Последний конвой. Часть 2 (СИ) - Саморский Виктор Романович "Samorsky" (читать бесплатно книги без сокращений .TXT, .FB2) 📗
Пока ополченцы меняли опустошенные магазины, толпа кочевников стремительно приближалась. Стреляли прямо на ходу, отчего сильно страдала точность. Но большинству ополченцев, ни разу не нюхавших пороху, хватило и этого. Страх победил, многие побросали автоматы, залегли за бочками, а некоторые вообще, поджав хвост и скуля, рванули в переулок.
Петр заскрипел зубами так громко, что звук перекрыл шум дождя, вдавил приклад в плечо и вновь открыл огонь. Проклятый дождь хлестал, словно плетью, молния полыхнула через все небо несколько раз подряд ослепив его, а потом от грохота разряда заложило уши, и зазвенело в голове.
Кочевники приближались неумолимо, как сама смерть.
Когда до баррикад осталось всего двадцать или тридцать шагов, послышалась непонятная гортанная команда, и нападающие разом остановились. Из задних рядов — передним быстро передавали что-то небольшое и продолговатое. В свете луча прожектора блеснуло стекло, ярко запылал факел, судорожное движение в толпе нападающих и небольшие огоньки стали распространяться по передней шеренге.
— Берегись! — истерично завопил толстяк.
Еще одна гортанная команда, и огоньки дружно полетели в их сторону. Петр никак не мог сообразить, что же происходит? Кто-то из ополченцев завопил во всю глотку от ужаса, беспорядочно затрещали автоматы обороняющихся, в ответ со стороны кочевников загрохотало тоже, но теперь гораздо громче и стройнее. Раздался звон битого стекла, и вдруг нестерпимо ярко вспыхнуло пламя.
Теперь вопили сразу в несколько глоток. Крики боли, досады, проклятья и молитвы смешались в одно неразборчивое целое. Какофония, от которой сразу разболелась голова и привычно запульсировал висок. Следовавшие одна за другой яркие вспышки совсем ослепили Петра, и ему пришлось не только сжать веки, но и прикрыться ладонью.
Коктейль Молотова, — наконец-то сообразил он, — нападающие применили очередную хитрость, внеся сумятицу в стройные ряды ополченцев.
Петр поднял воспаленные веки и, прикрываясь ладонью, попытался рассмотреть, что творится вокруг? Нестерпимо яркий свет пламени резал глаза, полыхали почти все бочки баррикады. Несколько бойцов ополчения, охваченные пламенем, катались по земле, пытаясь сбить огонь. Получалось плохо, видимо, бензин был смешан не только с машинным маслом, но и еще с какой-то неведомой дрянью, похожей на алюминиевую пудру. Пирогель. Самодельный напалм.
Какие полчаса? Сопротивление оказалось сломлено за какие-то жалкие минуты.
Очередная бутылка врезалась в бочку прямо перед ним, во все стороны брызнули осколки стекла и огненный цветок протянул свои длинные лепестки к мрачному черному небу. Петр рефлекторно шарахнулся назад, споткнулся и упал. Пламя обожгло лицо, вспыхнули волосы, брови, задымила и зачадила одежда, невыносимо запекло руки.
И все-таки ему повезло, спасла реакция. Кое-как потушив пламя и окунув саднящие кисти на секунду прямо в лужу, Петр подобрал автомат, сменил магазин, подполз к баррикаде и затаился. На бочки принялись забираться первые наступающие. Загрохотали автоматы кочевников, добивая остатки вяло сопротивляющегося ополчения.
— Ну вот и все!
Во всю мощь хохотнул голос. В виске опять пульсировала боль.
— Недолго продержались смертнички.
— Отвали, — буркнул Петр вслух, не прячась. Теперь уже все равно, даже если услышат посторонние. Поднял ствол автомата и дал очередь практически в упор. Несколько нападающих повалилось оземь, но ситуацию это не спасло. Людской вал перекатился через баррикаду и, не задержавшись ни на секунду, двинулся дальше, сминая все на своем пути.
— Прут, как саранча!
Петр прижался спиной к чадящей и еще теплой бочке и выстрелил назад, прямо в спины убегающих кочевников.
— Суки!
Громко щелкнул и заткнулся автомат, патроны опять закончились. Судорожным движением он отстегнул магазин и принялся шарить по пустым карманам. Нашел заначку, но от волнения один патрон уронил в грязь. Разве найдешь в темноте?
Черт с ним!
