Последнее небо - Игнатова Наталья Владимировна (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .TXT) 📗
– Величали? – переспросил Зверь. – Поднимал? Ты что-то там говорил о бессмертии, Демир.
– Дрегор однажды перестарался, – Демир потер узкий подбородок, – и недооценил противника. Но то, что убило его, тебе не грозит. Оно опасно разве что для твоего брата. Это семейные легенды, ты сам их узнаешь, если будет желание.
Зверь снова оглядел трупы на полу. Посмотрел на тускло светящееся пятно, что расползалось в воздухе рядом с креслом Искусителя.
– Я не собираюсь умирать.
– Даже зная, что смерти нет?
– Я, может, не умею любить, но зато бояться могу за десятерых. И я боюсь смерти.
– Что ж, это понятно, – Демир кивнул. – Есть другой выход. Ты можешь остаться живым и жить в этом мире, если отдашь мне душу.
– Что? – Зверь едва не рассмеялся, однако вовремя вспомнил о том, что ситуация не располагает к веселью.
– Твою душу. – Искуситель развел руками. – А что ты хотел? Над тобой живым я не властен так же, как и Другой, а для того, чтобы увести тебя отсюда, мне нужно твое согласие. Это за пределы мира выйти легко. При переходе здешние законы уже не действуют, а тамошние – еще. Внутри же…
– Бред.
– Правда? Ну тебе, конечно, виднее, однако… Это наконец-то случилось – прервав Демира на полуслове, замигал огонек, запищал сигнал вызова на пульте связи с орбитой и как с цепи сорвались, побежали, полетели секунды, что до этого робко стояли, не смея пошевелиться.
И Зверь, позабыв о госте, метнулся к пульту. Пальцы делали все сами, даже думать не приходилось: выключить видеосвязь. Помехи. Сплошные помехи. А что вы хотите, Цирцея она Цирцея и есть. Веселый танец на податливых кнопках. Поиск канала. Ага! И кто там у нас?
Ни намека на азарт, сердце бьется ровно и спокойно, и хотел бы поволноваться, да не получается. Не бой предстоит – разведка. Кто кого обманет? Да кого там обманывать?!
Детей?
А ведь когда-то
когда?
многое отдал бы за то, чтобы ожил этот треклятый пульт, чтобы сквозь треск и вздохи пустого эфира прорвался голос, человеческий голос, не отсюда, не с Цирцеи – сверху! Из космоса. С Земли.
– …крейсер «Маршал Сталин», повторяю, на связи крейсер «Маршал Сталин», вызываю планетарный лагерь…
Зверь присвистнул еле слышно, отдернув пальцы от клавиатуры. На «Сталине» была своя десантная группа. Не «голубые береты» миротворческих сил, не детишки, что шагу без мамы ступить не могут, не… не эти, с позволения сказать, бойцы, что лежат здесь по углам, крепко связанные, и боятся изо всех щенячьих сил. На «Сталине» был «Скиф». Эти парни умели не только стрелять – они убивать умели. По-настоящему. И убивали. По-настоящему. Что же такого рассказал Гот там, на Земле, если отправили сюда не обычный транспортник, укомплектованный медиками и целым стадом психологов, а боевой корабль с волчьей стаей на борту?
– …вызываю планетарный лагерь. Как слышите?
– Слышу вас хорошо. – Зверь сумел наконец-то справиться с голосом. Сейчас он был Пижоном. Еще живым, еще не искалеченным, вполне дееспособным и счастливым до поросячьего визга. – Дежурный по связи Азат Хайруллин.
– Пижон?! – Это Гот. Что ж ты вздрагиваешь, Зверь? Ты и Гота тоже боишься? Гота, значит, боишься, а Сатану, что тут же, в зале сидит и в спину тебе смотрит, значит – нет. Тебе, Зверь, лечиться пора. От всего, – Пижон, где Лонг?
– Здесь, – хмыкнул Зверь. И улыбнулся, включая в себе Лонга. – Гот, это Лонг, как слышишь?
– Слышу тебя хорошо. – Ага, судя по голосу, Лонгу майор рад куда больше, чем Пижону. С чего бы вдруг? Ладно, не стоит затягивать этот цирк, во избежание… чего? Да чего угодно. О чем там Гот? – …мы будем у вас через два часа. Модуль уже готовят к посадке…
«MAY DAY!…»
Она сама включилась, сама по себе включилась строка кодовой связи. И понеслось-побежало, белым по синему, каленым железом, огненными буквами в камне:
«MAY DAY! MAY DAY! MAY DAYMAYDAYMAYDAY-MAY…»
Зверь развернулся к Кингу, кулем лежащему возле платформы с Пижоном. Он видел
«MAY DAY»
прикушенные губы, капли пота на лбу, серебряные проблески седины в черных, жестких как проволока волосах.
