Глаголь над Балтикой (СИ) - Колобов Андрей Николаевич (книги регистрация онлайн .txt) 📗
Всего несколько метров соленой воды отделяли мидель "Нассау" от русской мины, но этого было достаточно, чтобы избежать подрыва.
* * *
Контр-адмирал в боевой рубке "Славы" чувствовал себя старой, изможденной развалиной. Да, в последней схватке им все же удалось смешать и обратить в бегство тральный караван. Близкие разрывы повредили тральщик, по которому стреляла "Слава", он покинул строй и заковылял назад. В этот момент "Цесаревич" или "Сенявин" прямым попаданием отправили к Нептуну еще один кораблик, и почти тут же третий тральщик налетел на мину. Потеря трех кораблей потопленными и сильно поврежденными сильно смутила немцев, и они, сломав строй, бросились под защиту дредноутов. "Нассау" и "Рейнланд" тут же замерли на месте, и прошло больше двух часов, прежде чем удалось привести тральный караван в порядок и германский отряд возобновил движение.
Но какой ценой достались эти два часа? "Слава", получив с начала боя девять 280-мм снарядов, почти полностью утратила боеспособность. Ее носовая башня оказалась разбита, так что корабль лишился половины своих двенадцатидюймовых орудий. Осколками посекло дальномеры, кабели системы управления огнем были перебиты, отчего огнем оставшейся артиллерии нельзя было руководить ни из боевой рубки, ни из центрального поста. Разумеется, стрелять по противнику можно и так, но попадать - нет, разве что в упор, отбивая атаки миноносцев, так что теперь никакой угрозы для противника броненосец не представлял. Кроме того, "Слава", получив несколько подводных пробоин, приняла до пятисот тонн воды, села носом и не уже могла бы вернуться фарватером в Финский залив. Путь к отступлению оказался закрыт, так что, если кайзеровские корабли начнут орудовать в Рижском, останется только погибнуть в последнем, безнадежном бою.
На "Цесаревич" без боли невозможно было смотреть. Обе мачты сбиты, вторая труба едва держится, сильный крен на левый борт и дифферент на горящую корму - с пожаром, вроде бы, справляются, да толку-то с этого... Броненосец заметно осел, уйдя в воду куда глубже положенного по проекту, и с него передали семафором, что не могут остановить поступление воды в корабль. "Всех наверх!" еще не сигналили, но по мнению Ферзена "Цесаревичу" оставалось жить считанные часы. Будет превосходно, если тот сможет дойти до Куйваста, чтобы сесть на грунт там: в этом случае, впоследствии, корабль можно будет и поднять... если только немцы не придут к Куйвасту и не разрушат линкор окончательно. Для себя Василий Николаевич уже решил, что "Цесаревич" взрывать не будет. Броненосец настолько плох, что снять его с грунта у немцев не выйдет, разве что затевать масштабнейшую спасательную операцию с водолазами и кессонами, что затянется на много недель. Этого времени у немцев нет, да и не стоит старый корабль таких усилий, а нам, может быть, еще и послужит.
Единственным полностью боеспособным кораблем из четырех броненосцев, вышедших сегодня к Ирбенской позиции, оставался "Сенявин", самый слабый из четырех, но его десятидюймовые пушки не задержат немцев даже на несколько минут. Ферзен тяжело вздохнул. На самом деле, к тому моменту, как он вывел из боя остатки вверенных ему сил, немцы, можно сказать, прорвались и уже почти вышли на чистую воду. К счастью контр-адмирала, они не знали об этом и продолжали усердно тралить дальше, опасаясь мин. Это помешало дредноутам преследовать корабли Ферзена и уничтожить их, но вход в Рижский залив для немцев свободен - ни мины Ирбенской позиции, ни корабли Ферзена больше не преграждали им путь.
В последних лучах заходящего солнца контр-адмирал увидел две колонны миноносцев, расходящихся с его эскадрой на контркурсе. Кроме "Славы" и "Цесаревича" фон Эссен отправил на усиление Максимова еще и дивизион миноносцев, да новейший "Новик" впридачу: остальные нефтяные миноносцы, все девять "Дерзких", командующий императорским балтийским флотом оставил себе.
