Последняя крепость. Том 2 - Корнилов Антон (читать лучшие читаемые книги txt) 📗
— Попробуй-то так-то… поелозить по кручам… — обиженно забубнил кто-то, — да еще с ношей на плечах… Мы ж не козлы горные. Мы к таким прогулкам не привыкли. И главное — зачем это все? Рази ж на королевской службе такое пригодится?
— Гвардейцев так не мучают, как нас, — подал голос какой-то тип с косматой шевелюрой, клоки которой падали ему на глаза. — Я-то знаю, сам служил четыре года.
— Чего ж ушел-то? — спросил его кто-то. — Выперли, поди?
— Ничего не выперли! Надо было, значит, вот и ушел, — с вызовом ответил косматый тип.
— А ежели лохмы твои со лба откинуть, не обнаружится там клейма вора? — рыкнул на типа Оттар.
Косматый отреагировал на это предположение следующим образом — отступил назад и смешался с толпой.
К Каю подошел Якоб, сын графа Матиана. За спиной его понуро молчали еще пятеро отпрысков высокородных семейств. Отцы юношей, окруженные слугами, возбужденно переговаривались между собой, бросая на рыцарей Братства Порога враждебные взгляды. И Оттар, и Кай без особого труда могли разобрать, чтотак увлеченно обсуждают благородные господа: они собирались жаловаться его величеству.
— Сэр Кай! — надтреснутым высоким голоском обратился к болотнику Якоб. — Позвольте мне сказать!
— Говори, — разрешил Кай.
— Я хочу вам… то есть мне нужно сказать… То есть я думаю, что выражу общее мнение, если скажу… — Юноша сбился и закашлялся, он явно волновался, говоря с болотником. — Если скажу, что испытание, коему… коего удостоились мы… чересчур сложно для нас. То есть — неоправданно сложно, я хочу сказать.
— Только преодолевая трудности, можно добиться чего-то, — ответил на это Кай. — И чем больше мы усилий к этому прикладываем, тем лучше результат. Следовательно, наилучший результат достигается тогда, когда дорога к нему сложнее всего.
— Да-да, — заторопился Якоб. — Это я понимаю. Но я вовсе не об этом хочу сказать вам, сэр Кай. Я вот о чем… Разве служения его величеству достойны лишь те, кто лучше других приноровились ползать по камням? Неужели достойный муж, постигший множество наук, искушенный в воинских искусствах, — не сумеет быть полезным королю? Получается, только какой-нибудь… горный охотник, привыкший лазать по скалам, но ничего не смыслящий ни в чем другом, имеет право стать рекрутом Училища? Посмотрите, кто прошел испытание! Тупоголовые увальни, все достоинства которых — цепкие пальцы и крепкие икры! Тогда как благородные и высокообразованные мужи, на которых только и может надеяться его величество, с этим вашим испытанием не справились! И это не случайно, сэр Кай! — Юноша воодушевленно выставил к небу указательный палец. — Это потому, что не так надо было испытывать будущих рекрутов!
Толпа мастеровых, деревенских мужиков и нищих одобрительно загудела — видно, каждый имел какую-либо причину причислить себя к «благородным и высокообразованным мужам».
— Можно я скажу, брат Кай? — встрял в разговор Оттар, который за то время, пока слушал выкладки Якоба, успел рассвирепеть до багровости щек. — А то ты начнешь сейчас рассыпаться: ежели да кабы… А я своими словами — чтобы всем было понятно, и высокообразованным, и тем, кто попроще… Чего с ними вообще разговаривать?! Ишь ты — не понравилось им испытание! Вам было сказано — каждый может стать рекрутом. И Бычий Рог преодолеть — может каждый. Нужно было только постараться! Понятно? — рявкнул северянин так, что Якоб и остальные отпрыски знатных семей непроизвольно попятились от него. — А насчет премудростей всяких — которыми некоторые тут хвастались — могу сказать: и я, и брат Кай тоже когда-то ни хрена лысого не умели! Научиться легко! Только прежде надо доказать, что достоин учиться!
— Не каждый на эту гору взберется, — пискнул кто-то, прячась за чужими спинами. — Вон тот хромоногий-то… Весь день бился, а взобраться не сумел. Ну не может хромой по горам скакать. А безрукий — не может плавать. Как с ним-то быть?
Аж, которого невидимый оппонент Оттара имел в виду, поднял голову.
