На пороге Тьмы - Круз Андрей "El Rojo" (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации txt) 📗
— Так я не понял, — перебил меня Федька. — У тебя все же какая-то идея есть, что ты так расписываешь, или это чтобы нам мозги занять?
— Идея есть, но очень-очень шаткая, зависит от кучи всяких обстоятельств, — честно признался я. — И рисковая до потери приличия. Но других вариантов не вижу вообще.
— Я так вообще никаких не вижу, — сказал Федька, вновь высунувшись с перископом и передав его затем Ивану. — Излагай.
Две пули одновременно влетели через окно в тамбур и с громкими щелчками вонзились в стену, пробив дыры в медной каске суровому усатому пожарному с плаката.
— Для начала надо дождаться самолета, — начал я, но Федька опять меня перебил:
— А он здесь пролетит?
— Пролетит по тому маршруту, по которому мы к городу на разведку летали, — терпеливо разъяснил я. — То есть с гарантией. А вот дальше…
То, что следовало делать дальше, звучало сумасшедше. На меня посмотрели даже вроде с сочувствием: мол, нельзя такие глупости говорить не больному человеку. Пришлось объясняться. Точнее — объяснять. А заодно ссылаться на примеры из книг и то, что я это все не придумал, а даже заранее согласовал. Пусть в качестве самой крайней крайности, но согласовал. И специалисты дали добро, а это уже половина дела.
— И сколько до самолета? — спросил вернувшийся Иван.
Я глянул на часы, прикинул, затем ответил:
— Чуть больше часа получается. Пока надо держаться. И еще бы неплохо позиции тех, что в лесу укрылись, выявить.
— Это как? — спросил Федька.
— Наблюдением, — пояснил я. — Я на ту сторону пойду, а вы держите подступы с обратной стороны. В случае атаки патронов не жалейте — надо пугнуть как следует.
— А если застрянем? — удивился такому приказу Федька.
— Если застрянем, нам все равно хана ночью, — ответил я. — А пока нам надо все что можно сделать для того, чтобы у нас все выгорело. Так что без экономии давай.
— Ну… как знаешь, — все же с сомнением ответил он.
Опять пробежка на четвереньках, стул на середину комнаты, в тень, за ним сам на колено встал. Бинокль в руки, объективы на лес. Куда они могли деться? Сбежали, потеряв сразу двоих из четверых, или все же где-то укрылись? Оттуда пока не стреляли — похоже, что если не смылись, то старались помочь забыть о себе. А нам как раз забывать о них не надо: такой забытый противник всегда самый пакостный, а у меня план и так весь на соплях держится, любое вмешательство — и нам кранты. И не только нам, что еще страшнее.
Где они могут быть? Лес довольно прозрачный: бор сосновый, даже без подлеска. Можно только за стволами деревьев укрыться, иначе никак. Правда, видно очень плохо — и так сумерки, а там вообще темно. Ну-ка, раз все равно время есть, будем все крайние деревья по одному осматривать. Мы туда не стреляли ни разу, так что противник вряд ли будет укрываться всерьез: наверняка сюда поглядывает. А если поглядывает, то заметить его все же можно. Тут триста метров всего примерно, ну чуть больше, — вообще не дистанция. Самому бы только пулю не схлопотать, пока глазею… Но перископ все же на другой стороне нужнее, так что будем рассчитывать на удачу: авось не оставит своей милостью.
Деревья как деревья, стволы толстые, лес старый. На такое дерево никто не полезет: это как на мачту карабкаться — и трудно, и весь на виду будешь, — значит, скорее всего, противник залег.
Сколько ни высматривал, так ничего и не обнаружил. Но не думаю, что они ушли: темно там для меня просто, не получается увидеть. Я даже приманку пытался сделать из найденного в шкафу старого дождевика и валика от дивана, на выстрел выманить, но не клюнули. Или все же нет там никого? Ох-хо, как мне это все не нравится…
— Вов! — послышался сдавленный и малость испуганный крик Федьки.
Я понял, что спрашивать: «Чего?» — не надо: Федька зовет меня не просто так. Рванул туда, предчувствуя неприятности, и не обманулся. Иван сразу сунул мне в руку перископ, показал направление, сказал:
— Туда гляди. Где дробилка угольная и кучи за ней… видишь? Сверху.
Сначала я не увидел ничего. Огромные кучи дробленого угля, приготовленного к погрузке, слежавшиеся и спекшиеся под дождями и ветрами, все равно оставались черными, равно как и черной была земля вокруг них на добрую сотню метров. Да и вообще вся станция была покрыта угольной пылью, так что неудивительно, что тварь я разглядел с немалым опозданием.
