Город убийц (СИ) - Точильникова Наталья Львовна (онлайн книга без .TXT) 📗
Катетер, между тем, не сняли.
— Он нам еще пригодится, — сказал Литвинов.
Вскоре я понял, что параллельно с лечением депрессии они снимают кокаиновую зависимость. Не понять было трудно. Меня стали часто таскать под биопрограммер, и я все меньше вспоминал о наркотике. Наконец, я поймал себя на том, что вообще не помню, какие от него ощущения.
Я им совершенно сознательно не мешал, но тут, откровенно говоря, испугался.
— Евгений Львович, вы стираете мне память? — прямо спросил я.
— Кокаиновую? Да, стираем. Ничего страшного. Очень избирательно, очень осторожно, очень аккуратно. Убираем некоторые дендритные шипики и обрезаем отдельные дендриты, которые связывают воедино это совершенно не нужный вам контур пряника. Это надо сделать. Иначе никак.
На следующий день он мне принес сборник тестов на интеллект, отпечатанный на бумаге.
— Анри, развлекайтесь и успокойтесь. Все в порядке.
Тесты оказались такими же легкими, как в Сети.
Очередной раунд войны с катетерами настал, когда я понял, что они начали психокоррекцию.
Литвинов, конечно, пришел увещевать меня.
— Анри, мы сейчас ничего страшного не делаем, лечим расстройство личности.
— У меня его нет.
— Оно у вас есть. И не спорьте, пожалуйста. Как вам результаты нашей работы? Депрессия есть?
— Вроде нет.
— Угу! Тоже катетеры сдирали. Кокаина хочется?
— Нет.
— Вы чем-то недовольны?
— Кроме мелких деталей типа несвободы и смертного приговора, все совершенно замечательно. Спасибо.
— Так тогда давайте в качестве благодарности вы будете сотрудничать с нами дальше. Будет еще лучше.
— Расстройство личности — это другое. Это не болезнь. Это даже по медицинской классификации не болезнь. Это уже я… Вы, кстати, подкормили мой нарцисс.
И я отдал ему решенные листочки с тестами на интеллект.
Он взял, посмотрел, усмехнулся.
— Сто пятьдесят набрали?
Я пожал плечами.
— Не считал.
— Не интересно?
— Борюсь с нарциссизмом.
— Без фармакологии и биопрограммера все равно не обойдемся. При этом расстройстве психотерапия неэффективна.
— А вы не предполагаете, что мое представление о себе просто адекватно?
— Дело не только в адекватности, но и в отношении к другим людям, — сказал он, одновременно просматривая листки. — Я это Анастасии Павловне покажу, свашего позволения. Такое нельзя выбрасывать на помойку!
— Да ладно, я просто хорошо умею решать эти дурацкие задачки — искусство сомнительной полезности.
Он покачал головой.
— Анастасия Павловна верит в такие вещи.
— Ну, тогда мне точно недолго осталось. Она не захочет иметь такого врага.
— Врага не захочет, но это преходяще.
— Я не собираюсь менять сторону баррикад.
— Это от вас не зависит.
Последняя фраза прозвучала страшно.
Я ничего не ответил.
Поэтому продолжил Литвинов.
— Анри, объясните мне логически, как человек с высоким интеллектом, зачем вы сдираете катетеры? Смысл?
— Это вопрос в порядке психотерапии?
— В порядке любопытства.
— Логически не получится. Это как бороться с империей. Понятно, что безнадежно, но надо же что-то делать! Нельзя безропотно покоряться.
— Ясно. Анри, мы стараемся без крайней необходимости в структуру вашей нейронной Сети не вмешиваться. То, что не криминально и не паталогично, не трогаем. Но у нас есть право корректировать то, что мешает процессу психокоррекции. Ваш бессмысленный и беспощадный бунт мешает. Так что еще раз — и мы это отменим на уровне нейронов. Будете беречь свой катетер, как зеницу ока. Холить и лелеять. Просто предупреждаю. Решать вам.
Не то, чтобы я им не поверил. Я поверил, но слишком не хотелось идти у них на поводу. Так что катетера на моей руке не досчитались еще раз. Последний. В тот же день меня положили под биопрограммер, и желание бунтовать подобным образом пропало напрочь. Но вены на правой руке мне запороть успели.
