Хьюстон, 2015: Мисс Неопределённость (ЛП) - Мак-Кай Майк (читать книгу онлайн бесплатно без TXT) 📗
Добычная платформа должна не просто стоять на точке сорок лет и более. При ударе Плутона она должна выдержать. Не должны лопнуть трубы, выбросив в воздух километровые столбы пламени. Не должны разорваться сепараторы, разнеся на мелкие кусочки всё вокруг. Должна чётко сработать автоматика, отсекая трубопроводы и газовые скважины. Да ещё много чего должно сработать правильно, чтоб не сгорела платформа, и не погибли люди.
Технологию добычи нефти в условиях Охотского моря отладили в начале девяностых годов: сейсмостойкие платформы ледового класса с утяжелённым основанием. Тогда нефть добывали с апреля по октябрь. С апреля заполняли ёмкости на платформе, а в июне отступал лёд, и начинали по одному подходить танкеры, забирая добытую нефть. К середине октября, снова платформу сжимали льды, и добычу останавливали. Не возить же нефть вертолётом?
В самом конце XX века отработали технологию прокладки заглублённых трубопроводов под морским дном. Вот только тогда, в 1999, извлекаемые запасы Пинежского скакнули с полного, бесполезного нуля до… Да, а до чего они скакнули? Чего тут думать, mon ami. До геологических запасов, то есть 9,5 триллиона кубических футов, P-50, разве нет?
Нет! С нашей, самой-самой в мире, платформы – можно пробурить всего двадцать четыре скважины. А чтоб добыть 9,5 триллиона футов, до последней молекулы метана, тебе понадобится… Ах! Тысяча двести дырок в земле. Или даже больше. Нету таких платформ пока. Не придумали ещё, и вряд ли придумают.
Но и с двадцатью четырьмя скважинами можно извлечь немало. Если начальные геологические запасы 9,5 триллиона, получится добыть от шести до девяти триллионов кубических футов. Почему не точно: семь с половиной? Техническая неопределённость, mon ami. Например, тот самый подлец-смектит, помнишь? Ежели смектита мало или совсем нет, проницаемость пород, то есть способность пропускать газ, – высокая. И двадцати четырёх скважин не понадобится, а хватит пятнадцати. А вот если смектита окажется много, все двадцать четыре дырки в земле смогут добыть только шесть триллионов.
Когда Аластаир и Вик вышли из комнаты для совещаний, Смайлс навёл на меня свои лазерные пушки. Будто новый вице пытается пробить тебя супер-рентгеном и покопаться в мозгах.
— Кальвин, давайте без всяких слайдов, по-простому. Что вы обо всём этом думаете?
— Чего тут думать? Начальные геологические запасы мы пересчитали и уточнили, включив все новые данные. Русские геологи в 1985 году несильно ошиблись, хотя информации было куда меньше, чем у нас теперь. И «Маратон» нечего винить. Они очень хотели продать месторождение подороже, вот и подкрутили запасы до семнадцати триллионов.
— А двадцать триллионов 2003 года?
— Я полагаю, кому-то в компании хотелось работать не просто на крупном месторождении, а на крупнейшем. Пытались раздуть экономическую целесообразность разработки, чтоб повысить приоритет проекта. Менеджмент любит, когда показывают прибыль в шестьсот процентов, а не двести. К сожалению, десять лет назад, наших геологов не волновало, что мы станем делать с этим враньём.
— Ещё раз, вашу оценку запасов, пожалуйста? Что вышло по новому расчёту?
— Все данные «бьются» с моделью 1985 года. Только, в Советском Союзе категории запасов, то есть правила подсчёта, немного другие, вот и выходило девять с половиной триллионов. А по правилам SEC/SPE[29], P-10 получается девять триллионов, P-90 — шестнадцать. P-50 – одиннадцать триллионов.
