Обратная сторона времени - Лаумер Джон Кейт (Кит) (читать книги онлайн полностью без сокращений txt) 📗

— Хм-м. Должно быть, что-то случилось дома, а?

— Это еще мягко сказано.

Он нахмурился.

— Ладно, мне нужно работать. А вы пока расскажите-ка мне все поподробнее.

Через час, ободрав костяшки пальцев и получив удар током, Дзок наладил шаттл. Он сел за пульт управления и, повернувшись ко мне, спросил:

— Скажите, Байард, тот странный свет, о котором вы говорили, появляется даже в тех местах, куда не могли попасть лучи обычных источников света?

— Именно так, какое-то призрачное голубоватое свечение.

— В вашем рассказе есть целый ряд моментов, которые я никак не могу объяснить, — заметил, наконец, Дзок. — Но что касается эффекта света, то мне совершенно ясно, что вы были мгновенно перемещены на нулевой уровень времени. Хегруны обожают действовать на этом уровне. Видимый свет возникает при определенных эманациях, вызванных вследствие осцилляции элементарных частиц при сильно пониженном энергетическом уровне. Частично такую реакцию вызывает деятельность глазного нерва. Замечали ли вы, что этот свет, в основном, исходит только от металлических поверхностей?

— Я бы не сказал.

Дзок, нахмурившись, покачал головой.

— Для того, чтобы перенести тело через энтропийный порог, требуется фантастическая энергия. Гораздо большая, чем для перемещения через А-линии, например. Вы говорите, что оказались там без всякой механической помощи?

Я кивнул.

— А что это за нулевое время?

— О, это очень сложное понятие, — Дзок внимательно следил за работой приборов, снимая их показания и занося данные в записную книжку. Как эксплуатационник шаттла он был на голову выше меня.

— При нормальных условиях мы движемся в направлении, которое можно для удобства назвать перемещением вперед. Перемещаясь по Сети, мы движемся перпендикулярно этому вектору, то есть, иными словами, в сторону. А нулевое время… Ну, представьте себе, что оно расположено под прямым углом к обоим векторам.

Это безжизненный континуум, в котором энергия течет странным образом.

— Тогда, выходит, это не город преобразился, а я сам? Выходит, что я вышел из своего нормального континуума и попал в состояние нулевого времени?

— Именно так, — сочувственно поморгал Дзок. — Я могу себе представить, в каком состоянии вы находились, думая иначе.

— Теперь я начинаю понимать случившееся, — сказал я. — Хегруны изучают Империум из нулевого времени, готовясь к вторжению. И их техника гораздо сильнее, чем та, что имеется у нас.

Поэтому нам понадобится помощь. Как вы думаете, Дзок, окажет нам ее ваша администрация?

— Я не знаю, Байард, — почти по-человечески пожал плечами Дзок. — Но будьте уверены, я сделаю все, что будет зависеть от меня.

Я спал беспокойным сном прямо на полу возле пульта управления, но Дзок разбудил меня. Встав за его спиной, я уставился на экран. Мы находились теперь среди витых башен и минаретов — розовых, желтых, светло-зеленых, устремленных в ясное утреннее небо.

— Боже, как прекрасно! — только и мог вымолвить я. Но тут же рассудок взял верх, и я задал сокровенный вопрос:

— А где ваш дом, Дзок? Уже близко?

— О, башни Зая! — почти пропел Дзок. — Ничто не может с ними сравниться!

— Хочется надеяться, что и прием будет соответствующим, — буркнул я.

— Послушайте, Байард, — нерешительно начал Дзок, — я должен вам что-то сказать. Э-э… откровенно говоря, у наших чиновников существует предубеждение против представителей гомо сапиенс. Предубеждение, возможно, безосновательное, но с ним все же придется считаться.

— Что? Предубеждение? — это меня сильно задело. — И что лежит в основе этого недоброжелательного отношения?

— Определенные расовые черты. У вас репутация жестоких, любящих насилие, существ.

— Понимаю. Мы не столь нежны и мягки, как хегруны, например. Но мне хотелось бы задать вам один вопрос, Дзок. Не могли бы вы припомнить, кто это ввязался в драку с хегрунами и овладел шаттлом, на котором мы сюда прибыли? А?

