Леман Русс: Великий Волк - Райт Крис (читать книги онлайн бесплатно серию книг txt) 📗
Черная Кровь усмехнулся.
— В другой раз я позволил бы тебе, — ответил примарх, — но не теперь. Победа уплывает у нас из рук, и я не хочу отпускать ее дальше. Скажи, что ты уже отыскал путь к их родному миру.
— Мы ищем его, — сказал Кровавый Вой. — Удалось захватить только один корабль, удиравший в пустоту под конец боя. Скоро мы вышибем ему мозги, и у тебя будет нужный варп-маршрут.
— Медлить нельзя, — предупредил Русс, двинувшись вдоль округлой внешней стены наблюдательного отсека.
Он пригласил Йорина следовать за собой и показал двум другим воинам оставаться на месте. Для этого Леману потребовалось лишь быстро шевельнуть тремя пальцами, отдав команды на боевом языке жестов.
— Итак, ответь мне честно, как обстановка? — спросил примарх, шагая по палубе возле бронестекла.
— Сложная, — признал Кровавый Вой, присоединившись к нему. — Враги не сдаются. Они понимают, что им некуда бежать.
Русс кивнул:
— Я верю в это. Я верю тебе. Но, ярл, дело в том, что кое-кто на Терре видит все по-другому. Стоит задержаться на месяц, на неделю, и нас уже клеймят «ненадежными», утверждают, что мы чересчур увлекаемся резней и не можем достойно вести кампании. — Примарх говорил без гнева, лишь с усталостью. — Они хотят отозвать нас с этого фронта. Слухи дошли до меня с опозданием, так что пришлось обратиться лично к Сигиллиту.
Уверен, его это порадовало, — фыркнул Йорин.
— Я высказал ему все, что думал, но у нас, в отличие от других легионов, мало друзей на Терре. Мы должны сражаться за то, чтобы нам разрешили сражаться! — Русс покачал головой со смесью изумления и презрения на лице. — Мне не хватает терпения для этих игр, но я не позволю помыкать собой, словно каким-то захудалым сенешалем. Я объявил Малкадору, что мы перережем глотку тирану. Нам дали приказ, и мы выполним его.
— Что ответил Малкадор?
— Что уже ничего не изменить. Астропатические хоры передали команды, флоты пришли в движение. Он заявил, что сожалеет. Я мог бы прямо там вырвать его изношенные легкие из груди, но, понимаешь, это только ухудшило бы наше положение. На Терре нас действительно не любят.
Кровавый Вой остановился. В бездне за бронестеклом висела темно-красная громада Иннию, единственным пятном на которой были горящие обломки станции.
— И что теперь? — уточнил он. — Мы сворачиваемся?
— Фекк, нет! — заявил примарх. — Мы сожжем столичный мир этого ублюдка и намотаем его кишки на пальцы, но нужно спешить — у нас появились соперники. Сюда направили Первый легион, и мой младший брат уже два месяца обнюхивает те же следы, что и мы. На связь он не выходит, что неудивительно, ведь Лев не считает нас равными себе и с трудом признаёт, что мы с ним принадлежим к одной расе. Он мчится сквозь пустоту, чтобы покончить с правлением тирана и лишить нас этой славы. Очевидно, думает, что таков теперь его священный долг. — Леман искренне улыбнулся клыкастым ртом. — Поэтому я привел Огвая — лишние клинки нам не помешают — и собираюсь первым добраться до цели. Но мне нужны координаты, мой ярл, иначе охота затянется еще на месяц, и мы пропустим все веселье.
— Лев, — задумчиво произнес Йорин. — Вы раньше бились вместе?
— Мы едва обменялись парой слов, и этого хватило.
— Говорят, со временем он покорит больше миров, чем кто-либо иной.
— Пожалуй, или он, или Жиллиман. Лев — хороший полководец. Хладнокровный, самолюбивый, высокомерный… вот почему его так ценят на Терре. Кровью богов клянусь, Йорин, я не проиграю ему.
Помолчав, ярл неуверенно взглянул на примарха.
— Неужели все свелось к гонке за трофеями по звездному морю?
— Не за трофеями, — горячо возразил Русс. — Это гонка на выживание. Ты знаешь, что они создают империи? Все мои возлюбленные братья нарезают себе личные уделы. На Терре их деяния записывают в золотых свитках Общины. Их, не наши. Нас знают только по разрушениям. Отними это, и что нам останется?
Вечно улыбчивое лицо Волчьего Короля помрачнело.
— Я даю слово, Йорин. Я клянусь, что убью повелителя Дулана. Если же я потерплю неудачу, болтуны перестанут шептать и начнут говорить, и их будет так много, что даже ты не заткнешь всех.
