Третье пришествие. Демоны Рая - Точинов Виктор Павлович (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
Он в совершенстве знал несколько языков, освоив их самоучкой. Он запоем читал книги из нашей техбиблиотеки, и не какой-нибудь научпоп, а серьезные пособия для профессионалов, причем из самых разных, не пересекающихся областей знания. Он обыгрывал в шахматы Эйнштейна (а тот, пожелав сделать карьеру шахматиста, смог бы выступать на турнирах гроссмейстерского уровня).
И спроси меня, я бы затруднился ответить, кто кого на самом деле изучает: мы Сэмми Хогбенса или он нас.
Так что не стоит удивляться, что после эвакуации Новой Голландии именно Волдырь оказался во главе колонии беглых мутантов, поселившихся в опустевшем Виварии.
Удивляться, даже изумляться стоило другому: каким ветром его занесло сюда, на берег ушедшего под землю Форелевого ручья?
Ошибиться в свете фонаря со свежей батареей было невозможно: он, Сэмми. Второго такого нигде не отыщешь… Тщедушное тельце ребенка и огромная голова, лишенная малейшего следа растительности. Стоит, уставился на нас пустыми глазницами, покрытыми гладкой белесой кожей.
Глаз в нашем понимании у Волдыря нет вообще. И тем не менее он наверняка прекрасно «разглядел» нашу группу первым, без помощи фонаря. Его ультразвуковое «зрение» в свете не нуждается.
И отец, и звероиды изумлены не меньше моего. Немая сцена затягивается, становится неловкой.
– Привет, Сэмми! – нарушаю я наконец молчание. – Давно вернулся в родные пенаты?
Надо полагать, мрачные пророчества Волдыря сбылись, и колония на Новой Голландии уничтожена. Слишком много оставалось на законсервированной базе ценных припасов, чтобы ее могли надеяться удержать два десятка мутантов. Но как, лопни моя печень, Сэмми Хогбенс умудрился нас опередить?! Знал короткий путь в Хармонт – и ни словом не обмолвился, отпустил нас в полное опасностей путешествие?!
– Сэмми-то я Сэмми, да не тот, кого ты знал, Питер, – доносится с того берега. – И никогда не уезжал из этих мест.
Разумеется, я ему не верю. И не понимаю, зачем Волдырь затеял эту глупую игру.
– Тогда ты, наверное, победитель конкурса двойников? Отличный грим, поздравляю.
– Хорошая попытка, но мимо… Есть другие варианты?
Издевается, прыщ на ножках… Шутки шутит. И тут я соображаю, что разговор наш идет на английском, хотя в последние годы общались мы с Волдырем исключительно по-русски. Мелочь, конечно, никак не доказывающая, что перед нами другая личность.
– Кончай горбатого лепить, Сэмми, – говорю я, возвращаясь к языку родных берез.
Он молчит несколько секунд, потом отвечает, по-прежнему мовой Шекспира:
– Русский я понимаю, но некоторые идиомы меня затрудняют. Если это действительно, как я подозреваю, обвинение во лжи, то просто посмотри на мои руки, Питер.
Он поднимает свои кукольные ручонки, вытягивает ладонями к нам. Я вглядываюсь: на ладонях по шесть пальцев.
Шестые – коротенькие, рудиментарные, абсолютно не функциональные – нелепо торчат наособицу, ближе к запястью.
Да, именно с такими ручками принесли в «детский сад» младенца Сэмми. Но Эйнштейн решил, что это атавизм, вроде прибылого пальца у собак, и будет в жизни только мешать. Небольшая операция – и руки Волдыря приобрели почти нормальный вид.
Приходится признать: действительно не наш Сэмми.
– Вы братья-близнецы? – высказываю новую догадку, уже всерьез.
Не богатую же фантазию проявили Хогбенсы-старшие при выборе имен для двойни.
– В точку! – подтверждает шестипалый Сэмми. – И братья, и близнецы, но не только…
Его последняя фраза вызывает желание задавать новые вопросы. Но по следу со своими головорезами идет Лопата, одержимый нехорошими намерениями касательно моей персоны. И с каждой минутой дистанция сокращается.
– Ты можешь вывести нас на поверхность, Сэмми?
– Не вопрос.
– Тогда нам надо как-то к тебе переправиться… Здесь можно перейти вброд, а?
– Можно. Но не советую.
– ???