— Да, да, и у нас есть некоторая воинственность. Но вы, наверное заметили, что даже хегруны стремятся скорее захватить в плен, чем убить, и хотя они жестоки, это жестокость равнодушия, а не ненависти. Я видел, как вы пнули одного из них, когда вас бросили в камеру. Заметили ли вы, что он даже не попытался дать вам сдачи?

— Любой начнет мстить, если с ним обращаться жестоко.

— Но только вы, сапиенсы, систематически истребляли все другие формы гуманоидной жизни в своих естественных континуумах. — Дзок теперь слегка разволновался. — Вы, лишенные волосяного покрова, в каждой линии, где вы существуете — обитаете в одиночестве! Давным-давно, при первом столкновении «лысого» человека с нормальными волосатыми антропоидами, движимые чувством стыда за свою наготу, вы начали уничтожать ваших «волосатых» братьев. И даже сегодня, после стольких лет, вы окутаны древним комплексом вины и стыда, связанным с этим истреблением ни в чем неповинных существ.

— Так что? Вы считаете нас, наше нынешнее поколение ответственным за то, что случилось или могло случиться тысячи лет назад?

— В моей части мира, — пожал плечами Дзок, — мирно сосуществуют три человеческие расы. Мы, австралопитеки, если использовать наш термин, родезианцы, отличные работники, сильные и трудолюбивые, хотя и не слишком умные, и пекинезы — производные, вы, наверное, знаете — синелицые ребята. Мы живем вместе в полной гармонии. Каждая группа живет в своем социальном секторе и каждая вносит свой вклад в нашу общую культуру. Тогда как вы, сапиенсы, живете одни, а остальных уничтожаете.

— А как же я, Дзок? Я тоже кажусь вам маньяком-насильником? Я что, отнесся к вам с отвращением?

— Ко мне? — Дзок пораженно уставился на меня, но через мгновение расхохотался: — Кто? — он снова зашелся в смехе.

— Что вас так рассмешило, Дзок?

— Вам с вашим бедным голым лицом, вашими хилыми конечностями и дегенеративным телосложением, еще нужно преодолевать ваше естественное отвращение ко мне? — Он чуть не падал с кресла.

— Ну, если я и чувствовал отвращение, то у меня хватало тактичности не показывать этого, — обиженно проговорил я. — Не забывайте, что с моей точки зрения вы выглядите довольно… необычно.

Дзок умолк и взглянул на меня примирительно.

— Да, это так, — признался он. — И ты перевязал мне руку и выстирал мне форму.

— И умыл твою старую несчастную рожу, не так ли?

Дзок улыбнулся теперь почти пристыженно.

— Прости, старина, меня, похоже, немного занесло в сторону.

Я махнул рукой.

— Все эти разговоры, — продолжал он, — просто чушь. Забудь о них, Байард. Надо судить о человеке по его поступкам, не так ли? Но сколько же еще у нас чиновников, которые не могут избавиться от своих расовых предрассудков!

Он нерешительно протянул мне руку.

— Пустая рука, без оружия, а? — Он улыбнулся и пожал руку. — Ты хороший парень, Байард, — проговорил Дзок. — Если бы не ты, я все еще гнил бы в этой страшной камере. Я всегда буду помнить об этом и поэтому постараюсь, насколько это будет в моих силах, помочь тебе.

Он нажал на рычаг управления, переключил реле перехода в нерабочее состояние, и шум генераторов поля стих. Дзок обернулся ко мне:

— Вот мы и прибыли. Этот день может оказаться знаменательным для наших рас.

Мы вышли на широкий простор площади, окруженной деревьями, с яркими геометрическими клумбами и фонтанами, искрящимися в лучах солнца. По площади бродили тысячи австралопитеков, прогуливающихся и спешащих куда-то с важным видом, который был отличительной чертой чиновников не только у нас, но и, как видно, здесь. Не странно ли?

Одни были одеты в струящиеся балахоны, похожие на арабские джеллабы, на других были только разноцветные панталоны и куртки. То там, то тут в толпе мелькала белая форма агентов. Наше неожиданное появление в самой гуще толпы вызвало небольшое замешательство, но мой вид вызвал у них ропот негодования. Я заметил, как морщатся носы у одних, как враждебно поглядывают на меня другие. Кто-то что-то крикнул Дзоку. Он ответил и крепко взял меня за руку.