В тупике бесконечности (СИ) - Кельт Владимир (читать онлайн полную книгу TXT) 📗
– Я зашла случайно, – будто со стороны услышала она свой слабый, запинающийся голос. – Чернила купить. Я писательница… Начинающая.
И тут же подумала:
«Зачем я оправдываюсь? Меня ни в чем не обвиняют».
– Писательница? – блондин посмотрел на нее с улыбкой. Он выпустил из руки бусы, и они закачались, ударяясь друг о друга с тихим стуком. – О чем же вы пишете?
– О людях. Их радостях, обидах, страстях.
Рыжий фыркнул:
– Такая красивая девушка, а занимается всякой хренью. Лучше бы танцевала, с такими-то ножками.
Татья вскинула голову, едва не ответила: «Тебя забыла спросить, тупой полицай!» Но, конечно же, промолчала, только осмотрела презрительным взглядом.
Блондин насмешливости напарника не разделил. Подойдя к Татье, кивнул на колбу в ее руке:
– Это что такое?
Она прочитала голографическую надпись на его куртке: номер 36489. У них даже имен нет. Только номера, как у машин.
– Чернила, – ответил за нее Карл Вениаминович. – Такими некогда писала английская писательница Джейн Остин, если это имя не оскорбляет слух господ полицейских.
В его интонации звучал явный сарказм. Судя по лицу рыжего, имя писательницы ни о чем ему не говорило.
– Проверь состав чернил, – сказал блондин напарнику и протянул руку к колбе: – Вы позволите?
Как будто ее отказ что-то поменяет.
– Пожалуйста! – преувеличенно громко произнесла она и отдала чернила.
Номер 36489 передал их напарнику, тот капнул на затянутое в перчатку запястье, и справа от капли замерцали мелкие строчки. Татья вытянула шею, пытаясь разглядеть, что написано.
– Ну, что там? – спросил блондин.
– Ничего интересного, – ответил напарник. – Галловая кислота, железный купорос, гуммиарабик, глюкоза, фруктоза, фрагменты пектина, этиловый спирт.
– Стой на месте! – неожиданно рявкнул блондин на Карла Вениаминовича, который сделал несколько шагов к пузатому комоду.
Хозяин лавки замер, подняв руки. Мол, спокойствие, господа полицейские.
– Вот так и стой, – одобрил номер 36489. – И чтобы руки все время на виду были.
«В чем же он провинился? – недоуменно подумала Татья. – Такой милый, безобидный дедушка. Наверняка с кем-нибудь перепутали. Лишь бы обвинить!»
– Значит, чернила здесь покупаете, – произнес блондин, и его голубые глаза встретились с каре-зелеными Татьи. Она кивнула, и «номер» продолжил: – Небось еще и пером пишете свои романы о страстях человеческих. Все, как в старину.
Татья сделала вид, что не заметила иронии в его голосе, спокойно ответила:
– Бывает, что и пером. А что это противозаконно?
Лишь бы они не попросили продемонстрировать как это, писать пером! Одно дело сказать, совсем другое – сделать.
– Нет, скорее, экзотично. Кажется, современные писатели уже лет пятьдесят передают образы читателям напрямую без каких-либо вспомогательных инструментов.
Она посмотрела на полицейского с интересом. Вот уж не думала встретить среди них человека, интересующегося способами трансляции книг. Татья открыла рот, чтобы ответить, но рыжий вдруг спросил со смешком:
– Папашке своему в тюрягу тоже пером письма пишешь?
Татья вздрогнула – ведь ожидала, но все равно оказалась не готова. Блондин досадливо поморщился. Хозяин лавки переводил взгляд с одного на второго, и по его изборожденному морщинами лицу было невозможно определить, о чем он думает. Она нашла в себе силы взглянуть в лицо рыжему, и с достоинством ответить:
– Мы с отцом лишены возможности общаться.
Кажется, он смутился.
– Предлагаю ее отпустить, – негромко сказал блондин напарнику, но по интонации больше походило на приказ. – А с вами, Карл Вениаминович, мы побеседуем.
За шкафом послышался шорох. Полицейские насторожились и разом повернули туда головы. В тот же миг из-за шкафа с гомоном вылетело большое и красно-зеленое. И прежде, чем Татья успела закричать: «Это попугай!», пернатый налетел на рыжего. Полицейский отбил его кулаком, отправив на пол.
