Коготь Хоруса - Дембски-Боуден Аарон (читать книги полностью .txt) 📗
Мы умерли, когда пришли Волки. Умерли, когда сгорел наш родной мир. Обратился в пепел Просперо и его сияющая столица, хранилище знаний человечества: Тизка, город Света.
Представьте себе уходящие вдаль ряды громадных стеклянных пирамид. Они были созданы, чтобы почтить прекрасное небо, и построены так, чтобы отражать солнечный свет и служить маяками, видимыми с орбиты. Вообразите эти пирамиды — просторные ульи, увенчанные сверкающими шпилями, обиталища образованных и просвещенных жителей, посвященные хранению всех знаний Галактики. Верхушки пирамид-библиотек и домов-зиккуратов представляли собой старомодные обсерватории и лаборатории, предназначенные для наблюдения за звездами, колдовства и прорицания оракулов. Все называли все это Искусством — имя, которым многие из нас пользуются и по сей день.
Такова была Тизка, подлинная Тизка. Тихая гавань мирного познания, а не та уродливая пародия, что существует ныне на Сорциариусе.
Впрочем, мы не были невинны. Отнюдь. Даже сейчас кое-кто из моих братьев, живущих на Сорциариусе, оплакивает свою участь. Они взывают к Башне Циклопа, крича, что их соблазнили, предали и что они не могли знать о грядущем воздаянии.
Но нам следовало бы о нем знать. Глупые оправдания и стенания никогда не изменят правды. Мы слишком глубоко заглядывали в волны демонического варпа, хотя сам Император требовал от нас оставаться слепыми. Тогда мы верили, как до сих пор верят остатки моего бывшего легиона, что единственным благом является знание, а единственным злом — невежество.
И на нас пало возмездие. Это возмездие пришло к истинной Тизке в обличье наших диких кузенов, VI легиона — так же известных, как Эинхериар, Влка Фенрика, Стая или, на их примитивном Низком Готике, Космические Волки.
Они обрушились на нас по приказу, который исходил не от Императора, а от магистра войны Хоруса. Тогда нам ничего не было об этом известно. Лишь впоследствии нам предстояло узнать, что Император потребовал от нас возвращения на Терру под позорным арестом. Это Хорус, который манипулировал течением еще не объявленной по-настоящему войны, устроил так, что назначенное нам взыскание превратилось в казнь. Ему хотелось, чтобы мы возненавидели Империум. Хотелось, чтобы мы — те, кто выживет, — встали рядом с ним в битве против Императора, потому что больше деваться нам будет некуда.
И Волки оказали ему услугу. Пребывая в неведении, столь же трагичном, как наше собственное, они обрушились на нас. Даже сейчас я не питаю к Волкам ненависти. Единственное их прегрешение состояло в том, что их предали те, кому они доверяли. В ту более бесхитростную эпоху у них не было причин усомниться в словах Первого магистра войны.
У Черного Легиона есть для Волков собственное имя. Мы зовем их «Тульгарач», «Обманутые». Некоторые презрительно улыбаются этому названию, другие же произносят его без насмешки. Само слово подчеркивает скорее коварство обманщика, чем глупость обманутых. Уничтожение Просперо стало триумфом Хоруса, а не Волков.
Что же касается Тысячи Сынов, то я больше не знаю, как они именуют Волков. Я мало контактирую со своим бывшим легионом и его угрюмыми владыками. Так повелось с тех пор, как я заставил своего отца Магнуса преклонить колени перед моим братом Абаддоном.
Однако я вел речь о Просперо и его скорбном конце. В день гибели легиона, когда небо начало лить огненные слезы, я был на планете. Первый услышанный нами вой был ревом десантных капсул, мчавшихся к земле, словно кометы. Вместе с большинством братьев я неверяще глядел, как ясное синее небо над белыми пирамидами чернеет от пехотных транспортов. Громадные «Грозовые птицы» заслоняли солнце своими широко раскинутыми крыльями. Меньшие по размерам десантно-штурмовые корабли носились вокруг своих менее быстрых кузенов, проявляя к ним ту же жутковатую привязанность, которую мухи питают к трупу.