— «Гончая»… — пробормотал я, чувствуя, как все холодеет внутри. — Дождались, мать их в хрясло…
— Они самые, — подтвердил Федька.
«Гончая», пока одна, сидела прямо на вершине угольного холма, уставившись на наше убежище. Как всегда, нельзя было тварь толком разглядеть из-за окружающей ее дымки Тьмы, и, как всегда же, ее взгляд ощущался как лезвие ледяного ножа, которым тебе водят где-то возле сердца.
— Вот чего они ждали, — сказал Иван. — Могу поспорить, что высунуться нам не дадут. Пока одна, но…
— А это посмотрим, — сказал я больше для того, чтобы самому себе бодрости прибавить. — Иван, пока здесь, паси люк возле шеста, Федька, бери свою шарманку — благо патронов много, — и вход на прицел. Все, что сунется, кроши в клочья. Гранаты держите под рукой… Даже так: Иван, возьми половину гранат у Федьки и рядом выложи… Федь!
— Я! — откликнулся тот вполне по-военному.
— Если какая-то тварь проскочит — благо они шустрые, от входа дальше, в мертвую зону, — командуй Ивану: пусть гранату прямо в люк скидывает. Там пусто, защиты нет, всех накроет. Понял? Иван?
Поняли оба. Правда, Иван сказал:
— Может, ворота попробуем закрыть?
— Не выйдет, — решительно сказал Федька. — Они осели, толкать придется долго, и тогда эти, из депо, долбанут со всех сторон.
Иван лишь матюкнулся.
— Я попытаюсь хоть кого-то привалить, пока они сюда доберутся, после чего буду тебя прикрывать, если полезут, — сказал я Федьке. — Все, вперед, времени не теряем.
Снова за перископ. Вот она, «гончая», сейчас неподвижна, как памятник самой себе, темная, злобная и вечно голодная, как сама Тьма. Все тот же чуть размытый, совершенно темный силуэт, больше похожий даже не на сгусток Тьмы, а на настоящий провал в нашей действительности, словно она была вырезана из ее ткани и сквозь силуэт сюда пробивалось нечто отвратительно темное, неправильное, чего в этом мире быть не должно.
А вот и вторая медленно взбирается на ту же кучу, усаживается рядом, ниже, словно демонстрируя, кто здесь вожак, а кто при нем. До них сейчас… они сидят… та, что наверху, как раз на две тысячных выросла, а это получается… сколько она ростом? Метр двадцать — метр тридцать… Да, примерно так, я хорошо помню, она же прямо передо мной на капоте машины сидела, значит… один и два на тысячу и пополам… метров шестьсот получается, может, чуть больше — все же погрешность имеется… ветра нет… температура сейчас градусов десять… четвертушку добавляем… Вру, треть добавляем: тут все же больше шестисот, — как раз баш на баш получится…
Сам не заметил, как винтовка была уже в руках, вновь уложена на спинку топчана, а пальцы крутили маховички прицела. Пока в меня не стреляли — не заметили, наверное. Ну и хорошо, что не заметили, это очень даже радует.
Ветра нет по-прежнему — так, чуть-чуть, вон клок тумана еле ползет… но ползет, не стоит. Четвертушка дерривации, еще единичка на ветер — он слева, — значит, прибавляем… Вот так. У них есть вожаки, интересно, или это я сам себе придумал?
Не промахнуться бы… Акелла промахнулся — тоже ведь вожак был. Главарь. Атаман. Босс всех боссов — вроде той твари, что у меня на прицеле… Заостренный кол вертикальной нити вот так, под задницу…
Бах!
Не ушел, задержался на пару секунд, досмотрел. Я снайпер так себе, хобби вроде как, поэтому даже не поверил, когда существо завалилось на бок, медленно скатываясь вниз по склону кучи. Попал. Все же попал. Вот так взял, вспомнил все, что из наставления вычитал, посчитал — и попал. Зоркий Глаз, блин.
Затем на окна обрушился свинцовый вихрь. Долбили все адаптанты, засевшие в депо. Пули, словно взбесившийся рой ос, жалили стены, колотились в решетку, высекая искры и звон, выбивали штукатурку из стены у меня над головой, осыпая меня пылью и превращая в альбиноса. Затрещал пулемет, непривычно зачастив — явно немецкий МГ, длинная, на всю ленту, очередь метлой прошлась по окнам этажа, заставив меня, даже вполне укрытого, согнуться еще ниже и от всей души выразиться в креста, гробину, бога и душу.
