Потусторонний. Пенталогия (СИ) - Муха Руслан (читать книги полностью .TXT) 📗
Император явился первым. Его золотой сурират завис прямо над уже сооруженной большой сценой и эффектно выпустил луч света, а вместе с ним и Амара Самрата. Бессмертный императорпоявился в парадной форме, которая от обычной отличалась лишь большим количеством камней и более пестрой вышивкой.
Презренные радостно загалдели и, толпясь, засеменили к сцене. Несколько минут император молча наблюдал, пока имперские солдаты, стоящие под сценой, оттеснят слишком напирающую толпу. Но и когда оттеснили, а толпа успокоилась, он не спешил говорить.
Он ждал, когда подлетевший сурират Каннон выпустит великую Бодхи Гуру рядом с ним. Каннон же презренные встретили с еще большим восхищением, а ее явление было намного эффектнее императорского.
Синее, тонкое, струящееся платье, расшитое серебром, развевалось на ветру, как и ее тёмные волосы, украшенные серебряными нитями. Вокруг Каннон кружила яркая иллюзия солнечной системы, где Сатурн находился прямо над головой девочки, а его кольцо, словно нимб, ярко сияло серебристым маревом.
"Сколько позерства в тебе, Бодхи?" — усмехнулся про себя император.
"Просто у тебя нет фантазии, Амар, вот ты и завидуешь", — мысленно ответила Каннон.
Император рассмеялся в голос и, повернувшись к толпе, торжественно вскинул руки, призывая к тишине:
— Жители Меру! — обратился он к ним, его голос усилился в десятки раз и зазвучал раскатистым громом, отбиваясь эхом о скалы утеса и проносясь над морем. — Шани Амавасья не только день даров. Новолуние Сатурна не просто космическое событие. Наши создатели чтили Сатурн, как покровителя тьмы. Чтили этот день, как время очищение кармы, как время открытия родовых каналов, которое дает возможность общаться с предками без преград. Это время для осознания бренности бытия и бесконечного движения души в круговороте сансары.
"Тебе еще не надоело нести этот глубокомысленный бред?" — поинтересовалась у императора Каннон, при этом продолжая сиять и улыбаться.
"Конечно же, я предоставлю и тебе такую честь, дорогая", — ответил ей мысленно император.
Бодхи продолжила говорить так же, раскрутив горловую чакру и усилив голос потоками шакти. Ее девичий голос звонко дребезжал среди шатров:
— Шани Амавасья, это, прежде всего день милосердия. Мы хранители Хемы должны помнить об этом всегда и передавать эти традиции каждому поколению, как завещали Боги. Милосердие, ни что иное, как путь к просветлению, путь к божественному теплу, к божественной сути. Ваша жизнь, жители Меру, полна трудностей и страданий. Такова участь презренных, таков ваш путь. Но трудности закаляют дух, а страдания и лишения приведут вас к следующей жизни, полной радостей и благ.
"Можно подумать, твоя чушь, лучше моего бреда", — мысленно укорил Каннон Амар Самрат, на что Каннон заулыбалась еще шире.
— Мы пришли к вам с дарами, мы пришли с милосердием, — продолжила Каннон. — Мы даруем вам милосердие, чтобы вы дарили его другим. Создатели нам завещали — делится благами, открывать души, становится сильнее, чище и платить кармические долги сейчас. Примите же дары! Берите!
Толпа взорвалась оглушительными радостными криками. Люди устремились к шатрам, давя друг друга и толкаясь.
— Сколько в этот раз будет задавленных? — безразлично взирая на беснующуюся толпу, спросил император.
— Надеюсь, что меньше, чем в прошлый раз, — грустно вздохнула Каннон. — Я приказала поставить больше шатров и даров в этот раз привезла тоже больше.
— Ты ведь понимаешь, что некоторые подходят по несколько раз и гребут столько, что не в силах потом унести?
Каннон сдержанно промолчала.
— Жадность, — усмехнулся император, — всегда, каждый год я чувствую здесь только ее. И ни разу не видел того милосердия, о котором ты твердишь каждый год. Вот она — человеческая сущность! Животная жажда обладать большим, доминировать, топтать ближнего, рваться вперед. Такими нас создали. А милосердие это недостижимая утопия.