Мы были не готовы. Будь мы готовы, Империум лишился бы двух легионов, которые уничтожили бы друг друга в день самой ожесточенной битвы, какую когда-либо видели и мы, и Волки. Однако нас застали совершенно врасплох. Враги вцепились нам в горло еще до того, как мы вообще поняли, что нас атакуют. Наш генетический отец Магнус, Алый Король, знал, что за его прегрешения против имперского эдикта грядет расплата. Он хотел принять кару как мученик, а не сопротивляться ей как мужчина.
Наш флот дал бы армаде Эйнхериар бой на равных, но перед приходом Волков он отошел к дальним границам системы, оставив планету без прикрытия с неба. Враги, наши собственные кузены, прошли мимо безмолвствующей и бессильной системы орбитальной защиты легиона. Они спикировали вниз, не потревоженные отключенными лазерными батареями городской обороны.
Известие распространялось от вокса к воксу, от одного телепатически связанного разума к другому. Одни и те же слова, снова и снова: «Нас предали! Волки пришли!»
Я не стану спорить насчет философской подоплеки того, заслуживала ли Тысяча Сынов казни. Но я познал, что значит осиротеть на войне, лишиться семьи и братства.
Так что, возможно, я согласился помочь Фальку, чтобы пройти вместе с дорогим мне человеком тот же скорбный путь, который выпал на мою долю. А может, мне просто стало одиноко на борту моего корабля-призрака, в окружении поднятых из пепла мертвецов, чья стертая память не позволяла предаться общим воспоминаниям, — и я ухватился за последний шанс сразиться рядом с сородичами, заслуживавшими моего доверия. Или, может, воскрешение Хоруса было непомерной мерзостью, которой я не мог ни вытерпеть, ни допустить.
Или мне просто хотелось забрать флагман Девяти легионов себе.
— Приведите его.
Из бокового коридора появились еще несколько воинов Фалька. По их походке было заметно, что они привыкли перемещаться в условиях низкой гравитации — этого не могла скрыть даже громоздкая терминаторская броня. Юстаэринцы. Когда-то элита воинских кланов Сынов Хоруса.
Их было пятеро, а между ними под конвоем шел воин в магнитных наручниках, со сцепленными за спиной руками. Красный доспех покрывали золотые строки крошечных аккуратных рун — молитвы и благословения на забытом в Империуме языке, известном нам как колхидский.
Когда пленника подвели к нам, Леор фыркнул:
— Признаться, такого я не ожидал.
Я тоже. Воина в черном и сочно-багряном облачении воинов-жрецов Несущих Слово заставили опуститься перед нами на колени. Его древний шлем был откован из бронзы с примесями. Одна из глазных линз имела изумрудный оттенок, другая же сверкала глубокой синевой терранских сапфиров. Я задумался, что это означает.
— Это подарок? — поинтересовался Леор. — Или игрушка для подопечной Хайона?
— Подожди, — отозвался Фальк. — Сам увидишь.
Я чувствовал, что Леор глядит на пленника сверху вниз с презрительной ухмылкой. Что же касается меня, я прикоснулся к разуму Несущего Слово и ощутил упорный, безжалостный отпор. Жрец берег неприкосновенность своего «я». Бесспорно, у него был дисциплинированный разум, обладающий собственным психическим потенциалом. Однако нетренированным. Незакрепленным. Сырым. Он не родился с шестым чувством. Оно развилось, когда его душа налилась силой и вспыхнула ярче в плодородных волнах Великого Ока.
— Мы ждем, — сказал Леор.
И в этот миг все мы ощутили перемену. Леор резко вскинул голову, его рука дернулась к закрепленному за спиной топору. Из шлема Фалька донеслось пощелкивание приглушенных вокс-сообщений, которыми он обменивался со своими воинами. Те, как один, прижали болтеры к наплечникам, готовясь к чему-то еще не зримому нам. Я ощущал это как шепот в неподвижном воздухе, как движение невидимого существа. Так чувствуешь пересекающего комнату человека, даже если глаза у тебя закрыты.
Мехари и Джедхор вскинули свои болтеры мгновением позже людей Фалька. В тени зарычала моя волчица.
«Что-то приближается, — предостерегла она. — Или кто-то».
Никто не возник посреди комнаты в воронке психического шторма и не ворвался в реальность с громким хлопком телепортации. Пока мы трое наблюдали за пленником, а наши воины целились через палубу из десятков болтеров, сгорбившийся на капитанском троне у нас за спиной труп встал. Сгнившие пряжки фиксирующих ремней легко лопнули.