— Анри, вы куда-то улетели, — сказал Ройтман.
И я обнаружил себя на кровати в блоке «Е» Психологического Центра. Напротив меня сидели Ройтман и Камилла. За окном светало.
— Я улетел в воспоминания, — улыбнулся я. — Вспоминал о том, как вы лечили мой нарциссизм.
— Не долечили, — хмыкнула Камилла.
— Так мы же не проходились катком по его личности, госпожа де Вилетт, — заметил Ройтман. — Акцентуация осталась. Но она уже не опасна.
— Кстати, давно хотел спросить, Евгений Львович, зачем же тогда нужен так называемый «полный обыск», если вы лечите? — спросил я. — Это что не наказание?
— Это мера предосторожности. Клиенты у нас не всегда адекватны. Понимаю, с прошлого раза забыть не можешь. Но это совершенно не затем, чтобы вас унизить. Это затем, чтобы защитись вас от самих себя и друг от друга. С гипотетической возможностью побега это тоже мало связано. Если уж ты от нас не убежал, Анри, что о других говорить? Здесь три линии обороны и несколько шлюзов. Если ты окажешься в первом запретном контуре, сразу по тревоге будут заблокированы двери во второй. И их откроет только взвод охраны.
— Больница строгого режима, — усмехнулся я.
Глава 6
— Анри, ценю твой юмор, — сказал Ройтман, — но все устали, больница это или тюрьма. Ты сейчас что больше хочешь: есть или спать?
— Спать.
— Все равно. Здесь сейчас все закрыто, поэтому закажи себе что-нибудь по кольцу в магазине или кафе. Тебе принесут. Завтра, то есть уже сегодня утром, поешь. Завтрак все равно проспишь.
— Как в лучших отелях Версай-нуво, — сказал я. — А завтрак можно проспать?
— Один раз можно. Обед не проспи. Столовая на первом этаже, разберешься. Большая часть меню бесплатно, некоторые вещи можно дополнительно оплатить с кольца. Либо в кредит, либо можешь перекинуть деньги со своего банковского счета, до тысячи гео в месяц, больше нельзя.
— За глаза хватит, — сказал я. — В Чистом у меня в половину меньше выходило.
— Я тоже так думаю, но есть на «А» отдельные личности, которым этогокатастрофически мало: в день привыкли по столько тратить.
Пару месяцев назад, когда поступления от продаж «Истории» составили на удивление круглую сумму, я в первый раз в жизни почувствовал себя богатым человеком. Но стать богатым так и не смог, все равно мои траты были жестко ограничены маленьким домом, который я не имел право сменить, и спецификой глухой провинции, где тратить по большому счету не на что.
Так что от умеренного бюджета так и не отвык.
— А после обеда я проведу психологический опрос, — сказал Ройтман. — Ты должен быть в своей комнате.
Я кивнул.
— И еще, — продолжил он. — Здесь есть местная одежда, — он кивнул на шкаф. — В принципе, для тебя это не обязательно, так как ты невиновен по закону, но у тебя же другой нет — так что, если ничего не имеешь против, пользуйся.
— Спасибо, — вполне искренне сказал я.
Переодеться в чистую, хотя и тюремную одежду все-таки приятнее, чем ходить в той, что таскал с утра.
Когда они ушли, я еще смог сделать над собой усилие и залезть под душ. Обстановка ванной комнаты была казенной, но вполне приличной. Белая плитка без взяких украшений, но новая и не разбитая. И вода в душе нормальная: не лед и не кипяток. Главное, я мог ее регулировать сам. В блоке «F» такой роскоши не было — все включали и выключали тюремщики и так, как им хотелось.
Здесь было даже зеркало. Конечно, вделанное в стену и наверняка небьющееся. И высотой в полметра, но на «F» и оно отсутствовало.
— Бывало и похуже, — сказал я своему отражению.
Переоделся в местное белье и заказал в ближайшем магазине какую-то съедобную ерунду: вроде минералку и бутерброды.
И завалился спать. Свет здесь, слава богу, выключался, в отличие от блока «F», зато на улице было уже совсем светло. Уже засыпая, я подумал, что здесь, наверное, инфракрасные видеокамеры, и им, поэтому все равно выключается свет или нет.