– Червяги. Они питаются любой органикой, но живое мясо для них – деликатес. Как для людей та икра, что трескает твой приятель.
Дракула действительно воспользовался короткой заминкой, вытащил из рюкзака початый бочоночек икры и приложился к нему. Я не обращаю внимания на нарушение дисциплины, я вспоминаю «Сметанку» и вечер ностальгических воспоминаний пополам с безудержным враньем. Червяги… Сам придумал новых монстров, будто мало их в моей жизни встречалось, – и накликал, и притянул…
Разумеется, Сэмми-второй сказал иначе: «longworms», но для себя я перевел как «червяги».
– Но все-таки неплохо бы воссоединиться, – возвращаюсь я к актуальному вопросу. – Или двинемся по разным берегам, параллельными курсами?
– Сейчас я к вам переберусь, – говорит Шестипалый, не раскрывая деталей переправы.
Оказалось, что у Сэмми есть лодка. Большая, но весьма странных пропорций. Напоминала она не то громадный вытянутый поднос, не то крышку от великанского гроба. Короче говоря, была плоской, не заострялась к носу и корме, неотличимым друг от друга. И обладала такими низкими бортами, что плавать могла лишь под землей, при полном безветрии, – наверху самые слабые волны пустили бы лоханку ко дну.
Лодка приплыла по течению – очевидно, Сэмми-второй был здесь не один, но другие представители семейства Хогбенсов, сплавившие к нам это чудо, на глаза не показывались.
Шестипалый с ловкостью, неожиданной в тщедушном тельце на коротеньких кривых ножках, запрыгнул на борт. Инерция его прыжка направила ладью к нашему берегу, и я только тогда сообразил, что ни весел, ни иного движителя на ней нет.
Казалось, что инерции не хватит, и плоскодонка вместе с Сэмми уплывет сейчас вниз по течению. Но нет, отец успел протянуть ему приклад, и швартовка прошла успешно.
Высаживаться и присоединяться к нам Сэмми не стал, напротив, скомандовал:
– Загружайтесь.
– Думаешь, выдержит всех? – усомнился я. – Не хочется устраивать пиршество червягам. Давай переправим группу за две ходки, а?
– Мы не будем переправляться. Мы отсюда уплывем, так что загружайтесь все.
Хотелось спросить у незапасливого Харона: и далеко ли мы уплывем, даже по течению, без весел и прочего? До первой отмели или торчащего из реки камня…
Но я промолчал. Наверное, здешний Сэмми не глупее нашего и знает, что делает.
Расселись, и лодка поплыла. Сама. Причем против течения. Довольно так ходко двинулась, за обрубленной кормой даже оставался кильватерный след.
– Прости за нескромный вопрос, Сэмми, но за счет чего мы движемся? Ты освоил и приспособил к делу какой-то неизвестный мне феномен Зоны?
– Червяги.
– Исчерпывающе… Но хотелось бы чуть больше узнать об этих, без сомнения, достойных представителях водной фауны.
Читать мне ликбезы Сэмми-второй не пожелал. Сказал коротко:
– Посвети за корму. Сейчас сам увидишь.
Посветил. Сначала ничего не увидел, кроме все того же кильватерного следа. Затем одна червяга (повинуясь не слышному мне ультразвуковому приказу?) поднялась к самой поверхности.
М-да… С длиной я, придумывая этого монстра, не промахнулся. Счет действительно шел на десятки метров, хвост существа исчезал далеко в темноте. А вот с толщиной редко ошибающийся Питер Пэн дал маху. Толщина не превышала мой мизинец.
Да уж, совсем не форель, и речку стоило бы переименовать.
– Сколько же их тут?
– Много, Питер… Я не считал.
– И они нас толкают, подчиняясь твоим командам?
– У них нет мозга, чтобы воспринимать команды. Я не смог бы им приказать не трогать вас, если бы вы решили прогуляться вброд через реку. Дрессировка червяг возможна только самая простейшая: воздействие и рефлекторный ответ на него.
Наука, как известно, умеет много гитик. Но и дрессировкой, даже простейшей, в нашем мире можно кое-чего достичь…
Плоскодонка обладала замечательной остойчивостью. Не кренилась вообще: пассажиры могли все собираться у одного борта, на носу или на корме – лодка держалась на воде так же прямо и ровно. Неудивительно, если учесть, что десятки многометровых тварей присосались к ее дну и бортам.
