Высшая лига убийц - Романовский Александр Георгиевич (читать книги бесплатно полностью без регистрации txt) 📗
Ни в самый момент ранения, ни сразу после него охотник не утратил самообладания. Палец не вдавил гашетку, как ни силён был импульс. Еще не время.
Внезапно сквозь рев и свист воздуха Блэйз расслышал какие-то слова:
— ...Дорогой, как ты?.. Я вижу, ты ранен! Я могу чем-нибудь помочь?.. Дорогой!.. — Все это звучало не только из рации, но и из громкоговорителей.
Троуп не сказал ни слова. Во-первых, он сомневался, что ему удастся перекричать этот невообразимый вой. Во-вторых, ему показалось, что стоит открыть рот, и гнев накроет его девятым валом, обуздать его будет уже невозможно. Ну а в-третьих, Громобой не видел, чем ИскИн могла бы помочь.
Сама поймет. Чай, не дура.
Включение гравитации, конечно, мгновенно устранило бы проблему «аэронавтов», обвязанных стальным тросом. Но всегда есть какое-нибудь «но». Течь в корпусе засасывала объекты потому, что невесомость лишила их веса. Если гравитация вернется, для того чтобы наспех «залатать» брешь, придется приблизиться к ней вплотную, что представляло известный риск.
Повторному отключению сопутствовал бы ряд случайностей: электроника могла не выдержать нагрузки, или краснокожий провалился бы в шахту.
Тем временем налетчики продолжали бестолковую пальбу. Рассчитывать, что аккумуляторы бластеров исчерпают заряд, было бессмысленно.
Блэйз висел на переборке, готовясь в любое мгновение спустить курок (или получить ранение, несовместимое с дальнейшей жизнедеятельностью). Краем глаза он заметил, что Волынщик начал некую активность. А именно держал переборку левой рукой, правой же достал из-за пояса бластер. Позиция обоих дальнобойщиков была весьма выгодна. Неплохой обзор — под углом к флибустьерам и их стальному щиту-зеркалу — и место в стороне от обстрела. Том поднял бластер и прицелился.
Луч срезал руку корсара в том самом месте, где заканчивался рукав скафандра, и где полагалось бы начаться перчатке. Но ее не было. А был лишь сустав, соединявший предплечье и кисть. Последняя-то и оказалась отделена с аккуратностью хирургического лазера. Грабитель беспомощно махал культей, рассеивая в невесомости алые шарики крови. Но бластер, пребывая в бесцельном полете, крутился по продольной оси и продолжал пускать лучи. Мертвый палец заблокировал спуск. Эдакое шоу, состоящее из отрезанной конечности (1 шт.) и боевого бластера (1 шт.), почти в домашних условиях.
Пират бился в конвульсиях. Другой, не удержав щит, опустил его на несколько дюймов. Одно мгновение — подарок Судьбы! — Троуп видел парочку единовременно. Первого проигнорировал, но в забрало второго на радостях всадил две пули сразу. Первая наверняка угодила промеж глаз. Обстрел прекратился.
В тот самый момент, когда охотник спускал курок, Макбраун едва не стал жертвой прискорбной случайности. Пальцы левой руки соскользнули с переборки, и долю секунды Волынщик находился в свободном полете. В чем ему не следовало сомневаться, так это в рефлексах Волка. Когтистая лапа схватила Тома за ногу с проворством атакующей кобры. И потянула назад.
Бластер продолжал стрельбу и вращение. Прискорбная случайность (случайности такого рода всегда нежелательны, что, впрочем, не мешает им происходить с мрачным постоянством, свойственным лишь закономерностям) заключалась в том, что один из импульсов оказался в том промежутке пространства-времени, где по нелепому стечению обстоятельств (предугаданной закономерности?) находилось горло метаморфа. Это произошло на глазах Громобоя.
Он отвернулся.
Выстрел. Четырехрукий лишился очередного пальца.
Вулф не отпустил товарища. Больше того, притянул его к переборке.
Блэйз промахнулся. Кусочек металла чиркнул рядом с рукой воющего Иного.
Усилие, предпринятое Волком, было слишком велико. Он дождался, пока Макбраун вцепится в переборку, после чего разжал хватку. И оказался без опоры. Мохнатое тело обмякло. Красные шарики кружились вокруг. Воздушный поток подхватил добычу и властно потащил к пробоине. Волынщик закричал.
Пуля оторвала красному здоровяку два пальца. Изувечены были три руки. Усилий четвертой не хватило, чтобы удерживать па весу тяжелое тело. Подхваченный неодолимой силой, Иной унесся в каюту, где царил космический холод.
Метаморф скользнул за угол.
И тут все стихло. Троупу казалось, будто он оглох, столь внезапно рев и свист сменились покоем. Окружающее замерло, вмороженное в невесомость.
Стрелок увидел в зеркальном щите «аэронавтов», что четырехрукий заткнул брешь своей широкой задницей. На какое-то время хватит. А там будет видно.
Оттолкнувшись от переборки, Громобой поплыл к Вулфу и притянул его к полу.
— Кэт, гравитацию.
Окружающее обрело естественный вес. Из лифтовой шахты донесся грохот.
Палуба притянула бесхозные трупы. С громким хлюпаньем появились лужи.
Блэйз осмотрел Волка. Рана была неглубока — луч не пронзил шею, а прошел по касательной. В аккурат под подбородком. И это было похоже... на второй рот. Уже виденный прежде. Троуп понимал, что шансов немного. Вернее, почти не осталось. Метаморф таращился слепыми бельмами в Вечность. Рана забулькала. Кровь стекала к затылку парой липких тропинок.
Подошел Томас. Его руки тряслись, лицо побледнело до мертвенной белизны.
— Это... я виноват. Из-за МЕНЯ...
— Чушь, — отмахнулся Громобой. — Ты не виноват. «Эй, стрелок», — услышал он. Сперва показалось, что услышал ушами. А затем понял, что слова прозвучали у него в голове. Вулф улыбался — клыки сверкали отраженным светом. Когтистая лапа неторопливо поднялась.
Блэйз ответил на рукопожатие, уже зная, что случится дальше. Перед глазами сверкнула белоснежная вспышка. Однако охотник видел не корабль, где тела покрывали палубу кошмарным ковром. Видение оказалось иным. Статичным и не столь... интерактивным. Как трехмерный фотоснимок.
Глянцевая карточка из фронтового альбома. Она запечатлела товарищей, боевых друзей, прошедших бок о бок огонь и воду. Это проступало в том, КАК они стояли, КАК, улыбаясь, глядели в камеру, которую сейчас заменял разум Троупа. Фигуры не двигались, хотя казались живыми. Лишь цвета были выдержаны в более холодной палитре. Не иначе, фокус времени, поработавшего над снимком, хранящимся не в альбоме, а в памяти Волка.
