Контрольное вторжение - Медведев Михаил (книги хорошего качества .txt) 📗
А там жилой дом, который ничуть не изменился за те дни, что длилась эта самая короткая в истории мировая война. Нужная квартира должна находиться в правой многоэтажке. Туда придется добираться пешком, а, следовательно, надо выбрать место для посадки. Удобная и почти пустая стоянка мне не понравилась. У подъездов было слишком много человеческих трупов, среди которых слонялись отяжелевшие от мертвечины «крабы».
Я предпочел подняться повыше, чтобы сесть на крышу.
Там нашлась оборудованная парковка, и мой антиграв плавно скользнул на расчерченную прямоугольниками плоскость посадочной площадки.
— Ждать здесь. Место не покидать. Врагов не подпускать, — приказал я киберу и понял, что сам не верю в успех своих планов, ведь если все пойдет нормально, то вернуться на эту крышу мне уже не суждено, а значит, мои строгие распоряжения лишены смысла.
— Кого считать врагами? — философски осведомился кибер.
— Все, что движется, безусловно, враждебно, — категорично заявил я и, немного подумав, на всякий случай ограничил полномочия бортового компьютера. — Все, что движется, кроме граждан Солнечной Системы, разумеется.
— Быстрое дистанционное определение гражданства невозможно.
— Просто не стреляй сразу по людям. Вначале поговори.
— Принято к исполнению, — пробубнил в моей голове кибернетический голос, и я вылез из кабины.
Пустота и чистота крыши вызвали у меня смутное душевное беспокойство. Здесь отсутствовали трупы, уже ставшие привычными элементами пейзажа вроде неба и деревьев. Немного постояв на месте в ожидании желающих полакомиться свежей человечинкой, я направился к двери, которая, очевидно, вела к спуску вниз.
Меня не оставляло жутковатое ощущение чужого дыхания, обжигающего лопатки. Но я не позволил себе малодушно оглянуться, потому что точно знал, что мою спину надежно прикрывает антиграв. Пока я под его наблюдением, никто не посмеет безнаказанно атаковать меня.
Пластиковая дверь была украшена надписями на английском. По большей части высказывания носили непристойный характер, но попадались и политические лозунги, например: «Вся власть геям», «Смерть белым» или «Легализуем героин и разнополые браки». На табличке рядом имелся список квартир с указанием фамилий жильцов. Эта информация ничем не могла мне помочь, и все-таки я задержался и провел пальцем по столбцам. Почему бы и нет? «71 — Patrick Lomax — 3L.» с припиской на русском: «гетеромусор». Возможно, это и есть воплощение Ломакина в мире кохонов? Ничто не мешает мне проверить это. Достаточно спуститься на третий этаж, где проживает известный всей округе «гетеромусор».
Дверь была заперта, но от хорошего удара ногой послушно разломилась пополам. Навстречу мне взвился плотный рой мух. В нос ударил кровавый мясной запах.
На верхней площадке лестницы лежал расчлененный труп женщины. Похоже, что ее убили люди. Горги обычно пожирают или хотя бы обгладывают свои жертвы. Я побежал вниз. Ступени липли к подошвам так, словно не хотели пускать меня дальше. Несколько раз я смотрел под ноги, думая, что наступаю в загустевшую кровь, но, вопреки ожиданиям, бетон был гладким и чистым. Путь до третьего этажа покорился мне без приключений, и только когда я вышел в коридор, кто-то гостеприимно прыгнул мне на спину. Я вздрогнул, вспотел и застыл на месте. Проклятое тело снова вышло из подчинения. Мне едва удалось заставить его кувыркнуться вперед, чтобы перебросить нападавшего через голову.
Меня атаковал довольно крупный четверорукий горг.
В двух нижних руках он сжимал здоровенные кухонные ножи, которые зловеще засверкали, когда он вскочил на ноги. Я выхватил лучемет, и мы с торгом разыграли классическую, почти шахматную партию. Он сделал первый ход и артистично взмахнул руками. На его оскаленной морде читалось счастливое удовлетворение. Существо торжествовало свою неминуемую победу. Я качнулся влево и нажал на курок. Черт! Промазал и, как в шахматах, сразу же попал в цейтнот. Под радостное хрюканье четверорукого острые лезвия устремились к моей голове. Один из ножей плашмя ударил меня по лбу, второй скользнул по уху. Криворукое животное!
Следующий выстрел решил исход партии. Горг откинулся назад с дымящейся дырой в башке, а я тихо опустился на пол и, скрипя зубами от злости на неумелое тело, стер с лица кровь. Ушная раковина держалась на куске хряща и лоскуте кожи. Не думая ни секунды, я оторвал остатки уха и мстительно оскалился. «Если снова струсишь, — мысленно пообещал я унаследованному от Ломакина организму, — вообще на куски порву». Организм вздрогнул.
