Зимняя сказка.Дилогия (СИ) - Кожевников Олег Анатольевич (онлайн книги бесплатно полные .TXT) 📗
Пока мы занимались добычей топлива, Николай со своей бригадой завели все наши вездеходы и теперь окружающее пространство, было заполнено рёвом работающих дизелей. В этих звуках чувствовалась такая мощь, что появлялось непоколебимое стремление жить и двигаться вперёд, несмотря ни на что.
Когда мы по лестнице забрались в наш тёплый кунг, все уже сидели за столами, ожидая обеда. Сидевший крайним Флюр, увидев нас, радостно воскликнул:
— Ну, наконец-то, слава богу, появились! Я уж думал, бежать за вами. Тут уже хаванина стынет и живот от голода сводит! Мы уже всё подготовили к отъезду, осталось только перекусить и быстренько отсюда сваливать.
Саша, повернувшись к Флюру, с улыбкой сказал:
— Погодь, чувырло, не спеши, нужно ещё топливо загрузить!
Со всех сторон донеслись удивлённые возгласы, а Володя спросил:
— Какое, к чёрту, топливо? Баки же пусты? Если бы вы что-нибудь нашли, то уже час назад кричали бы, на всю Ивановскую.
Усмехаясь, я ему ответил:
— Это ты бы кричал, а мы люди скромные, тихо делаем своё дело и никого не напрягаем. Пока вы тут в дизелях жжете топливо, мы с Сашей, можно сказать — в поте лица, его добываем.
Не удержавшись, я рассмеялся. Между тем все, услышав о топливе, начали одеваться, чтобы бежать посмотреть — где оно. У шкафа с одеждой началась суматоха и давка. Перекрикивая возникший шум, Саша воскликнул:
— Да успокойтесь вы! Вот как стадо баранов на новые ворота кинулись смотреть. Там накачали-то меньше бочки солярки, да и то она сильно густая, придется, наверное, половину оставшегося керосина туда вылить.
Но, несмотря на эти слова, все наши мужчины пошли смотреть на результат нашего четырёхсуточного пребывания на этой заправке. Вышли на улицу, и мы с Сашей, он сразу направился к своему грузовому УРАЛу и через несколько минут подкатил на нём к стоявшей бочке. Туда подошёл и я, захватив канистру с керосином. Её я передал Николаю, который к этому времени, уже оценил густоту солярки и вылил в бочку половину принесённой канистры.
После этого мы краном-манипулятором загрузили бочку в кузов УРАЛа, и Саша отъехал в голову будущей колонны, где и заглушил вездеход. Флюр пошёл глушить остальную технику. Мы же, немного поболтав — отправились в наш кунг. На последний, перед дальней дорогой, обед.
К нашему приходу, всё было уже готово, и, как только все расселись за столами, Маша с Галей начали подавать полные тарелки. Потом в наш кунг пришли и девушки, которые были сменными водителями в вездеходах. Пришла и Вика, она опять добилась моего согласия ехать с ребятами в первом вездеходе. За неё даже попросил Флюр, он сказал:
— Батяня, пускай девчонка хоть немного отойдёт от тупого сидения в будке. Я бы уже давно слетел с катушек, сидя в этой тюрьме на колёсах, фу, пардон, на гусеницах. К тому же она нам нисколько не мешает, а, наоборот, только веселит и придаёт какую-то осмысленность нашей работе.
После этого разговора с Сашей я и возражать не стал. Если даже Флюр не против — то, что уж говорить про законного супруга. И Ванюшке, я думал, тоже будет полезно побыть подальше от мамочки, Вика его буквально затискала. Бабушка была всё-таки сдержанней, тем более, когда её окружали не относящиеся к нашей семье люди. Обед затянулся до наступления полной темноты, только тогда мы, затушив печку, направились рассаживаться по нашим вездеходам и минут через пятнадцать, наконец, тронулись.
