Игры третьего рода - Долинго Борис (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗
Он помолчал и добавил:
– Правда, если откровенно, мне, в отличие от вас, на Земле-то и делать нечего. То, что здесь происходит, куда интереснее.
Ни майор, ни Фёдор ничего не ответили. Да и что они могли сказать? У Исмагилова в земной Зоне остались жена и дети, и Фёдору, мягко говоря, были до лампочки таинственные тарлане и ещё более таинственные Предтечи.
Живы ли после всей круговерти жена и сын Гончарова, не могли бы сказать ни исчезнувший Авван, ни таинственный начальник Комитета Коулл Цансиин, ни сам не менее таинственный главком. Однако, не имея прямых сведений о гибели родных, майор твёрдо решил искать их. Он ничего не мог предпринять четыре года, но сейчас, когда появилась возможность передвигаться по Зонам, Александр поклялся, что доберётся до жены и сына – до живых или мёртвых во что бы то ни стало, и только потом будет думать, что делать дальше. Майор Гончаров не слишком много рассуждал о своих чувствах вслух, но сам для себя он давно решил именно так…
– Хорошо! – решительно сказал Александр. – Летим к твоему чёртову каналу!
– Ага, – хмыкнул Пётр.
Он побарабанил пальцами по краю пульта управления и, обернувшись, посмотрел прямо в глаза командиру с хитроватой улыбкой:
– Что я, впрочем, уже и делаю.
Майор молча кивнул.
– Ребята, – попросил Исмагилов, – хорошо бы опуститься где-нибудь на землю – отлить хочу, уже терпежу нет. А в этой машинке туалета не предусмотрено.
– Дверь открой да мочись себе, – хмыкнул Гончаров. – Садиться не стоит.
– А чего не сесть? – сказал Пётр. – Тут вроде довольно пустынные места, а мы ещё и невидимые ко всему прочему. Вон там, заросли, кусты всякие. Я, кстати, тоже бы и отлил, и посерьёзнее бы чего сделал.
– Ну всем приспичило! – развёл руками Александр.
– Чего уж ты, всякое бывает, – фыркнул Исмагилов. – Набить и потом опростать живот – первое дело для солдата, сам же, поди, лучше нас знаешь.
– Вот-вот, – поддержал его Домашников. – Особенно перед вылазкой на Базу Аввана.
– Да я бы тоже отлил, – ухмыльнулся майор, – но могу аккуратно и отсюда всё сделать. Хотя вот гадить с высоты в открытую дверь не рекомендую, особенно если у тебя понос.
Фёдор немного удивлённо посмотрел на командира:
– Это почему же? – подозрительно спросил он. – При чём здесь высота?
– С высоты-то можно, без разницы, но не в полёте, когда воздух задувает. Особенно если у тебя и в правду понос. И ты, Петя, это говоришь! А ещё инженер!
Домашников вдруг захохотал:
– Действительно!
– Знаешь такие приколы? – покосился на него майор.
– Слышал, – отсмеявшись, кивнул Пётр. – Точно: поносить на лету нельзя. У меня было родственник, вертолётчик, работал на Севере. Он мне и рассказывал случай. Летят они, а в экипаже новичок-бортмеханик, у которого прихватило живот. Если делать незапланированную посадку, то нужно потом строчить объяснительную и всё такое. Второй пилот с серьёзной рожей и говорит: сейчас, мол, решим проблему, и уводит новичка из кабины в салон, где лежал груз. Ну, мой шурин думал, что он ему даст какую-то коробку или что-то подобное – куда нужду справить. А второй пилот, придурок, решил новичка проучить, чтобы, значит, думал, что кушать и пить перед полётом. Возвращаются – второй хохочет, а новичок весь дерьмом забрызганный. Оказалось, второй ему посоветовал: «Да ты, типа, Вася, иди, люк нижний открой и оправься прямо в него». Шурин говорил, что чуть второго не убил: лететь-то ещё почти час оставалось! И самим же дерьмо нюхать!
– Вот-вот, – кивнул Гончаров. – Давайте сядем где-нибудь.
– Кстати, если мочиться, – заметил Домашников, – по-моему, такой же эффект будет. Типа, как в анекдоте: На улице что – дождь? Нет, ветер, поручик!
Все посмеялись.
– А можно ведь просто зависнуть? – предложил Пётр.
– Садись, садись, – кивнул майор. – Нюхать тут тебя!..
