Свой среди воров - Хьюлик Дуглас (бесплатные онлайн книги читаем полные версии txt) 📗
У второго Клинка было имя – Серый Жаворонок. Она подмешала мне в еду толченое стекло. По иронии случая, мои дела шли из рук вон скверно, и я баловался дымом. Зелье оказалось важнее еды, и я отдал тарелку другому торчку. Тот умирал несколько часов, испуская вопли и кашляя кровью. На следующий день я выследил Серого Жаворонка и заставил сожрать то же самое блюдо. Другой пользы от дыма не было, и я с тех пор не притрагивался к нему.
Третья попытка была три года назад. Наемника звали Хирнос, и он хотел по старинке всадить мне в спину нож в темном проулке. Меня спасло ночное зрение – приметил краем глаза его приближение. Наступала зима, и мы весь вечер гонялись по обледенелым крышам Илдрекки, будучи на волосок от гибели. В итоге я остался наверху, а он упокоился четырьмя этажами ниже, но моя смерть подступила близко.
Через три месяца после неудачной вылазки Хирноса по мою душу пришла Алден. Странно себя чувствуешь, когда в твоей же спальне на тебя бросается с ножом годами знакомая женщина. Правда, я всегда знал, чем она зарабатывала, и не обиделся на то, что она пыталась меня замочить.
Из четырех Клинков одного совершенно точно прислала моя сестрица, и у меня имелись подозрения насчет второго. Оба раза я подбросил оружие убийц к ней в постель. Понятно, что это не улучшило наших отношений.
Она покушалась на меня по разным причинам, но в основе всегда был страх. Кристиана боится, что я выйду из тени и расскажу об оказанных ей услугах, после чего ее карьере придворной дамы придет конец. Бывшая куртизанка и вдова барона – в этом ничего плохого нет, и даже наоборот. Положение и влиятельность при имперском дворе оцениваются не так, как в остальном мире, и я ничего не смыслю в тамошних играх и неофициальной иерархии. Но знаю, что на карьере ставят крест сторонние влияния, особенно преступные связи. Конечно, если тебя поймают с поличным. Но если ловят, а брат еще и состоит в Круге?
Что тут скажешь?..
Дело в том, что, несмотря на разногласия и семейное прошлое, я бы с ней так не поступил. Семья есть семья. Но Кристиане этого не понять, а потому былые трения сохранялись, а худшие обозначились тем, что я кого-то завалил и подбросил оружие в ее покои.
Наверное, мне не стоило быть таким мстительным. В первый раз это привело лишь к тому, что она наняла убийцу поискусней. Если я продолжу в том же духе, она когда-нибудь найдет мастера, который доведет дело до конца.
Но мне все равно нравилось дразнить сестренку.
Я сидел на приступочке у входа в аптеку и пил третью чашку чая. Тот остыл, потемнел и стал горьким, несмотря на вбуханный туда мед. Под стать моему настроению.
Потом я отставил чашку и развернул письмо, доставленное Тамасом.
Кристиана писала на хорошей бумаге – сухой и плотной. Я мог продать ее Балдезару, чтобы оттер и заново пустил в дело, но не собирался. Письмо отправится в тайник, что в глубине одежного шкафа, и приложится к остальным, милым и злобным.
Я снова перечитал письмо и стал смотреть, как бумага дрожит на ветру.
Она хотела со мной встретиться. Сегодня вечером. Якобы поговорить. О чем-то важном. На кону ее безопасность.
Старая песня.
Другими словами, ей что-то понадобилось от брата, бывшего взломщика. Или не терпится получить подделку, которую я для нее заказал.
Я провел пальцем по твердому воску печати на обороте письма и ощупал вдовий оттиск. Надо же, как откровенно и гордо! Немалая дерзость с учетом того, что она ради него совершила. Она называла меня злодеем, но я, по крайней мере, убивал, только когда этого требовало дело. И муж ее, Нестор, мне нравился.
Позади возникло движение. Я обернулся – на меня смотрела Козима.
– Плохие новости? – поинтересовалась она. И дальше, коварнее: – Что, любимая бросила?
Я улыбнулся маленькой женщине, сложил письмо Кристианы и спрятал в незашнурованный рукав.
– Сбежала к барону. Чем он лучше меня?