Кровавый Вой пожал плечами:
— Мне плевать на разговоры во Дворце, я их не слушаю.
— А должен. Мы все должны. Вот в чем наша проблема — нам на все плевать.
— Не на все, только на то, что важно для других.
Хохотнув, Русс хлопнул ярла латной перчаткой по наплечнику.
— Мы идем за добычей. Я хочу, чтобы Дулан нашли, разбомбили и сожгли еще до того, как Лев подойдет на расстояние варп-прыжка. Можешь сделать это для меня?
Йорин невозмутимо посмотрел на примарха, будто размышляя, и широко ухмыльнулся.
— Я проведу тебя туда, — сказал он. — И тогда начнется драка, о которой будут рассказывать тысячу лет.
Святилище на борту «Эсрумнира» окутывала густая тьма, пронизанная горелым смрадом. Среди теней возвышались каменные алтари, над выщербленной поверхностью которых тускло мерцали суспензорные поля, которые поддерживали в воздухе то или иное оружие — топор, меч, копье.
В центре помещения, где находился самый большой престол, окруженный узором из черно-серых плиток, стояли три воина. Первый из них, Булвайф, снял шлем и обнажил морщинистое бородатое лицо, обрамленное длинными темно-русыми косицами. Второй, волчий жрец Ульбранд, по прозвищу Вороний Хомут, был облачен в доспех цвета обсидиана, украшенный выбеленными черепами животных. На поясе у него висел крозиус арканум, символ его почитаемой службы, а также редуктор «Клык Моркаи»[25]. В гриве жемчужно-серых волос Ульбранда, жесткой от старости, еще виднелись черные пряди.
— Ничего не вижу, — сказал он.
Последний Волк, рунный жрец Лейф Хемлигьяга, медленно кивнул:
— Я тоже.
Лейф, самый высокий из троих, носил увешанную талисманами броню. На его нагрудник спадала раздвоенная, почти белая борода, переплетенная скрученными полосками кожи и металла. Керамит покрывали глубокие борозды, складывающиеся в рунные обереги.
Во тьме перед воинами вращалось гололитовое изображение какой-то жидкости вроде лимфы, в которой плыли, разбухали, сливались клетки. Вспыхивали и угасали рунные значки, отображавшие характерные черты и аномалии образца, уровни гемоглобина и гормонов.
Булвайф замешкался с ответом. Генетика не была его коньком.
— Наверняка есть какой-нибудь изъян, — предположил он в итоге.
Ульбранд, специалист в этом вопросе, покрутил медный верньер наверху алтаря. Проекция образца крови раздвинулась и детализировалась. Пока фокус неестественно красочного гололита сдвигался в глубину, на важных особенностях клеток вспыхивали метки. Сузив глаза, волчий жрец поглощал громадные объемы данных, содержащиеся в каждом кадре.
Наконец он отключил визуальный ряд, и призрачная картинка погасла.
— Я разделал труп на кусочки, — мрачно произнес Ульбранд. — Выцедил из него всю кровь до капли, срезал мышцы с костей. Посмотрел в его мертвые глаза. — Волчий жрец сердито втянул воздух. — И ничего не нашел.
Подойдя к дальнему краю алтаря, Хемлигъяга взял несколько вещиц, найденных на теле Харааля: кривой кинжал, череп-талисман и ожерелье из клыков черногрива. Рунный жрец поочередно покрутил артефакты в пальцах.
— Дело не в малефикаруме, я бы учуял его, — пояснил шаман. — Тут пахнет только… воином.
Булвайф устало провел рукой по бороде, затем потер глаза. Он утомился после долгих дней боев, но до настоящего отдыха было еще далеко — Йорин уже передал по воксу приказ Русса о немедленном сборе. Потрепанный флот следовало привести в нечто вроде боевой готовности.
— Мы просмотрели пикт-записи, — сказал хускарл, мысленно пытаясь отыскать хоть какую-нибудь зацепку. — Оба вели себя так же, как и все прочие. Сражались, как и все прочие, до последнего момента.
Волчий жрец впился в него янтарными глазами.
— И что произошло в тот момент?
— Я слишком поздно заметил неладное, — пожал плечами Булвайф. — Сначала боевые кличи Крюк-Ножа сменились воплями. Потом завыл Харааль. Оба умчались вперед — мы все бежали, и проворно, но эти двое неслись как дьяволы. Движения обоих стали такими быстрыми, что я даже не различал их. — Хускарл вспомнил, как его пробрало холодом от такого зрелища. — Они дрались, будто берсеркеры, только в десять раз яростней, и это убивало их. Потом они сорвали броню, и мы увидели самое худшее — Волка в их глазах, в их пастях, везде.
