Пленники Генеллана (том I) - Джир Скотт Г. (лучшие книги .TXT) 📗
По мнению Шэннона, худшей частью путешествия было вторичное ускорение: как будто завтрак просится на волю. Оно длилось вечность — целых пятнадцать секунд пенетраторы ускорялись в направлении, противоположном модулю, то есть тормозили по отношению к земле. Сержант почувствовал горький запах ракетного топлива и понял, что от цилиндра отделился отработавший мотор.
Он падал вперед ногами в герметично закрытом титановом гробу и ждал. Ждал, когда же, наконец, двигатель заработает в режиме «ретро», и начнется та самая худшая часть путешествия. Он в третий раз проверил страховочные узлы, поправил шлем и послушал работу своих легких, куда принудительно поступал кислород из баллона. Температура быстро росла. Миновала еще одна вечность. Он посмотрел на альтиметр, еще раз проверил крепления.
Стрелка альтиметра, установленного на тридцать километров, дрогнула. Шэннон ждал, чувствуя, как закладывает ушные каналы. Он зевнул и пошевелил челюстью, закрыл глаза. Еще одна вечность. Шэннон снова бросил взгляд на альтиметр — сейчас, сейчас включится режим «ретро». Он выпрямил спину, отвел назад плечи. Еще один взгляд на альтиметр. И крепко-накрепко зажмурился.
И вдруг… все его существо дернулось так, как будто некий гигант схватил дубину и ударил Шэннона снизу по ногам. Колени подогнулись, но активная страховочная система поддержала спину и туловище; у основания появилась острая боль; голова закружилась, он чуть не потерял сознание. Но следующий толчок будет еще сильнее. Через пятнадцать секунд после первого рывка из сопла у основания цилиндра вырвалась вторая струя пламени, еще через десять секунд — третья. Направленные непосредственно на планету, они обладали такой силой, что, казалось, способны были отбросить пенетраторы обратно в космос.
Шэннон сконцентрировался, пытаясь собраться с мыслями. Скорость падения в пределах нормы. Он наклонился, чтобы освободить страховочное кольцо и опередить автоматику, но бортовой процессор оказался быстрее. Сержант услышал над головой пронзительный свист: сейчас развернется воздушный якорь… Шэннон приготовился к еще одному толчку.
Беспокойство схлынуло. Перегрузки растворились. Он почувствовал прилив сил. Теперь, когда падение почти прекратилось, нижние две трети пенетратора почти незаметно соскользнули вниз, словно торопясь на рандеву с планетой. Покачиваясь над приближающейся, пестро раскрашенной гладью, сержант видел свои башмаки двенадцатого размера, заключенные в противоударные колодки, все еще соединенные с контрольной секцией у пояса. Он без сожаления расстался с ними. Внимательно осмотрев зону приземления, заметил изгиб реки и изменил соответственно направление дрейфа.
Шэннон проверил своих людей. Что-то не так с номером пять — рядовым Честеном. Его явно сносило в сторону. Худший вариант — он мертв, задохнулся или погиб в результате разгерметизации цилиндра; в лучшем случае — лишился сознания при торможении из-за неправильного положения тела.
Сержант быстро набрал на контрольной панели код связи — серия коротких двойных сигналов и после паузы одиночный, обозначающий его положение в группе. Через несколько секунд он был вознагражден коротким двойным сигналом — Пети, затем пауза и тройной сигнал — О'Тул, следом — Татум. После долгой паузы шесть сигналов тремя короткими парами. Командир отделения — Макартур. Номер пять, Честен, не откликнулся.
Шэннон переключился на УКВ:
— Шестой, держись ближе к пятому. Следуй в пункт Альфа. Порядок действий обычный. Прием.
— Шестой понял, — голос Макартура звучал сухо, по-деловому.
Сержант огляделся, пытаясь рассмотреть место приземления. Совсем рядом клубились облака, на юге и западе высились горы, их острые шпили уходили, казалось, в самое небо. Внизу он легко нашел один из основных ориентиров — изгиб реки. По расчетам Шэннона, до приземления оставалось менее тридцати минут. Уточнив показания альтиметра, он ослабил маску, чтобы вдохнуть разреженную атмосферу. Запах серы? И холод… значительно холоднее, чем он ожидал.