– Мир и покой? – предположила жена аптекаря, садясь рядом. – Да простит меня император, но иногда мне хочется, чтобы Эппирис усыпил этих девиц и подарил мне хотя бы полдня.
– Я их вообще не замечаю, – произнес я, а Ренна с Софией с воплями выбежали из-за угла и с дикими криками влетели в дом.
Шестилетняя Ренна хохотала, но София, на два года старше сестры, была далека от веселья. Дверь с грохотом захлопнулась, за ней заверещали и затопотали по деревянному полу.
– Врешь ты все, – отозвалась Козима.
Она смотрела на дверь и прислушивалась, пока шум не стих; затем расслабилась.
Кареглазая Козима с волосами цвета воронова крыла и скульптурным лицом наверняка была сущей красавицей, когда досталась в жены Эппирису. Даже двое детей и годы забот о них и муже не убили ее красоты, и на Козиму до сих пор оглядывались мужчины, включая меня. Не знаю, чем Эппирис завоевал ее сердце, но я проникся к аптекарю толикой уважения. Мое уважение к Козиме превосходило всякие толики.
Сегодня был прачечный день: она предстала с увязанными назад волосами, раскрасневшимся лицом и в мокром фартуке.
– Что, и правда плохие новости? – спросила она и ткнула пальцем в рукав с припрятанным письмом.
– Да не хуже, чем обычно.
– От кого?
Я посмотрел ей в глаза, но не ответил.
– Не хочешь – не говори, – пожала плечами она.
– Когда я въезжал, я объяснил вам с Эппирисом правила.
– И мне они не понравились.
Я улыбнулся. Это был старый спор. Козима не верила в тайны, а я не верил в их ненадобность.
– Мой дом – мои правила, – сказал я.
– Фи!
Я приобрел двухэтажный кирпичный, обшитый тесом дом пару лет назад у человека из Круга по имени Клитер вместе с долговой распиской Эппириса. Клитер не хотел его продавать, но мне понравились и дом, и кордон, а на Клитера было нарыто достаточно, чтобы он передумал. Я въехал в комнаты наверху и простил аптекарю долг в обмен на тайную долю в деле. Сперва я собирался пожить здесь ровно столько, сколько ушло бы на проверку, не надувают ли меня с процентом от навара, но сам не заметил, как положение изменилось. Три комнаты над аптекой стали приютом, далеким от улиц, а с Эппирисом и его семьей я отдыхал душой от ночных треволнений. Место, которое я считал лишь удачным вложением средств, превратилось в дом.
Вот тебе и планирование.
Козима сменила тактику:
– Прачка заходила, одежду твою принесла.
– Я видел у лестницы. Спасибо.
– Я могу отнести наверх, раз уж не позволяешь стирать.
На миг я представил Козиму распростертой на пороге, после того как сработает западня. Лужа крови, окруженная моим бельем.
– Нет.
– Ты же знаешь, Дрот, что когда-нибудь я проникну в твое логово.
– Ну-ну.
– Да что ты там прячешь?
– Императорскую наложницу. Она, знаешь ли, беременна и боится погубить маленького бастарда.
Всех императорских детей немедленно убивали. Никаких наследников, никаких претендентов на трон, кроме трех воплощений самого императора.
Козима пихнула меня локтем:
– Не шути так. Неровен час, заявится имперская стража и все раскурочит.
– Ей все равно нельзя ко мне.
Козима коротко рассмеялась и показала на мою чашку:
– Заварить тебе свежего? У меня получается лучше, чем у Эппириса. Ангелы мои, да у любого получится лучше! – И она снова рассмеялась.
Смех был такой, что век бы слушать.
– Нет, спасибо. Мне хватит.
– Может, поешь? Я видела твою грушу, ею и мышь не накормишь.
– Обойдусь.
– Ну, может, мне…
– Козима, – сказал я, – все в порядке, мне ничего не нужно.
Она примолкла, потом вздохнула:
– Глядя на синяк, я бы так не сказала.
Я осторожно ощупал место, куда меня ударил Никко.
– Это мне на память.
– Надеюсь, в следующий раз ты ничего не забудешь.
– Ни в коем случае.
Мы посидели молча. Я невидящим взглядом следил за прохожими на Уступчатой улице; Козима вела мысленные диалоги. Наконец она склонилась и отжала подол юбки.
– Дрот, он не виноват.