Я больше не выпускал из руки оружие и старался смотреть сразу во все стороны. На лифтовой площадке мне удалось подстрелить одинокого «краба». Противник вел себя вяло и не пытался ни атаковать, ни убегать.
71-я квартира располагалась сразу за лифтом. Входная дверь оказалась приглашающе приоткрытой. Дескать, заходите, гости дорогие, я вас чаем угощу. Заходить не хотелось. Я облизал сухие губы и маленькими шаркающими шагами двинулся вперед. Замки не сломаны. Следы штурма отсутствуют. Наверное, жильцы в панике покинули свою берлогу, забыв захлопнуть за собой дверь. Однако засада в любом случае не исключалась.
Засаду никогда нельзя исключать. Жаль, нет гранат.
Втянув живот, я просочился в щель между дверью и косяком. Остановился. Прислушался. Ничего подозрительного. Безмятежный покой. Ну, еще бы! Я уже убедился, что горги, перед тем как прыгнуть на спину, не пыхтят и не облизываются, а, наоборот, ведут себя тихо, дабы еда не обделалась перед трапезой.
— Алле, — вполголоса сказал я. — Есть кто дома?
Вместо ответа — космическое безмолвие. Интересно, что я хотел услышать? Добро пожаловать, дорогой друг Карлсон? Или, может быть, вежливый хруст разгрызаемых костей? Я повторил вопрос по-английски. Есть тут хоть одно туловище? Никакой реакции. Будем считать, я поверил, что в квартире никого нет. Скрип за спиной заставил меня вздрогнуть и быстро оглянуться. Дверь глухо хлопнула. Оглушительно щелкнул замок. Проклятый сквозняк! Не выпуская лучемета, я тыльной стороной ладони стер со лба обильный пот. Нехорошая квартирка. Зря я сюда пришел, но отступать поздно, надо идти дальше. В моем распоряжении имелось целых три двери. Богатырь, блин, на распутье. Я пнул одну. Ту, что была слева. Совмещенный санузел. Удивительно, что я помню, как это официально называется. Мой лик отразился в висящем на стене зеркале. Ну и рожа. Еще не вампир, но небритое отражение появляется как-то не очень охотно. Я сделал настороженный шаг вперед, убеждаясь, что из зеркала таращусь именно я. Никаких сомнений, хотя от прежнего Ломакина остались только глаза. Испуганные и безжалостные. А ведь раньше он был добрым и смелым мальчиком, хоть и с тараканами в голове.
В наполненной до краев ванне лежал труп. От моих шагов прозрачная вода покрылась рябью, и я не сразу разглядел, что у девушки открыты глаза. Она посмотрела на меня из глубины и, казалось, узнала меня. Я тоже узнал ее. Это была Тумана Сентябрь. Откуда? Она же инкубаторская и не может иметь двойников в этом мире. Я осторожно, будто боясь кого-то разбудить, прикрыл за собой дверь. «Нет, все-таки это не она, — решил я и сварливо пробурчал: — Налево пойдешь, любовь потеряешь». Налево сходил, теперь нужно толкнуть дверь справа. На этот раз передо мной была жилая комната.
Хозяин квартиры Патрик Ломакс сидел в кресле у окна.
Половина его головы лежала рядом. У него под ногами.
Там же валялся окровавленный топор. Из шкафа торчали чьи-то разутые волосатые ноги. Очевидно, один из незваных гостей не смог уйти безнаказанным. Я не стал разбирать мизансцену произошедшей здесь трагедии и толкнул третью дверь.
Кухня. Табуретки, шкафы, неубранная посуда. Запах подгоревшей картошки сразу перебил дух крови. Здесь было почти уютно. На минуту можно забыть о трупах в соседней комнате и о безлюдном мире за стенами дома.
Где-то здесь должен быть кофе и скрытая видеокамера.
Именно в этом помещении я смогу попрыгать, помахать руками и покричать: «Люди! Спасите меня!» Я устало опустился на табурет и притянул к себе стоявшую на столе чашку. Кофе был ледяным. Вкусно. Захотелось есть. В холодильнике нашлась открытая банка маринованных огурцов, десяток яиц, колбаса и замороженный обед, который еще не успел оттаять. Жить можно. Когда съем все это, пойду бомбить холодильники соседей. Легко продержусь несколько месяцев. Порывшись в столах, я отыскал вилку и за несколько минут уничтожил холодные, чуть подернутые плесенью макароны, великолепные хрустящие огурцы и все сырые яйца. Одно оказалось тухловатым, но на войне на такие мелочи внимания не обращают. Королевский ужин был завершен еще одной чашкой растворимого кофе. Разводить порошок пришлось в холодной воде из чайника, но это уже были сущие пустяки.
