросил огоньку. Леха чиркнул спиртовой зажигалкой, сделанной из пулеметной гильзы. Бумага горела вкусно, сладко. Курево было дрянным.
– А что, сильно на Проспект нужно? – щурясь сквозь дым, шепнул Леха.
– На Ганзу. Нужно, да.
– Визы проставлены?
– Есть.
Затянулись еще. Гомер закашлялся. Артему было все равно.
– Сколько готов заплатить?
– Скажи цену.
– Это не я, брат, цену говорить буду. Там другие люди решают. Я просто познакомить могу.
– Познакомь.
Леха предлагал еще выпить на посошок в истошно-веселом здешнем баре под вывеской «Последний раз», но Артем вспомнил, из чего гонят спирт.
За доставку и знакомство договорились на десять патронов. По-божески договорились, по-братски.
Санитарный кордон перечеркивал перегон перед самым въездом на Проспект Мира. Формально к Ганзе относились только кольцевые станции, а радиальные были вроде сами по себе; но это формально и это вроде. Потребовалось отсечь другие линии – отсекли в два счета.
Ганзейские пограничники в сером камуфляже тыкали людям в лицо белым острым светом своих фонарей, лаяли на них, требуя разворачиваться и возвращаться туда, откуда пришли. Как пугало сидел на шесте плакат «КАРАНТИН!» с портретом изъязвленного гриба. Говорить с челноками караульные отказывались, и даже взглядом с ними было не встретиться: закрыли глаза надвинутыми козырьками пятнистых кепи. Это укрепление разве что штурмом было брать.
Леха-брокер терся, искал под козырьками знакомых. Наконец поднырнул, шепнул что-то под один из них, вполоборота моргнул Артему, чикнул подбородком, указывая: давай сюда.
– Арестованы! – объяснила морда в кепке вскипевшей толпе, почему вдруг этих троих пропускают. – А ну, н-назад! Заразу занесете!
Повели их под конвоем через притихший Проспект: торговые ряды закрыты щитами, покупатели кордон осадили, всклокоченные продавщицы на граните придатки морозят, трещат о жизни, смерти и судьбе. И – почти темно: рынок не работает, свет нужно экономить. В другое время тут бы бурлило; Проспект Мира – место центровое, всякую всячину сюда везли со всех окрест. Одежда на любой вкус, лотки с книгами, мимо которых Артем раньше пройти не мог, смартфоны горелые кучей – а среди них вдруг и рабочий попадется, а в нем – фотографии, полноцветные, прямо из чьей-то памяти понадерганные… Приобрести? – разве чтобы чужих детей вспомнить; а позвонить по такому можно только в никуда. И оружие, конечно. Любое. Цена всему – в патронах. Лишнее продай, нужное купи, и катись себе дальше.
Конвой был строгий: чтобы Артем с Гомером не сбежали, смотрел внимательно. Дотолкали в спину до перехода с радиальной линии на Кольцо. Поставили ожидать у железной дверки в белокаменной стене.
Минут через десять позвали.
Пришлось пригнуться, потом еще раз, и снова: служебные помещения как для морлоков делали. Хотя то поколение, которое уже под землей родилось, было все недорослым, и ему бы тут как раз подошло по размерчику.
В маленькой комнатке заседали двое. У первого имелась внушительная ряха и очки, но не хватало волос; весь остальной организм его был спрятан куда-то в недра тяжелого полированного стола. Казалось, тут только есть одна совершенно автономная голова.
У второго человечка не имелось ничего интересного вовсе.
– Замначальника станции Проспект Мира-Кольцевая Рожин Сергей Сергеевич, – сказал неприметный, почтительно указывая на мордатого.
– Слушаю, – теперь солидно и басовито произнесла ряха.
– Дело такое, Сергей Сергеич. Мужикам нужно на Ганзу. Визы стоят, – попросил Леха.
Голова в очках ржаво, с натугой навелась на него своим набрякшим носом и шумно втянула воздух. Прочувствовав, исказилась судорогой. Видимо, в этот кабинет брокеров пускали нечасто.
– Вход на территорию Ганзы до дальнейших распоряжений это самое отказать и точка! – дал отзыв Рожин.
Стало неловко.
– И что, без вариантов? – хмуро спросил Артем, но Леха на него шикнул.
– Какие тут варианты подкуп должностного лица это самое немедленно сейчас раз и все и чтобы больше не сметь никогда ясно или нет! – грозно проговорила рожинская голова. – В то время как люди по всему метро вы просто не имеете права! Карантин на то и дан человеку чтобы а не то ситуация может выйти понимаете вы это или нет! И если мы тут поставлены чтобы блюсти то мы будем блюсти и блюсти до последнего потому что на карту поставлено сами знаете что! Меры фитосанитарного контроля! Сухая гниль между прочим! Этот разговор окончен!