Переключил собачку на стрельбу одиночными. Выпустил один за другим все три пули в стремительно удаляющиеся спины, развернулся и выглянул из-за бочки.
Схлынула вторая волна наступающих, самых сильных и здоровых бойцов, теперь плавно подтягивался основной состав кочевников. Одеты как попало, вооружены непонятно чем. Беженцы, изгнанники, дезертиры, депортированные, воры и разбойники, больные и сумасшедшие, старики и калеки. Одним словом, — кочевье.
Те, кому больше не было места в обществе, сбились в стадо и пошли на штурм города в поисках жратвы. Правильно сказал голос — саранча и есть.
Среди мертвых тел ополченцев увидел одно, подающее слабые признаки жизни. Подполз ближе, перевернул лицом вверх, с немалым трудом опознал очкарика.
— Жив?
— Да, — прохрипел тот, затравлено озираясь. Нащупал в темноте свои очки, изрядно заляпанные грязью, натянул на лицо. Вновь снял и принялся протирать грязными пальцами, от чего те стали совсем непрозрачными.
— Поищи патроны, — приказал Петр, — у меня закончились.
— Мародерить, что-ли? — взвился очкарик, — не буду я! Да и какой смысл? Нас уже победили. Уходить нужно!
В ответ Петр несильно ударил его кулаком в скулу. Спорить не хотелось.
— Шевелись, слизняк!
Как ни странно, зуботычина подействовала, очкарик, стеная и плача вслух, пополз вдоль все еще коптящей баррикады, обыскивать трупы. Вскоре вернулся, держа в руках наполовину опустошенный рожок.
— Это — все? — набросился на него Петр.
— Да, — прохрипел очкарик, и после паузы добавил, — Крота убили, сволочи. Хороший мужик был, смелый.
— Заткнись, — буркнул Петр, выдернул из рук очкарика магазин. Прищелкнул к автомату, взвел затвор.
— Петруха, не дури, убьют нас. Лучше давай уходить.
— К черту! Патроны ищи…
Петр приподнялся, уперся локтями в бочку и дал очередь по наступающим. Затея и впрямь оказалась глупой, кочевники немедленно открыли ответный огонь сразу из десятка стволов. Вокруг засвистели пули, и Петр благоразумно скользнул обратно за баррикаду. Остаток патронов он выпустил не глядя, поверх бочек. Лишь бы в ту сторону.
Вернулся очкарик, размазывая грязь по лицу, зашептал в самое ухо.
— Петруха, там это… один живой. Помочь надо бы…
— Где? — взвился Петр, — показывай дорогу.
Очкарик проворно пополз вперед, Петр пристроился следом. Выжившим оказался толстяк, ранее назвавшийся «старшим». Как там его? Кузьма? Леха, вроде. Да, точно. Леха.
Петр аккуратно потряс раненого:
— Алексей Дмитриевич. Живой?
Петр посветил зажигалкой на раненного вздрогнул, отшатнулся сдерживая рвотные позывы.
— Петя, ты? — угадал по голосу толстяк, уставился невидяще куда-то в пространство, — контузило меня. Не вижу ничего.
Петр быстро погасил пламя, стараясь не смотреть на изуродованное и обожжённое лицо Кузьмы.
— Как там наши? Держатся?
— Нет, — не стал врать Петр, — оборону прорвали. Почти все погибли. Может быть, кому-то удалось уцелеть и отступить, я не знаю.
— Хреново, — помрачнел толстяк, попробовал приподняться, но упал обессиленный. Зашелся в приступе неудержимого кашля. Нашарил в кармане и протянул что-то невидимое в темноте.
— Вот. Все что осталось.
Петр взял из ослабевших рук снаряжённый магазин, пристегнул к своему автомату.
— Дай мне, — прохрипел толстяк, — а вы уходите… в переулок… вдоль проспекта… Баржа не будет ждать вечно.
Петр молча протянул ему свой Калаш. Кузьма сжал цевье мертвой хваткой, улыбка похожа на оскал.
— Уходите!
Петр оглянулся на очкарика:
— Все, уходим. За мной!
Затарахтел автомат толстяка, привлекая внимание нападающих.
Петр резко оглянулся, быстрое движение слева — из переулка в пылающие бочки на всем ходу врезался военный джип с разбитыми стеклами и многочисленными пробоинами от пуль. В салоне блеснули металлом ящики. Совсем молодой парнишка за рулем, черная форма в крови, лицо бледное, глазищи в половину лица.