— Сколько раз я это уже слышала, Амар? — вздохнула Каннон. — Не все такие, смотри, вон там люди, они покорно ждут, когда остальные перестанут толпиться.
— Да, только им ничего не достанется. Смотри туда, видишь того однорукого здоровяка.
Каннон кивнула, она его сразу увидела: косматого, рыжебородого, в теплом не по погоде тулупе.
— Видишь, что он делает?
Однорукий грубо расталкивая всех, прорывался через толпу, брал коробки с дарами, а затем шагал к небольшой группе женщин, стоявших и охранявших коробки, которых возле них собралось уже не мало.
— Я думаю, это наша вина, — сказала Каннон.
— В чем?
— В том, что они каждый год до смерти давят друг друга. И вот в этом, — она указала взглядом на однорукого. — Мы неправильно организовываем раздачу даров. Нужно больше пространства, и еще больше шатров. Нужно придумать систему, где бы в одни руки попадал один дар. И где площадки для детей? В прошлом году были площадки для детей!
Каннон принялась озираться, но так и не нашла площадок.
— Рахас! — она подозвала помощника. — Немедленно организуйте игровые площадки для детей с играми и конкурсами. Дети не должны находиться в толпе!
Император усмехнулся и закачал головой.
— Лучше бы помог! — вспылила Каннон.
Император сдержанно, но при этом весьма наигранно кивнул и подозвал старшего Стража.
В очень короткий срок имперские солдаты оцепили в круг несколько площадок, а республиканские волонтеры принялись созывать детей и организовывать игры.
Каннон, смотрела на собирающихся детей, довольная собой и улыбалась.
— Теперь ты успокоилась, и мы можем приступить наконец к делам?
Каннон будто не услышала этого вопроса, а продолжила говорить о своем:
— Может мы вообще зря организовываем благотворительную раздачу даров? — грустно спросила она. — Может это не правильно?
Император фыркнул и рассмеялся:
— Все правильно, дорогая. Мы делаем все правильно. За все нужно платить. Пока они не внемлют словам, которые мы повторяем из года в год, они будут пожинать плоды своей ненасытной жадности. Пятьдесят человек в прошлом году, в этом, думаю, будет больше. Идем лучше в мой шатёр, у нас есть одно дело. Точнее, нас кое-кто ждет.
— Ты о ней? — Каннон кивнула Амару в сторону матери-настоятельницы Навиль, стоявшей возле сцены. Она не могла не обратить внимания на ее нетерпеливый взгляд и фонившую тревогу.
— Я ее пригласил. Точнее она напросилась сама, говорит, что у нее важная новость, и она ее расскажет только нам двоим. Идем же.
Каннон и Амар Самрат направились прочь со сцены к глухому шатру, стоявшему в стороне от толпы в окружении имперских солдат.
— Почему мать настоятельница не рассказала тебе свои новости? Твои поданные тебе не доверяют? — не скрывая издевки, поинтересовалась Каннон.
— Эти полоумные старухи из Накта Гулаад не доверяют никому, — ответил император пропуская Каннон в глубь шатра.
Они вошли внутрь, спрятавшись от шумной толпы и любопытных ушей. Император и Бодхи Гуру тут же сели за стол уставленный фруктами и разнообразными закусками. Каннон снисходительно улыбнулась, продолжив потешаться:
— А ведь когда-то в ордене были самые сильные и мудрые женщины Империи. И почему же ты не берешь все в свои руки?
— Зачем мне это? Чтоб они начали плести интриги у меня за спиной? — оскорбился Амар. — Я и так потратил несколько веков чтоб вытравить из Накта Гулаад слишком уж рвущихся к власти знатных женщин ракта. А сейчас все хорошо. Знати в ордене нет, а монахини ракта служат исключительно моим интересам, хоть настоятельницы и считают иначе. Главную свою функцию они исполняют — фанатично хранят пророчества Ямины и шпионят для меня за кланами. Что еще нужно?
Каннон окинула неодобрительным взглядом императора.
— Что у нее за новость? Возможно они, так же как и мы, нашли тёмных ракта?
— Возможно и так, сейчас позовём ее и узнаем. Можешь мысленно позвать ее?
— Нет, — поморщилась Каннон, — на ней амулет Авара.
