Пепел кровавой войны - Маршалл Алекс (книги бесплатно без онлайн TXT) 📗
Глава 26
Наконец все прошли через Врата Диадемы, чтобы вступить в бой, и оставили Софию в одиночестве... Ну хорошо, рядом с ней демон. Он был ее единственным спутником и в прошлый раз, когда она отправилась в такую же идиотскую самоубийственную миссию и напала на короля Калдруута. Целая жизнь прошла, и ничего, в сущности, не изменилось... Ну хорошо, почти ничего.
Индсорит хотела составить ей компанию, измученная королева устала от такой жизни ничуть не меньше, чем ее предшественница, но как бы ни ценила София ее общество, это была не лучшая идея. Индсорит едва не валилась с ног, и София не ожидала, что впредь будет значительно легче. Мрачный выглядел немногим лучше, пепельно-бледный и потный из-за донимающей его раны. Но стоило ему услышать об атаке на Отеан, как стало ясно, куда он отправится, пусть это и означает такую же верную смерть. Зато Хортрэп даже не притворялся, что желает помочь Софии в исполнении ее заведомо дерьмового плана, обидевшись, словно отшитый возлюбленной подросток, на отказ принести в жертву целый город.
Остальные тоже были удивлены ее нежеланием пробудить вулкан под Диадемой, и это слегка задело Софию, но затем она поняла: просто у нее сложилась определенная репутация. Истина же заключалась в том, что София была старовата для идеализма, и, как только Хортрэп переправил всех через Врата, она сделала Мордолизу предложение, которого он так ждал. Правда, с оговоркой: если она погибнет, пытаясь выиграть войну по своим правилам, демон получит свободу в обмен на то, что остановит вторжение по-своему. Нужно подходить к делу очень прагматично, когда от тебя зависит судьба всей Звезды, и София, прежде чем обращаться к Мордолизу, убедилась в том, что проклятый Хортрэп не подслушает и у него не возникнет идея самому прикончить ее.
Стоя в самом центре Диадемы, перед Народной Стаей и ее нервными охранниками, следившими за каждым ее движением, София смотрела не во Врата, а на площадь за ними. Вроде кто-то прыгнул вслед за Хортрэпом и остальными, но, возможно, ее обманули глаза, слипающиеся после тяжелой бессонной ночи. У дальней кромки Врат все еще стояло немало людей, тех, что пришли отдать последние почести багряной королеве, но получили гораздо меньше зрелищ, чем было обещано. В свете утреннего солнца они уже больше не казались ни мрачно-торжественными, ни безликими под своими капюшонами, а снова стали теми, кем были на самом деле, — простыми горожанами, собравшимися на площади, чтобы увидеть чуточку смысла в этом темном мире, но окончательно сбитыми с толку происходящим вокруг.
— Что ж, давай оставим этим людям что-нибудь достойное долгой памяти, — сказала София Мордолизу, ухватив его за загривок чуть крепче, чем было необходимо. — Отправь меня к вождю Джекс-Тота.
Он посмотрел на нее, подняв красную мокрую морду от лужи крови, и наградил жуткой ухмылкой из тех, без которых София вполне могла бы обойтись. А затем потащил ее вперед, и она шагнула во Врата.
София сразу поняла: что-то пошло не так. Когда они отправились через Врата Языка Жаворонка в Диадему, это было ужасно, но закончилось быстро, в одно кошмарное мгновение, а сейчас обволакивающая ее мгла расстилалась все шире и шире, истончалась, холодила, погружалась в нее и заполняла целиком. Изначальная Тьма была у нее внутри, и, даже когда Софию выбросило на жесткий шерстяной коврик, она все еще чувствовала, как этот поток пронизывает ее до костей. Она глотнула чуть задымленного воздуха, какое-то время не находя в себе сил пошевелиться; комната перед ней закружилась вихрем... И знакомые пальцы смахнули слезы и приподняли подбородок, чтобы София могла взглянуть в лицо.
Лейб.
Муж печально улыбнулся, сидя на полу рядом с ней и гладя ее волосы мозолистой рукой. Она пыталась что-то сказать, но из горла вырвалось только рыдание, и он нежно уложил голову Софии к себе на колени, успокаивая, а она все плакала, вцепившись в края парусинового плаща, который Лейб надел в то злополучное утро, когда повез собранные налоги для Багряной империи.