— Я могу! — негромко, но упрямо сказал он. — Могу! Я все могу! Просто… устал, пока добирался сюда. Ежели бы день отдохнул — перемахнул бы эту гору вмиг.
Кай взглянул на парня, улыбнулся.
— Наутро мы снова начнем то же испытание, — сказал он. — С теми, кто явится сюда завтра, чтобы стать рекрутами Училища. Потому что другого пути в Училище — нет. И вы, не поднявшиеся на Бычий Рог сегодня, получите возможность сделать это еще раз. Я обещаю вам, что завтра у вас получится лучше, чем сегодня. А чтобы вы поняли, что я полностью в этом уверен, говорю вам: тем, кто завтра не улучшит свой результат, я предложу по пять золотых гаэлонов каждому — с тем условием, что он, получив деньги, немедленно уйдет прочь.
Некоторые в толпе воспрянули духом, начали переглядываться, не скрывая ухмылок. Бородатый бродяга по прозвищу Гусь, который тоже безуспешно пытался преодолеть подъем на Бычий Рог, расплылся в улыбке.
«Эх, повезло! — подумал он. — Хоть на королевскую свадьбу не попал, так пять золотых ни за что ни про что огребу!»
Аж Полторы Ноги выслушал предложение Кая безо всякого интереса. Лежа на траве, ощущая свое тело как один пульсирующий сгусток ноющей боли, он прокручивал в голове свое восхождение на гору, отмечал ошибки и обдумывал, как не допустить их завтра.
Он не ушел бы отсюда, даже если бы ему посулили и сотню золотых, и две сотни… Быть частью очень важного для всех дела — это желание раз и навсегда наполнило его жизнь. Другой судьбы он себе не желал. Потому что научился понимать: нечто иное — что угодно иное, что представляется значительным для многих людей — ничтожно и преходяще, как грязный мокрый снег под ногами осенним днем.
— Ты чего, брат Кай, тронулся? — шепотом поинтересовался Оттар. — Пять золотых каждому охламону, кто только этого пожелает! Ты чего?
— Они возьмут деньги и уйдут, — сказал Кай, — а на следующий день в каждом кабаке, где они остановятся пропивать золото, будут гудеть о неслыханной щедрости короля. Через несколько дней те, кто ушел, вернутся. И приведут за собою еще людей — многие сотни. Нам нужно спешить с постройкой нашей Крепости, брат Оттар.
— Ты и назавтра собираешься золотом сыпать? — осведомился еще северянин. — Это ж все-таки… Ну, как-то… Больно уж расточительно. Можно было и медяками отделаться, между прочим.
— Золото или медь… — пожал плечами Кай. — В сущности, разница невелика. И то, и другое — просто металл. Но, как ты говоришь, сыпать деньгами я больше не буду. Сегодняшнего раза будет достаточно.
— Прекрасная? — предложил Эрл.
— Это худшее прозвище, которое может получить королева, — сморщила носик Лития.
— Почему? — удивился Эрл. — Лития Прекрасная… Звучит, по-моему… прекрасно…
— Вот именно, — заявила Лития, — предсказуемо до ужаса. В нашем роду было шесть Прекрасных королев. Илона Прекрасная, Миария Прекрасная, Стилла Прекрасная, Равона Прекрасная, Урсула Прекрасная… Моя мать — Сциллия — тоже была Прекрасной. Когда королева ничем не запоминается за годы своего правления, она становится — Прекрасной. Как еще можно охарактеризовать первую женщину королевства?.. Такие прозвища дает королевским особам льстивый двор, и такие прозвища — пустой звук. Настоящие прозвища, могущие стать твоим вторым именем, рождаются сами собой. Это как бы… оценка того, что ты сделал. Того, что ты заслуживаешь. Могут пройти годы и даже десятилетия, прежде чем твои подданные сумеют оценить тебя. И наградить вторым именем.
— Меня прозвали Эрлом Победителем вскоре после того, как был сокрушен Константин, — сказал Эрл. — Еще до моей коронации. Я вернулся в Дарбион, и, когда следовал к дворцовым воротам, городские улицы вопили на разные голоса: «Да здравствует Эрл Победитель!» Выходит, то, как меня назвали, тоже работа придворных льстецов?
— О нет, — улыбнулась королева. — Ты начал свой путь короля с великого свершения. Не поручусь за то, что твой покойный дядюшка, господин Гавэн, не приложил руку к рождению твоего прозвища, но все равно оно — истинное. Заслуженное тобой.