Домашников осмотрелся и снизился над каким-то сгоревшим хуторком возле зарослей кустов, напоминавших акацию. Мимо полуразрушенных домиков с когда-то красной, а теперь, там, где не рухнула кровля, почерневшей черепицей, вилась хорошая, по российским меркам, дорога. Было безлюдно, только стайка птиц вспорхнула с ближайших кустов.
– Ты не отключай режим невидимости, – посоветовал майор.
– Понимаю, – кивнул Пётр, – и пока не отключаю. Правда, человека, отошедшего от гравилёта, всё равно увидят. Так что… Да и представь себе: мы оставили режим невидимости, а сами пошли писать. И как вернуться? Руками в воздухе шарить?
– Хм, ты прав, – согласился Гончаров. – Ладно, тут вроде спокойно.
Они вылезли из машины, разминая ноги. Лёгкий ветерок шевелил ветки кустов, вплотную к которым Пётр посадил гравилёт. Растения оказались именно знакомой колючей акацией, росшей даже на Урале, а высота зарослей надёжно скрывала машину и людей от возможных наблюдателей со стороны проходившей рядом дороги.
Первый дом, наименее пострадавший от пожара, стоял метрах в двадцати. Поскрипывала, покачиваясь, ставня на пустой глазнице окна. Умиротворение летнего дня нарушал только этот тихий скрип да вид заброшенного человеческого жилья, который сразу давал понять, что нынешний покой достался ценой несчастий.
Гончаров посмотрел на свой экипаж – все, кроме него, вылезли без оружия. Сам Александр не выпускал из рук так хорошо зарекомендовавший себя гравистрел. Он с сомнением покачал головой, но вокруг было так спокойно, что майор решил не напрягать ребят зря.
Домашников сразу же нырнул в кусты, прихватив пару листков из своего неразлучного альбома. Фёдор и Гончаров пристроились рядом у акации и весело зажурчали искрящимися на солнце струями, поливая яркую зелёную травку, росшую уже явно не по английским стандартам: газон давно никто не подстригал.
Фёдор пробормотал:
– Травка зеленеет, солнышко блестит… Хорошо! И откуда эта херня взялась?
Было понятно, что Исмагилов имеет в виду.
Фёдор снял шлем и, взъерошив лохматые чёрные волосы, подставил лицо солнцу – и стоял, закрыв глаза. Гончаров с «максимом» на плече с улыбкой посмотрел на бывшего водителя БТРа.
– Вот, жили люди, – продолжал Исмагилов, перестав жмуриться и оглядываясь по сторонам, – хозяйство имели, всё ухоженное. Одно слово – Европа! А включилась какая-то ерунда – и нормальная жизнь закончилась.
– Да была ли она тут у них такая вот спокойная? – хмыкнул майор.
Фёдор пожал плечами, а в кустах смачно пустил ветры Домашников.
– Вот-вот, – продолжал майор, – помнишь, что Петя говорил? О том, какие демонстрации разных религиозных экстремистов проходили в Лондоне, и всё такое? А то, что мы там только что увидели, а? Не на пустом же месте это всё сейчас происходит!
Исмагилов кивнул:
– Всё верно, но только это в большом городе так. В больших городах всегда всякая грязь бродила, а на селе – насущная работа. Я не про спившихся козлов говорю, каких в наших деревнях всегда было вагон и маленькая тележка, а про нормальных мужиков. Там не до глупостей, если хочешь хозяйство иметь: надо землю пахать, за скотиной ухаживать. Корове же или овце нет разницы, какие политические взгляды у её хозяина. Жизнь – это хлеб, мясо и молоко, а всякие Библии, Кораны или уставы партий – дело двадцатое. Учения разные придумывают и народ мутят всякие проходимцы, кто себя хлебом халявским уже обеспечил или только ещё халявы урвать хочет. А ты народу дай земли, домик собственный, коровку – и наплевать ему будет на разные религиозные и политические дрязги. Ведь ты посмотри, Саша, где такие проблемы существовали? Только, где народ жил плохо!
Гончаров покачал головой: он редко слышал, чтобы Фёдор выдавал такие длинные рассуждения. Глядя на полуразрушенный, но когда-то явно более чем добротный дом, майор заметил:
– Вот в этой самой Европе жили очень неплохо: домики имели, машинки и всё такое. А проблемы были и раньше, до Катастрофы.
Исмагилов хмыкнул:
– Наверное, были, не спорю. Да только это уже от другой крайности: от дури и с жиру, как говорится, их проблемы.