Руки Софии сжались в кулаки, и она задушила свою тоску.
«Только не открывай глаза, — приказала она себе. — Это все ненастоящее. Не делай этого. Он давно умер».
— Ты спасла меня. — Шепот Лейба разбивал любую защиту, которую она пыталась возвести. — Старина Мордик спас меня, как ты и просила. Защитил и перенес сюда. Это был единственный выход. Я так долго ждал тебя, Фи...
Теперь он тоже плакал, и теплые слезы стекали по волосам на ее кожу. Голос его дрожал:
— Я так скучал по тебе, любимая, так скучал, но теперь мы наконец-то дома.
— Дома, — простонала она, пряча лицо в его латаную-перелатаную тунику; щека ощутила тепло небольшого животика.
Она разжала кулаки и коснулась его спины, провела пальцами по плечам, по изящным рукам, окрепшим в ежедневных подъемах в гору, к их хижине. Той самой, в которой они сейчас обнимали друг друга. Шорох листьев осины и звяканье костяных амулетов, развешенных на ветках, доносились через открытую, как всегда, дверь. Запах варящегося калди и дымящейся трубки наполнял хижину. Ту самую, которую она сожгла после бессмысленного убийства ее мужа.
— Ты хочешь сказать, в аду? Вот, значит, куда ты меня привел?
— В аду?
Драть-передрать, как же она скучала по его смеху, согревающему, словно огонь, что потрескивал в камине!
— Нет, женушка, я не стану притворяться, будто знаю, что это за место или даже где это место. Но если спросишь, скажу, что оно похоже на рай. Это наш дом. И мы здесь не одни — под горой лежит Курск, такой же, как прежде, и все в нем живы и здоровы, как и должно быть. Даже тот пастушок, что вечно был для тебя костью в горле. Помнишь его? Я научил Пао рыбачить на озерах за перевалом. Скоро он узнает, что ты вернулась. Я даже представить не могу, когда нас оставит в покое этот маленький...
— Прекрати! — Она еще крепче зажмурилась. — Прекрати, прекрати, прекрати!
— Я тоже сначала растерялся, — сказал он, массируя сильными пальцами ее шею, чего ей тоже очень долго недоставало. — Но мы видели столько всего невероятного. Стоит ли удивляться, что в этом мире существует такое, чего мы не в состоянии понять? И разве обязательно понимать жизнь, чтобы пользоваться ее дарами? Разве не достаточно того, что мы с тобой здесь, вместе, и никогда не оставим друг друга?
Ее сердце готово было клюнуть на наживку. Да, она хотела. Только этого она всегда и хотела. Ради этого сжигала дотла империи.
— Не об этом ли ты всегда мечтала — отгородиться от мировой боли и скорби и привести меня в такое место, где никто не сможет навредить нам? Вот о чем ты просила! И ты заслужила это, София, принеся столько жертв, выдержав столько испытаний, изменив к лучшему жизнь стольких людей. Это твоя награда. Так открой же глаза и прими ее, упрямая женщина!
Это было хуже всего. Лейб называл ее упрямой женщиной только в постели, когда она заставляла его кончить первым, несмотря на все попытки сдержаться, и теперь эта хрень разрывала ее на части. Вывернувшись из его объятий, но по-прежнему держа глаза закрытыми, чтобы не поддаться искушению, она прорычала:
— Прекрати! Не знаю, как ты это сделал, но прекрати. Есть только одно место, куда я должна пойти, — Джекс-Тот!
— Там нет ничего, кроме смерти, — печально возразил он. — Неужели ты до сих пор не поняла, что не в силах никого спасти? Бывают битвы, в которых победить невозможно, и единственный выход — признать это, защитить себя и жить дальше.
— Думаешь, я не в курсе? — Слезы катились так быстро и так обжигали, что стоило большого труда не открывать глаза. — Это и есть смерть — смириться с непреодолимым. Но я еще не умерла. Так что верни меня обратно.
— Время здесь течет иначе, София, и возвращаться на Звезду уже поздно, — сказал он, но это был уже голос не ее супруга, а Пао Пастушка, того самого мальчика, который умолял когда-то Софию спасти его от смерти, а теперь предлагал бросить на произвол неисчислимое множество других людей. — За те минуты, что ты провела здесь, утро миновало, сражение было проиграно и Звезда пала. Все кончено, и ты должна подчиниться...
