Имя нам – Легион - Сивинских Александр Васильевич (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗
– Фил, скажите правду, вам удобно?
– Удобно, – солгал Филипп, чувствуя сквозь ледяной дерматин, как впиваются в тело жесткие ребра сиденья.
Паоло допил кофе и включил передачу. УАЗ выкатил на дорогу, неловко подрезав новенькую иномарку. Негодующе заверещал клаксон. Паоло не отреагировал. Он был целиком поглощен процессом вождения. Давалось ему это трудом неимоверным. Холодным потом ему это давалось и скрежетом зубовным, поэтому обращать внимание на несущественные детали было ему не с руки. Филипп запоздало спохватился, что забыл обналичить в банке хотя бы пару тысяч на жизнь. «Попросить Игоря Игоревича вернуться?» – без воодушевления подумал он. УАЗ чудом миновал нерегулируемый перекресток, и Филипп понял: нет, ни за что!
Песня тем временем закончилась, и ди-джей сказал: «Как это ни печально, друзья мои, но карнавала, похоже, действительно не будет. Возможно, вы уже знаете, что сегодня погиб известный меценат Аскеров, ежегодно устраивавший в день Святого Валентина бесплатные балы для всех влюбленных на крупнейшей дискотеке нашего города “Папа Карло”. Он был взорван вместе с автомобилем неподалеку от здания, занимаемого частным охранным агентством “Булат”. Пострадал также охранник. В тяжелом состоянии охранник доставлен в седьмую городскую больницу. Органами дознания разыскивается водитель аскеровского лимузина, скрывшийся с места трагедии. Не исключено, что бомба была заложена именно им. Дело взял под личный контроль губернатор. Бывший сотрудник Аскерова, работавший у него секретарем-референтом и покинувший его всего около месяца назад, сказал в эксклюзивном интервью нашей радиостанции, что “шеф слишком уж уповал на свою депутатскую неприкосновенность и совершенно перестал слушать разумные доводы осторожных людей”. С кем конфликтовал известный депутат и предприниматель, бывший референт предпочел умолчать, ссылаясь на то, что точно не знает и знать не желает. Полное интервью с ним вы сможете услышать на волнах нашей радиостанции чуть позже, сейчас оно как раз монтируется. А пока давайте послушаем композицию Константина Никольского “Не уходи, мой друг”. Вместо реквиема».
– Вы знали его? – спросил Игорь Игоревич.
– Кто ж его не знал, – сказал Филипп. – Ветеран Афгана, кандидат в губернаторы. Богатей, наконец. Хороший, вроде, мужик. А лично – нет, конечно, не знал. Не та весовая категория. На что я ему?
– Отвратительная история, – сказал итальянец. – Где там старушке Сицилии до вас… Зря вы, Фил, не остались на Апеннинах. Мерзнете сейчас, а там, небось, градусов двадцать тепла. И депутатов лет уж тридцать, как не взрывают.
– Мерзни, мерзни, волчий хвост… – неопределенно сказал Филипп. – Есть такое понятие, РОДИНА, дорогой вы мой Игорь Игоревич! Для кого – розовый цветник, а для кого – деревня, пропахшая навозом. Не могу я там, поймите!
– Понимаю, – сказал Игорь Игоревич. – Чего уж не понять.
Больше они не проронили ни слова до самого общежития.
Филипп раскладывал небогатые пожитки, а итальянцы топтались возле дверей, но пройти в комнату не соглашались. С их обуви натекла уже изрядная лужица. Игорь Игоревич говорил:
– Все вопросы в институте улажены, но если возникнут какие-то непредвиденные проблемы, звоните. Визитка моя у вас есть. Скажите, может быть, вы захотите уволиться из этого бедного НИИ, Фил? Вы же сейчас достаточно обеспеченный человек… Нет? Ну, в любом случае, если когда-нибудь решите вернуться к нам, милости просим! Примем с радостью.
Паоло молча кивал, подтверждая, что тоже будет рад. Никудышный он водитель, подумал Филипп, хорошо, что УАЗ машина медлительная и прочная.
– Мы пойдем, пожалуй, – сказал Игорь Игоревич. – Вот, возьмите, Фил, это ваше. – Он протянул внушительный пакет, завернутый в плотную ткань. – До последнего момента не хотел отдавать. И не отдал бы, если бы не сегодняшнее сообщение о взрыве.
– Что это? – спросил Филипп, принимая тяжеленный сверток.
– Оружие, – сказал Игорь Игоревич. – Ружье, нож, пистолет, патроны. Через таможню провозили в составе диппочты. Постарайтесь не прибегать без необходимости. Постарайтесь больше вообще не прибегать к оружию, Фил.
– Да-да, конечно, – сказал Филипп, разрывая пакет нетерпеливыми руками. – Конечно, постараюсь. А почему «больше»? – спросил он, когда до него дошла двусмысленность последней фразы Игоря Игоревича.
Но итальянцы уже испарились.
В пакете находились совершенно фантастические вещи, владельцем которых Филипп не мог представить себя даже во сне. Огромный пистолет сорок пятого калибра, замечательный охотничий нож и разобранный по частям очень, очень дорогой двуствольный штуцер. Часть патронов к пистолету была упакована не в стандартные картонные коробочки, а залита прозрачным пластиком – в виде лент по двенадцать штук. Внутри одной ленты – бумажка с каллиграфическим комментарием, выполненным твердой рукой: «Подкалиберные. Помни дядю Сережу, оболтус волосатый!»
Какой такой дядя Сережа? Зачем нужны бронебойные патроны, когда из такой пушки даже обычными завалить слона – не проблема? И вообще, для чего весь этот арсенал? «Что-то моя командировочка подозрительно припахивает, – подумал Филипп. – И, сдается мне, не обгонными муфтами вовсе».
Для того чтобы не выглядеть за ужином в «Садко» дикарем, следовало приодеться. Филипп вышел на улицу, чистую и светлую от свежевыпавшего снега, миновал несколько дворов и очутился на Главном Проспекте. Очевидным преимуществом общежития (едва ли не единственным) была его близость к культурному (и торговому) центру города. Филипп встал в раздумье. В нем боролись скупец-кержак и сноб-вертопрах. Победил последний, и Капралов направил стопы к магазину FIVE-O`CLOCK, гордо обещающему посетителям: “Одежда из Англии”.
Впрочем, как оказалось, одежда была пошита все же не на берегах Альбиона, а вовсе даже в Лодзи, но по британским лекалам, на британском оборудовании и из настоящей британской мануфактуры. И на том спасибо, решил Филипп. Он еще при входе принялся крутить в пальцах свою «Визу» и тем самым решил вопрос с доброжелательностью персонала однозначно положительно. К нему была приставлена вполне симпатичная, хоть и немного грустная «консультант-продавец Долорес Кудряшова», которая порхала вокруг него миленькой бело-черной птичкой и стрекотала, не переставая. Девушка ему понравилась. Жаль, ее несколько портил слишком маленький подбородок, чуть скошенный назад и – несмотря на общую субтильность печального создания – двойной. Печаль девушки была запрятана глубоко внутри и наружу почти не прорывалась, но Филипп ее ощущал все равно.