– Вот дьявол! Предупреждать же надо! – воскликнул рыжий, явно смущенный тем, что так резко отреагировал на птицу.
Татья метнулась к попугаю, села на колени. Раймонд тяжело дышал, открыв клюв и подняв дыбом перья на голове. Карл Вениаминович опустился на пол рядом с Татьей и сунул что-то ей в руку. Татья машинально сжала ладонь в кулак. Вещица была твердой и холодной, с четырьмя углами. Вскинув на Карла Вениаминовича глаза, девушка спросила взглядом: «Что это?»
«Помоги мне», – ответил его взгляд.
Она почувствовала сухость во рту. А если обыщут? Конечно, не имеют права, но мама говорила, что арест отца лишил их всяких прав. В то же время Татья знала, что нельзя не помочь старику. Да и что там может быть такого опасного? Смешно представлять немощного Карла Вениаминовича замешанным в чем-то преступном.
Скорее почувствовав, чем услышав движение за спиной, Татья обернулась. Это оказался блондин.
– Ну, как он? – спросил полицейский, кивнув на попугая.
Татья сильнее сжала в кулаке вещицу и поднялась в полный рост. Полицейский был на голову выше ее.
– С ним все в порядке, – сухо сказала она, избегая смотреть на его напарника. – Можно я пойду?
Блондин кивнул.
– До свидания, – обратилась она к старику и попугаю.
– Приходите еще, Танюша.
Попугай на этот раз даже возражать против неправильного имени не стал. Бедняга!
Чувствуя на себе взгляды полицейских, она нарочито медленно подняла с пола упавшую сумочку, направилась к выходу, каждое мгновение ожидая окрика «Стой!». По спине стекали струйки пота, казалось, что вещица жжет руку. А если они заметят, что она прячет вещицу в кулаке? Если заставят показать? Какая ирония: она даже не представляет, что это может быть!
Вот и дверь. Нажать на ручку, переступить порог, закрыть. Стук дерева о дерево. Свобода?
Перепрыгивая через ступени, Татья сбежала вниз. Выскочила на улицу и вдохнула сырой, пропахший тиной воздух. Только теперь решилась разжать ладонь.
[1] Екатерининский канал (до 1923 года). Затем переименован в канал Грибоедова. В 2053 каналу возвращено первоначальное название.
Глава 4. Егор
Когда дверь за девушкой захлопнулась и колокольчик выдал писклявую ноту, Егор еще какое-то время прислушивался к удаляющемуся стуку тонких каблучков. После нее остался запах духов — тонкий аромат лилий, свежесть дождливого утра с кислинкой цитруса. Бестужев перевел взгляд на хозяина лавки. Преисполненный достоинства старик мягко улыбался, руки расслабленно держал на стойке из полированной темной древесины. Усталые серые глаза смотрели с пониманием. Сама добродетель. Попугай – и тот выглядел подозрительнее. Обходил полицейских прыжками, кося блестящим глазом и воинственно топорща перья.
– Ну что, Малышев Карл Вениаминович, будем разговаривать по-хорошему или как обычно? – развязно спросил Кротов.
Старик едва заметно дернул уголком рта. Егор сдержал вздох: Димка сегодня перегибал по всем параметрам. Образ крутого полицейского хорош со шпаной и всякой швалью, а к владельцу лавки нужен другой подход. Старикан не простой, его такими наездами не возьмешь; и лавка у него непростая, скорее всего, служит для прикрытия, иначе с чего бы дед платил за аренду? Вряд ли продажа поеденных молью ковров и прочего старья приносит доход. Да и девушку, если уж говорить начистоту, Кротов вспугнул. Сразу было видно, что она очень напряжена. Смотрела большими темными глазами, как загнанная волками косуля, хотя явных причин для страха не имелось. Изловчившись, Егор все же незаметно просканировал ее сумочку: ничего интересного нет. Тогда чего испугалась?
И вот, когда удалось разговорами о писательстве немного снять ее тревожность и подготовить к доверительному диалогу, Кротов влез со своей остротой про письма отцу-зэку. Юморист, блин! Егор физически ощутил, как разорвались нити доброжелательности, которые протянулись между ним и девушкой. Она сразу замкнулась, сквозь невесомое облако аромата духов пробился адреналин едва сдерживаемой злости. Теперь даже если что-то и знает – не скажет.
