Душехранитель - Гомонов Сергей "Бродяга Нат" (читать хорошую книгу .txt) 📗

— Я валюсь с ног… Прям так спать захотелось, сил нет… — сонным голосом промолвила Анна.

Вторая партнерша Николая тут же согласилась с нею. Казалось, им сейчас достаточно лишь добраться до дивана — и обе сразу уснут. Гроссман повел плечами: он же, напротив, почувствовал прилив бодрости, хоть и прежде особенно усталым не был.

Марго доковыляла до дивана, попыталась постелить гостьям, но руки почти не слушались ее. Влад помог ей и вышел в кухню. Николай последовал за ним.

Они молча закурили. Еще час — полтора, и рассветет. Огни в окнах соседних домов гасли.

— Кем вы работаете, Влад?

Ромальцев посмотрел на Николая.

— У меня своя фирма, — ответил он. — Кстати, Марго сказала, что вы — хороший менеджер. Позвольте нескромный вопрос: хватает вам на житье-бытье?

Николай ощутил легкое волнение. Так часто бывает, когда искомый выход появляется прямо перед тобой.

Он улыбнулся:

— Я как раз ищу работу.

— Хм! Так сам бог послал нас друг другу? А я ищу менеджера. Так что, Коля, не дадим друг другу умереть?

И снова — что-то очень-очень знакомое: в манере говорить, улыбаться, двигаться…

Влад вытащил из кармана брюк маленькое портмоне и протянул Николаю свою визитку. «Ромальцев Владислав Андреевич. ООО «Финист». Генеральный директор», — прочел Гроссман.

— Вы мне позвоните… ну… скажем так… — Влад слегка прищурил глаз и приподнял голову, — четвертого числа. И мы с вами поговорим обстоятельно. Да, и еще. Предлагаю на «ты».

— Согласен. Спасибо.

Они снова пожали друг другу руки.

— Ты далеко живешь от центра? — спросил Влад.

— Да, далековато…

— Угу… Ну что ж. Пожалуй, мне тоже пора. Ты позвони мне, не забудь. Четвертого.

— Не забуду.

— Ну все, до свиданья.

Ромальцев ткнул окурком в пепельницу, слегка растер огонек, гася рассыпавшиеся искорки, и решительно вышел.

Николай смотрел из окна, как Влад стремительно пересекает двор, прежде чем скрыться в темноте арки. Мистика, но если бы не трагедия, произошедшая более года назад, Гроссман был бы уверен, что ему не почудилось: только что он видел телохранителя Сашу…

Похороны зимой в Сибири — процесс не только печальный, но еще и очень сложный. Могильщикам приходится ковырять смерзшуюся землю. Провожающие коченеют от холода, затем пьют водку у свежего холмика земли, смешанной со снегом. Пьют даже непьющие, лишь бы согреться. Им уже не до покойника, не до скорби.

Тридцать первого декабря на Гусинобродском кладбище Новосибирска по соседству хоронили сразу двоих — чью-то безвестную бабушку и бизнесмена, Станислава Антоновича Саблинова.

Родственники покойной бабушки с завистью косились на провожавших Саблинова, которые имели возможность погреться в своих автомобилях. Видимо, богатый и уважаемый был человек, если уж сопровождает его столько народа… Много венков, много хорошо одетых людей. Единственное, что объединяло собравшихся у обеих могил — ни единой пролитой слезы.

Андрей стоял справа от Рушинского, сцепив иззябшие руки и глядя в открытый гроб, на желтое лицо покойника. Серапионову было очень холодно, он старался отвлечь себя мыслями о чем-нибудь постороннем, не думать о замерзших конечностях и ноющей боли в исколотом иглами мороза лице. Как встретишь Новый год, так его и проведешь. Неужели весь следующий год — на кладбищах? Бр-р-р…

Весть о смерти отцовского компаньона дошла до него позавчера.

Они со Снежаной сидели в актовом зале школы, где училась Оксанка. Это был второй утренник в школьной жизни первоклассницы и первый, на котором сумел поприсутствовать Андрей. Снежана тщательно создавала иллюзию благополучной семьи, постоянно обращаясь к Серапионову с пустячными вопросами и глуповатыми замечаниями. Он держался подчеркнуто отстраненно, однако ради дочери все же сел рядом с ее мамашей, как бы неприятно ему ни было.