В нашем славном экипаже, первым за управление ГАЗоном сел Сергей, я как обычно, устроившись на пассажирском месте, почти, что сразу задремал. За время нашего путешествия, у меня уже образовался инстинкт — как только я усаживался на пассажирское кресло, у меня сразу же закрывались глаза, и я впадал в бессознательное состояние. Я вспомнил, что примерно такой же инстинкт у меня открывался и в вагоне метро. И он оказался настолько крепким, что даже после покупки машины, когда я стал попадать в метро раз-два в год, все равно исправно действовал. И может быть тот, въевшийся в спинной мозг инстинкт, сейчас перепутал кресло вездехода с сиденьем в вагоне метро. Как и тогда, по-видимому, моё подсознание было начеку, иначе, как объяснить, что я мгновенно проснулся, когда вездеход остановился. Прошло уже четыре часа и наступило время пересменки. Эта процедура стала уже настолько рутинна, что практически не вызвала никаких комментариев в эфире, даже Флюр ничего не высказал по рации. Я ещё тогда подумал — наверное, это Вика так благотворно действует на наш первый экипаж, что даже Флюра отучила развлекаться, разговаривая по рации.
Когда мы с Сергеем поменялись местами, он тоже уснул практически сразу после начала движения. Этого спокойного, монотонного, медленного движения я выдержал не больше часа, потом у меня возникло непреодолимое желание совершить какое-нибудь активное действие. Минут пять я обдумывал варианты, что мне сотворить: поболтать по рации с первым экипажем, или разбудить Серёгу и поговорить с ним. Но отвлекать от дела наших вперёдсмотрящих как-то было неловко, также как и других водителей вездеходов — сам постоянно ругался, что нельзя засорять эфир. Будить Сергея, было тоже чревато — тогда он будет поступать со мной также, когда я засну. Поэтому пришлось выбрать третий вариант — включить, вмонтированную Валерой аудиосистему. Я вставил туда МП-3 диск с песнями Трофима, установил громкость такую, чтобы не разбудить Сергея, и в течение этих трёх часов до окончания своей смены, с ностальгией слушал любимые песенки.
Вот примерно в таком ключе, мы и двигались уже почти, что тридцать часов. За это время была одна относительно длительная остановка более трёх часов. За это время мы дозаправили нашу технику и устроили опять в женском кунге обед. Несмотря на остановку, мне уже смертельно надоел этот ритм, практически неподвижное сидение на одном месте. Только остановки на пересмену позволяли хоть немного подвигаться и поговорить с другими людьми.
Постепенно до меня начало доходить, что нам просто физически нужна длительная стоянка, чтобы можно было нормально выспаться, походить в полный рост, да и просто пообщаться. Без этого, всё движение по льду Каспийского моря будет напоминать медленную пытку, и не факт, что все смогут такое выдержать и не сорваться. Поэтому для себя я решил, что при очередной остановке на дозаправку нам придётся вставать лагерем не меньше, чем часов на пятнадцать. К тому же, нужно было что-то решать с нашим заправщиком. Когда мы заправлялись последний раз, то выкачали из него оставшуюся солярку. Теперь он двигался совершенно пустой. Единственной причиной, по которой мы его ещё не бросили, было то, что он буксировал сани, нагруженные продуктами. Но при следующей остановке на заправку освободится место от бочек с соляркой на грузовом УРАЛе и можно будет перегрузить туда эти продукты. И как бы ни было больно и жалко, всё-таки придётся оставить на морском льду наш верный, но ставший окончательно бесполезным, заправщик.
Об этом я и размышлял, когда подходил конец моей смены, мне оставалось находиться за управлением вездехода двадцать семь минут. Как обычно к концу смены, я посмотрел на показания навигатора, мы находились совсем недалеко от берега Каспийского моря. Как только я отвёл глаза от дисплея системы "Глонасс", раздался вызов по рации. Опять, наверное, Флюр заскучал, — подумал я, беря в руку радиостанцию. Включив её на приём, я услышал не шутливые приколы Флюра, а вполне серьёзный и слегка взволнованный голос Саши, он, немного торопливо и сумбурно спрашивал:
— Алло, Батя! Приём, приём! Ты слышишь меня?
Я ответил:
— Конечно, Санёк, я не только тебя слышу, но и размышляю, почему же ты такой
взволнованный? Случилось, что?
Из динамика донеслись возбуждённые голоса Вики и Флюра, потом, перекрывая их, раздался уже более спокойный голос Саши:
— Да нет, ничего экстраординарного не произошло. Просто Вика вдали разглядела какое — то непонятное строение. Вот я тебя и вызываю по этому поводу. Будем к нему подъезжать, чтобы рассмотреть получше? Или как? Если к нему свернём, то общее отклонение от маршрута составит километров пятнадцать — не меньше, а это литров тридцать соляры.
