Темный янтарь 2 (СИ) - Валин Юрий Павлович (список книг .TXT, .FB2) 📗
— Может, он изначально такой и был? – предполагает не чуждый армейской хитроумности Севка. – Попал у немцев под бомбежку, вот и…
— Ты, лейтенант, сначала брехать научись, потом уж начинай, – ухмыляется переводчик. – Я рядом стою, а он придумывает.
— Тьфу, я же думаю, ты вовсе уже наш, – спохватывается лейтенант.
— Я и есть наш. Врать-то зачем? Ну, подгорело слегка, поймут ситуацию, – переводчик, крепкий, с автоматом на шее, в саперной кирасе, хлопает болтуна-лейтенанта по плечу. – Или думаешь, награду за подпаленность не ту дадут, сбавят значение?
Капитан Васюк красноречиво смотрит на Севку.
— Понял, виноват, – вздыхает тот.
Ждет автогруппа прибытия ответственных лиц, приводит себя в порядок. Дел полно у капитана Васюка. А в городе продолжаются бои.[10] Рация все еще работает – просто чудо какое-то радиотехническое, – о ситуации исправно сообщают. В батальоне, да что там – и в полку – такое счастье вряд ли бы светило. Силен генерал. Ну и связистов непременно нужно отдельно отметить в наградных.
Возвращаются бронетранспортеры – на обратном пути под обстрел попали, но кто палил, фиг его знает, не исключено, что и свои: тут хоть какой красный флаг на броне растягивай, все равно не рассмотрят. Меловые звезды мало кого убеждают, нужно красные и большие заново рисовать.
Янис и водители ковыряются с обгоревшим грузовиком – тент и кузов порядком пострадали.
— Заведется? – интересуется капитан Васюк.
— Можно попробовать. Но кузов восстанавливать… – Ян обтирает измазанные руки.
— Тогда лучше махнуть не глядя.
Водители с воодушевлением кивают. Изыщется что-то получше, опыт есть, приписать-оформить к автогруппе вполне удастся, есть бюрократические заготовочки.
Высовывается в закопченное окно радист:
— Товарищ капитан, передают: «Линде. Встречайте извозчиков».
Дальше все было просто. Пришел конвой: «студебеккеры», американские бронетранспортеры – с ними малоразговорчивые строгие бойцы, передача пронумерованных дважды – с сохранением немецкой и новой нумерации – ящиков. Отбыл груз, засобиралась поредевшая «ЛИНДА».
Улица Вильно после освобождения.
***
Наградили личный состав мгновенно. Буквально через два дня прибыл генеральский адъютант с красивым и тяжелым портфелем. Построение, вручение наград... Потом, уже наедине, красавец-адъютант сказал:
— Вам приказано передать личную благодарность и пожать руку.
— Понял. Можно и на «ты», товарищ капитан.
— Принято. Вот – лично от меня, – адъютант достал невзрачную бутылку. – Я там перед строем попытался сказать красиво, как положено, хотя и не очень умею. Но тебе кратко и от души: отлично сработали, прямо образцово.
— Стараемся. Слушай, а ты ведь из наших? Из штурмовых? Оно проскакивает, если присмотреться.
— Эх, был когда-то.
Приняли по глотку за Победу. Напиток оказался коньяком, но удивительного вкуса. А красавца-адьютанта звали странно и несовременно – Артур. Правой ступни у парня не было – под Курском осталась. Но ведь молодец какой – штурмовое в движениях угадывалось, а что протез – так ни разу.
Отбыл адъютант. Серега распорядился насчет праздничного ужина, прошелся, поздравил бойцов с наградами. Собрал свой командный состав: злоупотреблять спиртным в отряде было категорически не принято, но по глотку за награды – это святое. Удивлялись мягкому – прямо как невесомый аромат в горло льется, а не напиток – коньяку, удивлялись очевидному обстоятельству:
— Командир, чего тебя опять обошли? Или к «Герою» представляют. и на утверждение наверх уже пошло?
— «Героя» если и дадут, то после войны. Чтоб не потерял Звездочку, а то я иной раз жутко рассеянный, командование то знает. Но так-то, товарищи командиры, я не в обиде, был с начальством разговор. Тут наперед нужно смотреть.