«MAY DAY»
Богата на чудеса Цирцея. Нет, не Цирцея. Люди. Ох и подобралась же команда! Колдун с мертвыми головами, сумасшедший убийца, пилот, умеющий летать, а теперь еще и этот…
Губы против воли растягивались в улыбку. Радость. Необъяснимая и непонятная, светлая, как небо, радость от чуда, что рождалось на глазах. Как будто вновь танцует среди молний хмельной от радости болид. Как будто снова рвется вперед машина Гота, рвется, презрев законы мира, сквозь все границы, ломая все барьеры, – вперед!
Чтобы спасти.
Может быть, в этом и смысл? Может быть, именно так это и происходит? Для того чтобы перешагнуть барьер, нужно думать не о себе. Спасать – не себя. Другого. Зверь спасал свою машину. Гот – своего сержанта. А Кинг, громила Кинг, спасал тех, кто еще был жив.
И убивал Зверя.
– Я не собираюсь умирать. – Зверь перерезал горло Ворону, забрал жизнь, только сейчас поняв, как сильно проголодался. – Я выберусь… попробую выбраться…
Теперь Пуля. Мало. Как мало! Сколько жизней нужно, чтобы выжить?
— Если я смогу не умереть здесь, если смогу подчинить их всех…
Крутой. Они всегда были вместе, Крутой и Пуля. Так и умерли.
– . ..я вернусь на Землю сам. Живой.
– Если тебя убьют, я помогу тебе вернуться, – кивнул Демир, наблюдая за методичной работой Зверя.
Три посмертных дара. Теперь – Гад. Четыре. Мало… Трепло… Мало! Проклятие! Сколько их придет сюда? Сколько смертей явится по твою душу, Зверь?!
Он поднялся на ноги, удивленно отметив, что даже в горячке убийств не забыл надеть хирургические перчатки. Вот ведь великая сила привычки. Если бы не изгвазданная до полной потери товарного вида броня, можно было похвалить себя за чистоплотность.
– А этих? – Демир указал на Кинга, на Джокера, на Улу, мирно спящую в уголке. – Тебе не хватит пяти жизней.
– Мне и восьми не хватит, – буркнул Зверь. Он вытер окровавленный нож. Подобрал винтовку Гада и одним выстрелом разнес пульт связи. Сразу стало легче.
– Ты так и не понял. – В ровном, дружелюбном голосе Искусителя скользнули нотки раздражения. – Нельзя оставаться в коконе, Зверь. Нельзя всегда быть личинкой. Гусеницей, умеющей только ползать и жрать. Ты застыл между волком и человеком и боишься двинуться с места. Это смешно, неужели ты сам не видишь? Человек не убил бы вообще никого. Волк – зарезал бы всех. Ты останавливаешься на половине, но какой в этом смысл?! Сделай шаг вперед. Один шаг, волчонок.
Смысла и вправду не было. Если подумать. Но думать он устал, так же, как тремя днями раньше устал удивляться. Зверь не хотел убивать.
А вот это и вправду смешно.
Но, осознав свое нежелание, он обрадовался, настороженно, недоверчиво, боясь спугнуть… обрадовался. Нельзя убивать. Нельзя убивать Джокера, нельзя, ведь он сам, развяжи его сейчас, не станет убивать Зверя. Нельзя убивать Улу. Она сильная, ее жизни хватило бы надолго, но… нет, нельзя. Не хочется. А почему – не важно. Причины не важны. Важен результат. Нельзя убивать Кинга. Он сделал невозможное, этот поседевший великан, из-за него убьют Зверя, но и это не важно. Важно, что Кинг сумел, сумел научиться летать. По-своему. Наверное, он назовет это как-нибудь иначе.
Вернуться на Землю живым не получится. Значит, придется возвращаться мертвым. Страшно? Пускай. Главное сейчас не упустить, не потерять снова это странное, очень важное, не имеющее названия… Как это называется, когда не хочешь убивать тех, кто не хочет убить тебя?
– Мальчишка! – рыкнул Демир. – Глупец! Тебе не дано, не дано, понимаешь?! Ты выродок, Зверь, мутант, единственный из семьи, кто не умеет, не способен стать человеком. Ты лучший из них, ты – настоящий волк, так стань волком! Ну же, мальчик мой! Сделай это, и я уведу тебя отсюда, против правил, против законов уведу. Живым.
