Клан. Разбитые стекла (СИ) - "ShadowCat" (книги без сокращений .TXT) 📗

Полина впитывала в себя ее голос, свет чужого солнца, легкий аромат трав и вдруг ощутила себя здесь дома. Удивительно, но за несколько часов чуждый мир стал уютнее и ближе того, в котором она родилась и прожила всю жизнь. А эта малознакомая и при всей своей мягкости опасная женщина, даже не принадлежащая к человеческому роду — почти подругой. Казалось, что с Марьяной они знакомы целую вечность, а теперь просто встретились после долгой разлуки. Въевшееся чувство ненужности, одиночества и обреченности таяло, словно дым. Впервые за долгие годы Полина ощутила себя частью семьи. Какая сила бы ни подарила этот лучик тепла и простого счастья, девушка была за это искренне благодарна. Первый день в Альвироне пролетел, как мгновение.

— А что мы будем делать завтра? — зевнула Полина, укутываясь в одеяло. Голова слегка кружилась, а глаза слипались.

Марьяна щелчком пальцев погасила свет, оставив один магический светильник.

— Можем заняться обустройством твоей комнаты или поработать в саду. Или слетать в ближайший город. Просто погуляем, а заодно пополним запасы, гардероб и поближе познакомим тебя с миром. Захочешь — заглянем в центр адаптации, раз все равно туда нужно.

— А мы туда порталом или на дальнолете? — сонно пробормотала девушка.

— И так, и так можно, — улыбнулась Марьяна. — Но порталы открывать мне сложновато, предпочитаю старый добрый воздушный транспорт.

— Вы тоже водите аэромобиль? — удивилась Полина.

— А что его водить? — рассмеялась травница. — Это очень удобно. И совсем не сложно.

— А можно… и мне? Научиться этому? — решилась девушка.

— Попробовать можно. На адаптации выберешь обучающие курсы по желанию. Только сама понимаешь, основам обучают всех, а расширенные возможности даются избирательно.

— Это как?

— Пришельцам из подмосковного городка богами забытой реальности полагаются только базовые знания, — вздохнула Марьяна. — Это не моя прихоть, а местная версия Закона Иерархии. Дело в статусе и Силе, которая стоит за тобой. Человечка Полина не может пилотировать аэромобили и космолеты. А праймери, женщине экзарха открыты все двери и все дороги. В любом случае, кем тебе быть — выбираешь ты.

— Понятно, — Полина уткнулась в подушку, пытаясь скрыть горечь и разочарование. Даже в этом прекрасном мире она лишь что-то вроде бесправной домашней зверюшки. Существо даже не второго — последнего сорта, которому не положено ни серьезных знаний, ни свободы, ни дальнолета. Даже у Ала и Дэма больше прав и воли, чем у нее.

— Ну вот, опять все наизнанку вывернула, — немного грустно улыбнулась Марьяна, присев на краешек кровати. — Слишком глубоки раны. Боль ломает всех, даже самых сильных. Она — как яд. В небольших количествах боль может быть полезной и даже необходимой. Она закаляет, заставляет думать, развиваться, становиться сильнее. С болью мы приходим в этот мир, и за Грань уходим тоже с ней. Но ее избыток разрушителен, а порой и смертелен. Просто у каждого своя доза. Есть удары, дробящие в песок и щебенку исполинские скалы. Вода точит камень, ржа губит сталь, а самая маленькая опухоль способна за считанные дни убить самое сильное тело.

— Зачем вы мне все это говорите?

— Чтобы ты поняла. Чтобы разорвать цепь зла и горя, хотя бы попытаться разрушить то, что тебя убивает. А вместе с тобой — и его, — Марьяна медленно встала, подошла к окну и подняла глаза к небу, усыпанному россыпью звезд. — Полюшка, прошу тебя, не губи моего сына. На его долю и так выпало слишком много испытаний. Будь он слабее — давно бы погиб или сошел с ума.

— Почему? — не поняла Полина.

