Проект Орион (СИ) - Гришин Макс (читать полностью бесплатно хорошие книги TXT) 📗
- Я тебе этого никогда не забуду, - проговорила она ему уже голосом, в котором слышалось надменность и спокойствие. Она ушла в другую часть помещения и села в угол. Первые минуты Виктор хотел подойти к ней, обнять за плечи и попросить прощения, все это не должно было окончиться так, это была ошибка, случайность, непроизвольное движение руки в разгневанном состоянии! Но нет! Он не стал. У него тоже были эмоции. Он тоже имел свой характер и нрав. Бурлившая кровь внутри не давала ему сделать это. Он был зол на нее, зол за ее апатию, за ее глупое отношение к жизни, за ее странные суицидальные мысли, которые каждый раз она так старалась ему продемонстрировать.
- Черт с тобой! - проговорил он тихо самому себе, плюхнулся на уже изрядно запачканный матрац и долго, почти до самого утра, лежал с открытыми глазами, рассматривая во мраке еле заметные очертания потолка корабля над головой. Он о чем-то думал, о чем-то вспоминал; мысли его быстро и неспокойно вертелись в голове, не превращаясь ни во что цельное, а оставаясь лишь какими-то бессвязными клочками воспоминаний и переживаний.
С того дня, отношения между ними испортились окончательно. Они стали меньше разговаривать. На любой вопрос Виктора, на любую его попытку снова установить нормальный человеческий контакт, Каролина отвечала простыми односложными предложениями. Она не хотела общаться с ним и, как ему казалось, пыталась показать это каждым своим жестом, каждым своим действием.
- Ну и черт с тобой! - тихим голосом говорил Виктор самому себе, переворачиваясь на другой бок, в сторону металлической стены корабля. В последнее время он все чаще и чаще говорил с самим собой. - Потом сама прибежишь ко мне, но я пошлю тебя... куда подальше, - продолжал он тихо, уткнувшись в стену и выводя рукой знаки, как на школьной доске, на ее холодной, влажной изнутри, металлической поверхности. Он мог лежать так часами напролет и если бы не необходимость есть и справлять естественные потребности человеческого тела, то и днями. Иногда она забывался и уходил в себя настолько, что говорил уже вслух, почти даже громко. Каролина слушала его, слушала его мысли, непроизвольно слетавшие с губ, его обвинения в свой адрес, его какие-то воспоминания и надежды на то, что рано или поздно все это закончится, и кто-то когда-то обязательно придет к ним на помощь. С какой-то горечью она закрывала глаза и тоже забывалась, лишь время от времени возвращаясь к действительности, пробужденная новыми монологами Виктора.
Почти все свое время Каролина находилась с другой стороны кабины. Она так же сидела на своем матраце, облокачиваясь спиной о стенку корабля. В ее руках была толстая, замаранная уже от частого использования книга, на обложке которой большими, под старину буквами, читалось "Война и мир". Она прочитала ее уже сотню раз. Казалось, можно было открыть ее на любой странице, наобум ткнуть пальцем в любое место, и она смогла бы, не взглядывая, слово в слово, процитировать все, что было ниже на этой странице. Мир этой книги стал миром ее фантазий. Нередко, уткнувшись в свой угол, она представляла, что находится на балу, что окружена со всех сторон мужским вниманием. Спиной он видела на себе их взгляды и прежде всего взгляды его, Андрея Болконского. Он следовал за каждым ее шагом, за каждым движением. Красивые черты благородного лица, волевые, но, одновременно, такие нежные. Он был настоящим мужчиной, образцом, на который должны были равняться они все. Она видела, как медленно подходит он к ней, губы сжаты в плотную тонкую линию, он протягивает к ней руку, но... Она слышала кашель в углу, тихое ворчание, и снова она была здесь, снова на корабле, на планете Земля, где больше никогда не будет балов, не будет красивых дам, банкетов, где больше никогда не будет мужчин, настоящих мужчин! В горестном молчании она ложилась и клала раскрытую книгу на лицо. Как бы ей хотелось забыться раз и навсегда! А может, лучше было бы просто потерять рассудок, среди всего этого бреда просто уйти туда, на границу иного века, с иными нравами и надеждами?! Но бала больше не было, Андрей Болконский ушел и был лишь Виктор, его ненавистное ей лицо, его разговоры вслух, его заросшее бородой и покрытое морщинами лицо.