Первоклашки шумели, и учительнице стоило многих сил организовать этих «снегурочек», «снежинок», «гномов» и «пиратов». Их возня утомляла. От скуки Андрей поглядывал на часы.

В зале пахло хвоей, шоколадом и мандаринами — вот сочетание «новогодних» запахов, заставляющих любого, кто застал советские времена, вспомнить свое детство. И это немного примиряло Серапионова с нелепостью происходящего действа. Дед Мороз заставлял ребятишек петь и рассказывать стихи, за это он выдавал им подарки, а Снегурочка пыталась создать видимость веселья и занять чем-нибудь остальных.

Оксанка петь не умела и не любила, но Снежана похвасталась, что к утреннику они разучили какую-то песенку.

Девочка долго упрямилась. Дед Мороз правдами и неправдами все же уговорил ее подойти к фортепиано. Аккомпаниаторша заиграла, и Оксана запела по ее кивку. Девочка и при обычном разговоре немного гнусавила, в подражание Снежане растягивая слова, а уж во время музицирования…

Ребята хихикали, да и взрослым с трудом удавалось сдерживать смех. Андрей улыбнулся и покачал головой:

— Elle ne chanter a pas [67]… — пробормотал он, грустно констатируя факт.

— Вот именно! — с возмущением подхватила Снежана, приняв его «апарт» за обращение к ней, и гневно покосилась на соседей. — Шантрапа, мешают ребенку петь! Что за воспитание?!

Серапионов расхохотался.

— Андрей Константиныч! — раздался шепот у него над ухом, и Андрей поднял голову.

Склонившийся к нему Борис добавил, что у него весьма неприятные известия и что им нужно выйти, поговорить.

— Снежана, я уезжаю, — сказал он бывшей подружке и слегка помахал рукой Оксане.

На лице девочки появилось выражение глубокой обиды, серые глазки заблестели, наполняясь слезами. Андрею было жаль огорчать и разочаровывать дочку, да еще и перед праздником, но ничего не поделаешь. У Бориса что-то серьезное, это очевидно. Оксана стояла, опустив руки и глядя вслед отцу, и тот не нашел в себе сил оглянуться.

В коридоре помощник сообщил:

— Андрей Константиныч, сейчас звонили из Новосибирска. Саблинов скончался. Вчера вечером. Константин Геннадьевич и Виктор Николаевич хотели бы, чтобы вы приехали на похороны.

— Когда похороны? — Серапионов надел пальто.

— Тридцать первого.

— Понятно.

Хлопнула дверь. Из актового зала вывалилась Снежана.

— Андрей! Ну как же так?! Она ведь так ждала тебя, а ты… Ну неужели нельзя посидеть еще полчаса?

Серапионов посмотрел на часы и повернулся к Борюсе:

— Поезжай, возьми мне билет на тридцать первое. Во сколько похороны?

— В три…

— Какие похороны?! — испугалась Снежана, однако Андрей осадил ее коротким взглядом, чтобы не забывалась и не вмешивалась в то, что ее не касается.

— Бери на ночной рейс…

Ч-черт, еще эта разница во времени с Новосибирском… Он снова разделся, перекинул пальто через руку. Обижать Оксанку не хотелось, но мысли уже потекли в другом русле. Что-то случилось там, в Сибири…

Утерев слезы, девочка радостно бросилась на шею вернувшемуся отцу и с благодарностью расцеловала его. Андрей погладил ее по спине, ласково шепнул на ухо: «Не расстраивайся, детка, я остаюсь, я с тобой».

Саблинов не отличался хорошим здоровьем, но Серапионов как бывший медик знал, что такой тип людей, страдая от всевозможных недугов, жалуясь и «тлея», чаще всего переживает многих своих ровесников. Может быть, смерть ему «устроили»?

Молодой человек ничего не ведал о том, что уже несколько месяцев происходило у «Саламандр». С Константином Геннадьевичем они не общались, и Андрею не было дела до их проблем. После той истории с диском между отцом и сыном произошел разрыв. Серапионов-старший был уверен, что устранил всех ненужных свидетелей в обход сына, Серапионов-младший не мог простить ему этой подлости. Каждый держал в душе крупную обиду на другого. Андрей ушел в работу и старался не вспоминать ненужных вещей. А делать это он умел. К счастью для себя — умел. Иначе жить ему было бы невыносимо…