Мир вечного ливня - Янковский Дмитрий Валентинович (книги бесплатно полные версии TXT) 📗
Спотыкаясь и оскальзываясь под натиском шестнадцатикилограммовой ноши, я выбрался на дорогу, отдышался, собрался и затрусил маршевой рысью на восток, дорога была разбита гусеницами и колесами, мне приходилось то перепрыгивать через рытвины, то по щиколотку в воде проскакивать широкие лужи, но я пер и пер вперед, словно заговоренный Усталость отступила на дальний план, я впал в некое гипнотическое, медитативное состояние, когда, кроме цели впереди, ничего уже нет. Наверное, так же чувствовал себя Северный Олень в сказке про Герду, когда нес ее наперекор ледяному ветру через промерзшую насквозь пустыню. Что Андерсен мог еще написать про него? Все и так сказано! У Оленя была только цель – единственный смысл его существования. Функция. Предназначение. Его путь – только в один конец: к цели. Любой ценой. Можно имя свое забыть, можно даже забыть о предназначении, но цель все равно останется впереди, как маяк среди ночи, как луч наведения для ракеты.
Я читал, что ниндзя в древней Японии на бегу читали мантру, чтобы забыть об усталости, не концентрироваться на ней. Чтобы сосредоточиться только на цели. Я не знал мантр, но образ Северного Оленя действовал на меня точно так же. Он ведь донес свою ношу! И я донесу. Донесу.
Надо было выровнять дыхание, и я запел. Совсем фальшиво, не в мотиве, просто для ритма, чтобы выдыхать и вдыхать через равные промежутки времени.
Ливень хлыстал с небес, тучи клубились над головой, лес шумел вдоль дороги, похожий на огромного лохматого зверя. Грязь фонтанами била из-под ног с каждым шагом, мышцы дрожали от усталости и напряжения. Но я пер и пер вперед, негромко выдыхая строчки уже не песни, а скорее мантры.
Примерно через шесть километров я увидел впереди небо. Не голубое, конечно, зеленое, но это означало, что я приближаюсь к кромке ливня. Там, за этой кромкой, была цель.
«Все, никаких больше мыслей в голове!» – приказал я себе, держась из последних сил.
Однако и мантра вскоре помогать перестала. Ноги подкашивались, я все чаще и чаще падал в грязь, поднимая фонтаны коричневой от глины воды.
– Все равно ведь дойду, – шептал я, упрямо поднимаясь снова и снова. – Ну все равно ведь осталось километра три, не больше!
Последний километр до кромки ливня я уже плелся шагом, вихляя, словно пьяный мужик посреди деревенской улицы. Но впереди ярко выделялось огромное пятно рыжей глины под светом синего солнца, а посреди пятна – бетонный саркофаг Базы. Это придавало силы, как допинг, иначе я бы уже лежал, валялся, выл в грязи, бессильно колотил бы в жирную глину разбитыми в кровь кулаками. А так еще двигался. И это было важнейшим за всю мою жизнь достижением.
К остовам сгоревших танков я уже полз на карачках, подтягивая за собой винтовку, тут ливня не было, а сухая глина крошилась в пыль под коленями. Из всех танков меня интересовал один – я заметил его еще в первый раз, когда мы с Михаилом проезжали здесь на «Хаммере». Танк был американским, как и все, сгоревшие здесь, но этот получил заряд плазмы вскользь и не загорелся. Гусеницу ему снесло вместе с половиной катков, а так, скорее всего, из него можно было даже стрелять. Русские бы не бросили технику в боеспособном еще состоянии, но на то они и русские – не янки.
Танк был на месте – третьим от дороги среди сгоревших броневых мастодонтов. Собрав все оставшиеся силы, я дополз до него, привалился к уцелевшей гусенице и только после этого позволил себе расслабиться. Половина дела сделана. Пора приступать к самой сложной половине.
Отдышавшись и отдохнув, я вскарабкался на горячую броню и влез внутрь. Там было жарко, как в аду, – броня под незаходящим солнцем разогрелась градусов до пятидесяти, а внутри это чувствовалось особенно сильно. Меня сразу прошиб пот, но время ли замечать подобные мелочи?