Сейчас Максимов бросал в бой все, что у него есть, и Ферзен такое решение полностью одобрил. Девять старых, как раньше говорили "350-тонных" миноносцев, хорошо смотревшихся в годы русско-японской войны, сейчас выглядели форменной насмешкой, но ночью даже они могли добиться какого-то результата. Еще девять миноносцев уже послевоенной постройки, не слишком хорошего проекта, но в то же время не старых годами, не изношенных и с опытными экипажами. Сейчас именно на них стоило возлагать основные надежды. И, конечно, "Новик", эсминец такой силы и скорости, что равных ему не было во всем российском императорском флоте, да только был он такой один, и сможет ли чего-то добиться, кто знает? Впрочем, командовал им Беренс, сражавшийся в русско-японскую на "Варяге", а это кое-чего да стоило.
Контр-адмирал с грустью проводил взглядом идущие в бой дивизионы. Его эскадра свое отвоевала, но быть может, миноносникам удастся как-то сравнять счет? Впрочем, ошибок контр-адмирала Ферзена им не искупить и немцев из Рижского залива не выбить.
Василий Николаевич не смог выполнить приказ фон Эссена, не смог задержать врага до темноты: по сути дела, в дневном бою он разменял два своих броненосца на два германских тральщика и... все. Вверенные ему силы понесли тяжелейшие потери и разгромлены, операция флота - провалена, и за все это немцы заплатили двумя маленькими, почти не имеющими боевого значения кораблями. Еще несколько подорвались на минах, но это не заслуга эскадры. В боевой рубке воцарилось молчание: контр-адмирал видел, как, пряча глаза, избегают смотреть на него офицеры "Славы". "Разбиты, отступаем" - читалось на их уставших и мрачных лицах, а кого в этом еще винить, кроме командира? Разумеется, все распоряжения Ферзена выполнялись беспрекословно, но...
Изможденный Русанов сидел рядом с бесполезной сейчас стереотрубой совершенно без сил. После того как кабели были перебиты, он ушел в кормовую башню и управлял ее огнем лично, но теперь вернулся в боевую рубку. Вячеслав Александрович также чувствовал себя совершенно разбитым и виноватым в случившемся: если бы они стреляли точнее, немцы сегодня не прорвались бы в Рижский. На сердце скребли кошки: он сделал все, что мог, но этого оказалось недостаточно.
ГЛАВА 28
Темнота стояла - хоть глаз выколи, чему Постригаев радовался, как малое дите рождественскому подарку. Несколько десятков человек с "Апраксина" удалось все же спасти, это было хорошо и по-человечески. Но, вылавливая людей, канонерки задержались, а теперь вынуждены были уходить по темноте в Куйваст, рискуя наткнуться на прорвавшихся в Рижский залив немцев. Постригаев надеялся, что немцы не рискнут использовать дредноуты ночью, но он своими глазами видел, как свора германских миноносцев и легких крейсеров на закате разделилась на несколько отрядов, устремившихся в разные стороны. Легкими силами в ночном бою тевтоны рисковать были готовы, и любого из этих отрядов двум русским канонеркам хватит за глаза... Но прошло уже два часа с захода солнца, и покамест Бог миловал.
Лев Георгиевич с удовлетворением поднес часы к лицу - иначе разглядеть стрелки было практически невозможно, потому что ночка выдалась беззвездной и безлунной. Конечно, где-то в вышине наверняка сияло и то, и другое, но низкие, свинцовые облака, закрывшие небо днем, к вечеру так и не разошлись. Постригаев даже свою канонерку видел не полностью, потому что ее корма терялась во мраке. Верного "Храброго", идущего в кильватер "Грозящему" и вовсе рассмотреть было нельзя, разве если только они что-то покажут ратьером, но зачем? Сейчас маскировка важнее всего, именно она дает двум небольшим боевым кораблям отличные шансы уйти без осложнений. Все-таки ночные бои - не профиль канонерской лодки, от которой, в первую очередь, требуют обстрела береговых целей. Конечно, экипаж сейчас стоял у постов по боевой тревоге, потому что нужно было быть готовыми ко всему, но это скорее профилактика, потому что в таком мраке...
