Проект Орион (СИ) - Гришин Макс (читать полностью бесплатно хорошие книги TXT) 📗
Снова гром, где-то что-то заскрипело и затрещало. Снова жидкость нашла вход внутрь корабля, в этот раз чуть дальше, ближе к его кровати. Виктор схватил Каролину за плечо и дернул на себя. Ей опять нужна была помощь, она опять сделал что-то ужасное с собой, что-то!.. Но было уже поздно. В этот раз она уже была мертва. Лицо имело ярко выраженный желтоватый оттенок, высохшие открытые глаза смотрел бессмысленно куда-то вдаль. Это был уже не человек. Перед ним лежал неживой, начинавшийся разлагаться объект.
- Лина, ты!.. - но голос его оборвался. Слезы, долго томившиеся в груди, вырвались наружу и потекли из глаз вниз, на ее куртку, на ее пожелтевшие и измазанные кровью руки. - Что сделала ты с собой?! - он схватил ее руку, потянул к себе, желая пощупать пульс, но его, конечно же, уже не было, рука была холодной и пожелтевшей, с глубокими порезами, начинавшимися у самого запястья и уходившими куда-то дальше, под рукав. Она разрезала себе вены, разрезала вдоль, чтобы наверняка, чтобы в этот раз без ошибки. Виктор вытянул руку и закрыл ей глаза. Только сейчас он заметил, что вся его ладонь была покрыта вязкой красной жидкостью. Только сейчас он увидел, что внизу, рядом с ее телом, была большая лужа еще не засохшей крови и он вляпался в нее. Он усиленно начал стирать ее о скафандр, оставляя на нем следы пальцев. - Зачем ты сделала это с собой... - произнес он жалобно, будто пытаясь еще ее в чем-то переубедить, - зачем оставила меня одного?!
Корабль, тем временем, скрипел и трещал. Уже не переставая грохотал гром. Снова в кабине что-то прорвало и жидкость хлынула на пол, подползая лужей к его ногам и ее неподвижному телу. Виктор поднялся. Он уже не суетился как прежде. Ему осталось не долго, через несколько минут, а может даже секунд, крыша, не выдержав давления сверху, провалится вниз, и все это дерьмо хлынет в кабину, оканчивая, таким образом, и его существование на этой планете. Только для него эта смерть будет уже не такой легкой. Она будет незапланированной, неподготовленной и, несмотря на все с ним происходившее, до сих пор не желанной. Да, он все еще хотел жить! Жить в этом дерьме, в этой помойке, на этой покрытой радиоактивными осадками планеты! Хотел жить до самого конца! И хоть она уже была мертва... он... он еще нет! И вот он стоял над ней, последний человек во Вселенной, последнее разумное живое существо, а может и просто разумное, чувствуя, что посреди всего этого хаоса, рушащегося на глазах корабля, невзирая ни на что, он должен что-то сказать, произнести что-то теплое об этой женщине, об этом человеке, последнем его спутнике на этой планете, последнем живом существе, с которым он когда-либо говорил, ругался, смеялся, с которым он жил! Но слова не шли к нему. Слова застряли где-то там, за комом в его груди, вырываясь из засохших губ лишь тихим шипением.
- Ведь... я просил тебя не делать этого? - единственное, что мог выговорить он из себя, под аккомпанементы не прекращавшийся ударов грома. - А ты... ты... - но он не докончил. Злоба и ненависть, давно прятавшиеся где-то в потаенных углах его сознания, а может родившаяся только сейчас, при виде этого пожелтевшего мертвого тела, которое еще совсем недавно было человеком живым, который его бросил, вдруг прорвались наружу. Вдруг совершенно неожиданно даже для самого себя, вместо прощальных слов в ее адрес, он отпрыгнул назад, не общая внимание на то, что где-то сзади текла с потолка отравляющая жидкость и с силой, наотмашь, как когда-то ударила она уже мертвого Хью, зарядил покойнику в лицо носком ботинка. На пол посыпались выбитые зубы и кровь брызнула на матрац.
- Туда тебе и дорога! - прошипел он и отвернулся от нее. В этот момент она была ему уже ненавистна. В этот момент, он не хотел, чтобы она возвращалась к жизни, наоборот, он хотел видеть ее боль, ее мучения в предсмертной агонии. Она предала его, она бросила его одного во все этом мире так подло, так трусливо. Пускай она теперь валяется здесь, ему на нее уже было насрать!
По-прежнему слышались раскаты гром. Ливень все еще лупил сверху по обшивке корабля, отправляя каждую минуту литры этой жидкости внутрь. Но гром уже гремел реже. Лишь временами и, будто уже откуда-то издалека, он мог слышать его приглушенные раскаты. Вскоре дождь стал лупить тише и струя жидкости начала медленно иссякать.