И вот в один из таких вечеров, пока Каролина снова утопала в грезах наполеоновской эпохи, Виктор дернул за толстую ручку двери и вышел на порог. Там было зябко. Туман висел стеной перед кораблем, окутывая его своей серой массой. Спереди, там, где был лес, слабо проглядывали из тумана очертания нескольких толстых стволов деревьев. Как часовые, неподвижно стояли они перед ним. Они не скрипели и не качались, но какой-то странное чувство не давало Виктору спокойствия - ему будто казалось, что каждое из этих деревьев наблюдало за ними своими мрачными вековыми глазами.
Виктор поднял воротник, закрыл за собой дверь и осторожно спустился вниз, на влажную от постоянных дождей траву. Листья на кусте рядом были раскрыты. Они уже были заметно подернуты осенней желтизной, но даже сейчас, умирая, продолжали исполнять свою основную роль - индикатора приближения дождя-убийцы. Теперь они были раскрыты, следовательно, беспокоиться было не о чем, и Виктор мог позволить себе сегодня небольшую вечернюю прогулку вдоль корабля.
Он отошел от корабля и прислушался. Было тихо. Ветер еще не начал бушевать так, как бушевал все последние ночи и лишь где-то вдалеке, под занавесом этого тумана, тихо шелестели листья и жалобным голосом, в тон им, подвывало дерево. Хотелось курить. О, чтобы он отдал сейчас ради одной затяжки, ради запаха дыма самой убогой, самой дешевой сигареты! Но что бы он отдал? - Что бы я отдал? - говорил он уже в слух, продолжая двигаться дальше, - что вообще у меня есть, что я могу кому-то отдать? Да и... - он посмотрел вверх, в уходившую в бесконечную высь туманную дымку, - да и кому? Кто здесь есть? Кто... черт бы вас всех побрал, есть на этой планете, кроме меня и... ее?! Что, старина, - обращался он уже к Йоргу, как будто он все еще был жив, как будто он шагал с ним в этом тумане плечом к плечу, - не прилетают за нами твои эти друзья с других планет?! Эти звуки, которые ты слышал, все это оказалось, по ходу, херней! Этот спутник, - Виктор задрал голову вверх, будто сквозь серую дымку тумана и облаков он мог видеть чистое небо, - ничего этого нет... да и нас совсем скоро уже не будет! Потому что...
Но Виктор не договорил. На мгновение, ему вдруг показалось, что в этом тумане кто-то был, что кто-то наблюдал за ним все это время. Но это были не деревья, это был кто-то другой. Он обернулся: мрачные очертания корабля слева; в этом тумане казалось, что корпус его не имел ни начала, ни конца и уходил куда-то в бесконечное пространство небытия; темные деревья справа... Но что это! Виктор прищурил глаза, напрягая со всех сил свое зрение. Будто кто-то стоял среди этих деревьев, будто фигура какого-то человека!
Виктор не вздрогнул, не закричал, не бросился прочь. Лишь лист, сорванный перед этим с куста, беззвучно вывалился из пальцев на влажную траву. - Этого нет... это все кажется, - проговорил он и сделал шаг в сторону этой фигуры. Она оставалась неподвижно между деревьев, можно было разобрать очертания рук и головы! Еще один шаг, шелест травы под ногами. Фигура стала отчетливее, это был мужчина, это был... - Хью?! - прошептал дрожащими губами Виктор. С такого расстояния, метров с десяти, он мог видеть знакомые черты подбородка, носа, взбитые на голове нечесаные волосы. Он не видел его глаз. Туман и темнота, размывали лицо, но это был точно он. Хью! Тот, Хью, который случайно застрелил себя несколько недель назад, тот Хью, который был мертв, закопан в землю у этого корабля, между тех деревьев, где эта фигура и стояла! - Виктор замер на месте. Сердце с силой заколотилось в груди. Руки, положенные в карманы куртки, сильно дрожали.
- Эй! - тихо проговорил он, напрягая зрение и слух, - ты... ты кто?
Фигура молчала. Она продолжала неподвижно стоить и смотреть на него.