Покрутил народ головами, но приставать не стал – почувствовал, что действительно есть нечто этакое. С Янисом потом вдвоем поговорили – пусть слабоват был товарищ Выру по части страсти к мотоциклам, но в остальном надежнейший человек, с кем же еще советоваться, как не с другом.
…— Э, Серый, а вы с генералом не слишком далеко заглядываете? Война идет, до конца тут далеко.
— Не так уж далеко, если вдуматься. Дело не в этом, – Серега пощелкивал душистым портсигаром. – Нет у меня полной уверенности. У меня ведь девять классов, да пехотно-ускоренное училище. Нет, на войне от меня толк есть, отрицать не собираюсь. Но после… там же совсем иная служба пойдет, там изрядное образование необходимо. Потяну ли?
— Откуда такой прилив скромности? Мы все послужили, не мальчишки. Талант у тебя командирский, это и весь отряд, и начальство знает. Между нами, ловок генерал – заранее кадры подбирает.
— Генерал - да, он умеет. Но ты за себя скажи – ты в армии останешься?
— Нужно будет, останусь, конечно. Но меня вряд ли по здоровью возьмут. И потом, мне в степи очень понравилось. Может, мы и не останемся там жить, но в отпуск ездить точно будем. Так-то Кире с Пыхом, наверное, лучше в Подмосковье вернуться – ему же в школу скоро, да и вообще возможностей больше. А я-то техником-механиком везде устроюсь. Вот и орден теперь, оно зачтется.
— Вот-вот, у тебя выбор есть. А я, получается, только стрелять и командовать умею.
— Можешь дальше пойти учиться. Очень даже логично. Ты вон – регулярно пишешь всякое научно-военное. Если напряжешься, так и просто научное сможешь писать.
— Вряд ли. Я как-то уже и не помню, что бывает невоенное.
— Э, я тебя тоже невоенным практически не помню. Штаны только широкие слегка маячат, да и те как-то призрачно, сомнительно. Слушай, Серый, колись: ты ведь всегда военным был, и не было у тебя никаких штанов.
— Были штаны. В школе. Дома фотография есть, это решительное и однозначное доказательство.
— Сфабриковал фото. Сейчас такие фотомонтажи начали делать...
— Хорош издеваться. Фото дома настоящее, балбес на нем тоже вполне подлинный. И дома еще кто-то есть, ждет. И как я ей скажу: «я теперь военнослужащий до самой старости, у меня тревоги и выезды частенько будут случаться, ты не особо переживай, привыкнешь».
— Нет, за Анитку я ничего тебе не скажу, ты ее уже намного лучше знаешь. Но подозреваю, что она догадывается, она ведь на голову совершенно не контуженная, все понимает.
Тогда решили, что до конца войны еще дожить нужно, а там все станет много понятнее. Дожить весьма хотелось. И вообще, и из-за Анитки, и из-за слов генерала Попутного. Вот как в краткой беседе генерал смог столько намеков сделать? Далеко пойдет генерал, как в военном, так и в ином отношении – это даже глубоко фронтовому и узко обученному капитану Васюку вполне очевидно.
Еще шли бои в Вильно, добивали окруженного противника. Автогруппа участвовала частью сил, на улице Собуч бункер[11] подорвали, еще по мелочам, серьезного не случалось.
Потом была Нарва – поучаствовали в завершении тяжелой, не совсем удачной операции, с серьезными потерями, болотами, воевали с упорными и злющими эсесовцами. Автогруппу, понятно, в дело ввели лишь на заключительном этапе. Отсекли и окружили штаб полка «Генерал Зейффардт»[12]. Штурм на окраине Лаагны был коротким, но мало не показалось. Командира эсесовцев взяли не совсем в товарном виде – с дырками, но гада чуть раньше подранило, вины автогруппы в том не было, однакорезультат вышел смазанным. За такой ляпсус «Героев» не дают.
Потом отвели на отдых, поставили на пригородном хуторе, дали краткое время пополниться, технику в порядок привести. Не имелось пока солидных боевых задач для «ЛИНДЫ», но имелась текущая работа и обучение, которые ого, сколько сил у комсостава отнимают.