Проверив рацию, я убедился, что она продолжает работать в режиме приема, потребляя питание от главного аккумулятора. С поворотом ручки громкости послышалось характерное шипение из динамика. Я нажал тангенту и произнес:
– База, База, я Эхо, прием!
Под этим позывным Кирилл меня знать не мог. Андрей бы узнал, а другие нет,
– База, ответьте, я Эхо!
Так я звал довольно долго. Время от времени кто-то вклинивался в эфир по-английски, но я не обращал внимания, продолжая настойчиво долбить по-русски фразу вызова.
– База, я Эхо, прошу на связь!
– На связи База, – наконец я услышал знакомый голос по-русски. Видимо, кто-то додумался позвать в узел связи Хеберсона. – Назовите себя!
– Я – Эхо. Вы лейтенант Хеберсон?
– Капитан Хеберсон, – поправил он меня,
– О, поздравляю, сэр! – насмешливо сказал я в микрофон. – С повышеньицем.
– Кто вы?
– Скорее всего, вы меня не помните. Пересекались мы пару раз в здешних местах. Я Фролов. Саша Фролов, снайпер. Спец по крупным калибрам.
– Как вы вклинились в эфир? – напряженно спросил новоявленный капитан.
Я так и не понял, вспомнил он меня или нет, хотя это не имело ни малейшего значения.
– Это неважно, – ответил я. – Как вклинился, так вклинился. Сейчас у меня к вам крайне важное сообщение, которое вам надо передать всем по-английски.
– Вы собираетесь мне приказывать?
– Послушай, Хеберсон! – разозлился я. – Через некоторое время на Новой Земле произойдет испытание портативной термоядерной бомбы, понятно, что после взрыва она окажется в подвалах базы. Но снять ее с боевого взвода у вас не получится, потому что у меня в руках пускатель от нее.
– Это блеф! – жестко ответил американец. – Откуда он у тебя здесь? Их же не уничтожают! Бомба перемещается сюда, а пускатель остается там.
– Вы много не знаете, Хеберсон. Кирилл вам дурит мозги, а вы уши развесили. Как я сам, по-вашему, тут появился?
– Могли пройти кордоны у старой Базы,
– Да бросьте вы! У вас есть бинокль?
– Естественно,
– Ну так подойдите к окну и посмотрите на единственный уцелевший танк недалеко от кромки ливня. Давайте, давайте!
Я выбрался через люк на броню, вынул из кармана пускатель и поднял его высоко-высоко, к самому зеленому небу, меня было отлично видно с Базы, но для снайперской стрельбы дистанция слишком большая, так что я ощущал себя в относительной безопасности,
– Фролов! – прохрипела рация снизу. – Я вижу. Но это может быть просто коробка.
Соскользнув в люк, я ответил ему:
– То есть, по-вашему, просто коробку легче протащить сюда, чем пускатель? А винтовка на броне тоже подделка? Выстругана из дерева?
– Ладно. Что вы хотите?
– Чтобы вы все смотались с Базы как можно скорее. Потому что ждать я не намерен и собираюсь взорвать это Кириллово гнездо в самое ближайшее время.
В динамике послышался шорох – кто-то вырвал микрофон из рук Хеберсона.
– Это ты, дорогой? – раздался в эфире вкрадчивый голос Кирилла. – Признаюсь, не ожидал тебя здесь услышать, а тем более увидеть. Пешка решила-таки выйти в ферзи? Хочешь занять мое место?
– Ага. Мечтаю, сваливайте оттуда.
– Ну конечно. Мы свалим, а ты – к пульту Генератора?
– Ты вроде так и поступил? – усмехнулся я.
– Нет. Я никого не путал водородной бомбой. Я снайпер, Саша. Настоящий. Я пришел и убил. Честно.
– Как в вестернах?
– Тебя хорошо проинформировали. Ну что, устроим дуэль? А, дорогой?
– Здесь не Олимпийские игры, – ответил я. – У меня есть преимущество, и я намерен использовать его по полной программе.
– А как же офицерская честь? – голос Кирилла едва заметно дрогнул. А может, просто помеха в эфире.