Шэннон вспомнил предполетное совещание. Плато Хадсона: пятьдесят километров от скал у реки до отрогов первых вершин. Высота — более двух тысяч метров над уровнем моря и около тысячи метров над речной долиной. Сама река окаймляла большую часть плато, горы с юга и запада составляли другую линию естественного барьера. Скользя над обрывом, отмечающим край плато, он отметил клубы пара, поднимающиеся от скал. Там и тут гранитную равнину украшали бусинки озер. А вот и то, о котором говорил Хадсон, — центральное, с тремя островами.
Самыми интересными стали последние пятьсот метров спуска. С высоты в пять тысяч метров топография планеты представлялась одномерной. Теперь же горы и долины, скалы и холмы, ущелья и тени вытянулись, раздались, приобрели перспективу и глубину. Бледный гранит плато поднялся навстречу сержанту.
Шэннон затянул крепление шлема. Скальный грунт, усеянный золотистыми и алыми пятнами лишайника, скользнул под ногами. Он потянул лямки, гася скорость, чтобы не разбиться об огромный камень, сделал четыре спотыкающихся прыгающих шага и остановился — странник в новом мире.
— Ну и холодно же здесь.
Макартур бессильно наблюдал, как Честена относит все дальше. Он проверил крепление заплечного ранца и сбросил противоударные колодки. Номер пять дрейфовал в южном направлении, все дальше от места сбора. Хорошенькая прогулка им обеспечена! Их товарищи уже исчезли из поля зрения.
Не упуская из вида Честена, Макартур одновременно попытался рассмотреть приближающуюся равнину. На первый взгляд она казалась вполне невинной. Безлесная степь полого уходила на север до самого горизонта, где терялась в неясной дымке. Южнее, навстречу им поворачивала река, ее поток разветвлялся, раскатывался по песчаной мели, разбрасывая солнечные блики. Три или четыре реки сталкивались, разбегались, образовывая островки и банки, как будто не могли решить, какого берега им держаться.
Дальше, за рекой, равнина постепенно переходила в плоскогорье, а еще дальше уже начинались горы. Грозные лохматые великаны, окутанные облаками, с голубовато-зелеными ледниками. Бросались в глаза два симметрично расположенных пика; пыхтя огромными трубками, они отмечали вход в долину.
На высоте семисот метров Макартур еще раз посмотрел вниз. Что-то было не так, ему показалось, что буро-зеленые пятна как-то сместились. Двигалась сама земля. Не веря своим глазам, он вгляделся пристальнее и увидел… бесчисленные стада животных. Все видимое пространство равнины занимали эти медленно перемещающиеся массы.
Некоторые из них были темно-коричневые, другие — красноватые, третьи — золотистые и даже почти желтые.
Макартур немного изменил скорость дрейфа. Он мог бы, пожалуй, избежать падения прямо в стадо, тем более, что ветер помогал ему в этом, относя к холмам, где животных было не столь много. Честен, более тяжелый и, вероятно, бесчувственный, летел в самую гущу. Капрал размышлял: последовать за товарищем? А если он уже мертв? Попадешь под копыта.
А если всего лишь без сознания и нуждается в медицинской помощи? Он мог задохнуться. Могло унести ветром и разбить о камни. Или утащить в реку. Макартур достал из-за спины винтовку и приготовился к приземлению.
При спуске он уже примерно в течение часа испытывал ощущение притяжения, но только теперь, когда его ноги ударились о каменистую почву, иллюзия стала реальностью.
Пасущиеся рядом животные обрели индивидуальные формы: массивные, с большой головой и короткими рогами, густо поросшие шерстью, на могучих, крепких ногах, они напоминали бизонов. Вот им-то на спины и обрушилось безвольное тело Честена.
Однако, как это бывает при посадке вертолета на хлебное поле или падении камня в спокойную гладь пруда, животные, почуяв приближение чего-то незнакомого, волнами отхлынули от того места, куда должен был упасть посланец небес, так что землянин грохнулся на расчищенную площадку. В воздух взлетели комья земли, грязь, тяжелый стук копыт вдребезги расколол мирную тишину наступающего дня. Макартур поспешно расстегнул ремни, подтянул стропы, автоматически отметив, что земля под ногами мягкая, мшистая, но при этом сухая и пружинистая.