Так прошел еще один день его жизни, одна триста пятьдесят шестая года. Еще один мертвый член его экипажа у него под ногами... Но он... каким-то чудом, он все еще был жив. Последний человек планеты по-прежнему мог дышать, мог двигаться, мог думать! Депрессия и подавленное состояние, которые охватили его в первые минуты, медленно проходили, уступая место чему-то новому, что в этот момент в нем только начинало зарождаться. Сегодня, здесь, сейчас, стоя посреди лужи чужой крови, смешанной с кислотой, от паров которой начинали слезиться глаза, рядом с желтым и разбитым от удара его ботинка лицом трупа, он вдруг начал чувствовать себя счастливым! По-настоящему счастливым, таким, каким он не чувствовал себя уже долгие годы.
Ему хотелось свежего воздуха и он двинулся к двери. Но каблук его ботинка наступил на что-то мягкое. Виктор остановился и посмотрел вниз. Это была рука Каролины, вся пожелтевшая и покрытая подтеками крови. Она будто держала его за ботинок, будто цеплялась за него своими мертвыми пальцами, пытаясь вытянуть себя к нему, к его миру, в котором он все еще живет и в котором он вдруг почувствовал себя счастливым и свободным! А может нет! Может наоборот, она тянула его назад, к себе, в тот беспросветный мрак по ту сторону жизни!
Виктор посмотрел ей в лицо. Один глаз был приоткрыт, видимо удар задел какую-то мышцу или сухожилие в лице. Прищурившись этим глазом, она будто смотрела на него, будто наблюдала за ним, за живым откуда-то из мира мертвых. Может она просила его о прощении?! Может о помощи? А может она упрекала его за этот удар, за то, что даже после смерти, он не уделил ей должного уважения?!
- Ты заслужила это! - проговорил он ей, будто отвечая на ее молчаливый вопрос. Он вытянул вперед ногу и ботинком, небрежно, отбросил руку к ее разбитому лицу. - Ты предала меня! И теперь... - он снова развернулся и двинулся к двери, - иди в жопу!
Часть 7. Новая эпоха.
1.
Он не умер в тот день. Как не умер и на следующий, когда гроза разразилась с новой силой. Всю неделю, с утра и до вечера, дождь бил по кораблю крупными каплями ядовитых осадков, изо всех сил желая добраться до последнего человека внутри. Корабль трещал, скрипел, подтекал с разных мест ржавой вонючей жидкостью, но держался, как последний его оплот и надежда, как должна была держаться и она!
В тот же день, недалеко от могилы Алиссы, он закопал ее тело. Дождь закончился тогда к вечеру, и оранжевый блин солнца появился из-за облаков на горизонте уже совсем на закате. Он осветил косыми лучами деревья, траву... ее лицо. При свете его она казалась моложе, чем до этого. Разбитая губа, выбитые передние зубы, свидетельство его бешенства, в которое он пришел в своем нервном безумии. Потом он жалел об этом, о том, что ударил ее после смерти, о том, что не мог понять ее при жизни. Но если бы у него был шанс начать все сначала, смог бы он изменить что-нибудь? Закончилась бы история всей человеческой цивилизации иначе? Были бы они сейчас здесь, рядом с ним? "Нет, скорее нет! - мотал он головой, ботинком сгребая землю в ее могилу. - Я тут ни причем! Никто тут ни причем. Ни Лина, ни Йорг, ни Хью".
Прошло несколько дней. Пять, семь, десять. Их счет был потерян. Его часы давно остановились и времени в его привычном понимании для него уже не существовало. Он просто спал, ел, пил, справлял нужду. За дверью рассветало, потом снова темнело и снова рассветало. Он спал в любое время дня. Спал не по распорядку, а так, когда захочется. Когда не шел дождь (что бывало уже редко), он прогуливался вокруг корабля, прислушиваясь в ветру, к слабому шелесту раскрытых листьев на деревьях. День, год, час, месяц, - он ничего этого не знал, да ничто из этого и не было ему интересно. Какое дело ему было до того, было ли сегодня воскресенье или понедельник, какое ему дело было до того, что это была за страна, когда она все еще была? Здесь все принадлежало ему и в то же время, не принадлежало толком ничего. Здесь он был одновременно и Богом и нищим. У него был лишь этот корабль, измученная груда железа, державшаяся из последних сил. Ирония это или нет, но он, как капитан, уйдет на дно вместе с ним. И он чувствовал, что это будет уже скоро и вполне уже с этим смирился. Мысли о смерти посещали его уже не редко. "Ведь это так легко, - думал он, крутя в руках черный, с двумя оставшимися патронами в обойме, пистолет, - просто взять его, поднести к подбородку, направить и..." Но он убирал его обратно в карман, бережно проверяя предохранитель. Рано или поздно, он был почти уверен в этом, наступит момент, когда ему придется нажать на курок, но этот момент еще не настал, пока еще не настал...