— Не обижайся, но ты не видишь ничего. Только себя и свою боль. Я понимаю, сложно думать о чем-то другом и о других, когда болит. Но ты — не центр Мироздания, и в этом не уникальна. У каждого своя боль и потери — у меня, Ари, Химеры, у последней травинки и владык Альвирона, у ребят из спецназа, и Андрея тоже. Как ты думаешь, каково эмпату на таком посту? Каждая операция — чудовищное напряжение, кровь, огромные потоки чужого ужаса, боли, предсмертные муки, которые он видит, чувствует и пропускает через себя каждый день. Мое материнское сердце каждый день болит за моего ребенка. Это для других он — иерарх, Глава, полковник КГБ, один из Девяти Сильнейших… да в Бездну! Для меня он — ребенок, которого я вынашивала, рожала, кормила грудью, вела в первый класс, которому мазала зеленкой разбитые коленки. И который теперь за миллионы световых лет, в другом мире, куда ни написать, ни позвонить. Каково ему копаться в памяти и мыслях убийц, садистов, террористов, опасных психов, выискивая среди разной мерзости крупицы нужной информации? А каково ему было увидеть вместо дома — дымящуюся воронку, а вместо любимой — окровавленный труп? Лужу крови с ошметками, которые остались от его нерожденного сына или дочери. А потом снова и снова смотреть в чужой памяти, как они умирают, прежде, чем карать виновных? Но он не мог иначе — не хотел убивать безвинных. Даже пусть это война или месть. На его месте многие бы сломались, превратились в чудовищ или покончили с собой. И не один, а несколько раз.

— Но причем тут я? — растерянно прошептала Полина, нервно переплетая пальцы.

— Ты — Искра его Тьмы. Капелька света, луч надежды, глоток чистого воздуха и тихая гавань среди бурь. Я знаю своего сына, он любит тебя. А когда мы любим — мы любим всем сердцем, всей душой, без полутонов, без оглядки и любых страховок. Настолько сильно, что наша любовь продолжает жить даже после нашей смерти. Это то, что остается после нас, даже если уничтожить тело, расщепить дух и стереть следы со всех скрижалей Мироздания. Она соединяет души даже за Гранью, оставаясь неизменной и вечной постоянной. Это тоже наш великий дар. И наше проклятие. Мы сильны и могущественны, но так беззащитны перед теми, кого мы любим, кому верим.

Полина потрясенно молчала. В широко распахнутых янтарных глазах застыли слезы. Темный силуэт Марьяны, замерший на фоне звездного неба, смазывался и расплывался.

— Полюшка, в твоих руках — жизнь моего сына и его будущее. То, что не смогли сделать сотни врагов — легко, играючи сделаешь ты. Потому что в их руках — всего лишь пистолет, нож, бомба или боевое заклинание, а в твоих — его сердце. Его доверие, которое ты можешь сохранить или растоптать, его счастье, которое в твоей власти собрать, сберечь — или разбить на мелкие осколки. На черепки, которые уже никто никогда не склеит. Без Искры, частички живого тепла Андрея просто не будет. Не губи моего сына и наш род. Я не знаю, почему вышло так, а не иначе, в чем вина дома Хассале перед домом Ренн или самой Анаит Лассар. Но мы — не враги тебе. И Андрей — не враг.

— Я не считаю вас врагами, — растерялась девушка.

— Куда уж нам, — Марьяна покачала головой. — Есть враги намного страшнее. Уже тем, что от такого врага не сбежать, не спрятаться, его не обмануть. От него не спасет ничего, сколько ни бегай по чужим мирам. Его можно только понять и превратить в друга. В свою силу.

— И кто этот враг?

— Загляни в зеркало, дочка. Если бы мы могли начистить морду самому опасному врагу, то с разбитым носом щеголяли бы сами.

***

… Базовая реальность, загородная резиденция полковника Ивашина. Координаты засекречены

— Что это за магия?

Элиа в восхищении замерла, протягивая руку к веточке шиповника, закованной в ледяной плен. Уединенный уголок сада, плавно переходящий в лес, переливался в лучах утреннего солнца разноцветными бликами — нежно-розовыми, шафрановыми, лиловыми, золотистыми. Обледеневшие ветви берез свисали над головой стеклянными аркадами, издавая тихий звон при малейшем дуновении ветерка. Все вокруг казалось выточенным из хрусталя. Прежде она не могла себе даже представить, что это такое. С подернутой инеем разлапистой сосны сорвалась стайка красногрудых снегирей, осыпав девушку алмазной пылью. В лицо ударил порыв морозного ветра, разрумянившего щеки.

— Это не магия. Просто выпал снег, затем пришла оттепель, и он начал таять, а потом снова подморозило, — пояснил Алишер.