Стоп, подумал я. Ежели Смайлс не знает разницы между геологическими запасами и извлекаемыми, он и мои P-10 и P-90 не поймёт, это сленг. Но вице понял меня прекрасно:
— Значит, с вероятностью пятьдесят процентов у нас меньше одиннадцати триллионов газа, и с той же вероятностью – больше?
— Не «есть», а «было», — сказала Сандра, — В 2009 году, то есть до начала промышленной разработки. Раз мы добыли пять с половиной триллионов, значит, остаточные P-50 – менее шести.
— Извлекаемых запасов? — переспросил Смайлс.
— Не извлекаемых, а геологических, — сказал я. Не понимаю, куда он гнёт. Как может быть: про перцентили знает, а коэффициент извлечения – забыл?
— Ладно, пусть геологических, — согласился Смайлс, — С вероятностью десять процентов, в Пинежском осталось три с половиной триллиона кубических футов газа, правильно?
— Так, — кивнула Сандра.
— И чем самый жуткий случай грозит, доктор Клейн?
— Поскольку мы добываем девять десятых триллиона в год, этого газа хватит на четыре года.
Что за глупость она сейчас сказала! Газовое месторождение – не лампочка. Нельзя добывать максимум, в вдруг – стоп. Добыча станет плавно снижаться, ещё лет двадцать.
— Проблема – завод сжиженного природного газа, — вмешался я, — СПГ – основной потребитель. Там две линии. Каждая линия перерабатывает от 750 до 1310 миллионов кубических футов в сутки. Нельзя послать в турбодетандер меньше 750 миллионов.
— Турбодетандер, — просмаковал красивое слово Смайлс, — Вы по образованию – геолог, не так ли?
— Какое это имеет значение? — сказал я, — У меня в директорате – квалифицированные специалисты. Хотите – устроим презентацию, я приглашу инженеров по установкам сжижения газа…
— Не надо инженеров, объясняйте уж так.
— Хорошо. Если дебит Пинежского упадёт ниже 1550 миллионов футов в день, нужно вырубить одну линию СПГ и остановить пару-тройку скважин, чтобы суммарная дневная добыча не превышала 1360.
— Вы сказали, одна линия потребляет 1310, максимум. Откуда ещё 50 миллионов?
— Местные потребители. Мы доставляем газ в Ново-Холмск и в несколько малых городов вдоль газопровода. А если добыча упадёт ниже 800 миллионов, вообще придётся лавочку закрыть. На «Альфе» ни одна скважина не рассчитана на приток в 50 миллионов.
— Я правильно понял, добыча начнёт плавный спуск до 1550, а затем скачком – с 1550 миллионов до 1360?
— Да.
— С вероятностью десять процентов?
— Да.
— И как скоро это может произойти?
— Процесс снижения добычи может начаться уже в декабре.
— С вероятностью десять процентов?
— Да, — Зачем он переспрашивает? Далась ему эта вероятность!
Смайлс побарабанил пальцами по столу: — И с вероятностью десять процентов мы провалим контрактные поставки в Японию. Не считая продаж излишков СПГ на спотовом рынке[30].
Сандра кивнула, — Экономические последствия для НХЭЛ получаются катастрофические.
— Ваш план бурения на восточный фланг, мистер Ланц? Можем ускорить планирование и начать бурить в этом году?
— Возникнут дополнительные затраты, — сказал я, — Но с бурением проблем нет. А что делать с подтверждёнными запасами?
— Предлагаю ничего не делать, — сказал новый вице.
— Как ничего? — не понял я.
— Пусть останется как было. Представляете, что станет с капитализацией, если японские инвесторы узнают, газа в Пинежском не двадцать триллионов, а только шестнадцать?
— Однако, есть правила подсчёта запасов Российской Федерации, сэр! — заявил я, — Да и правила Комиссии по Ценным Бумагам США никто не отменял.
— Если вам хочется, мистер Ланц, придумайте, как снижать запасы постепенно. В следующем году направите в Комиссию по Ценным Бумагам отчёт: скажем, не двадцать триллионов, а девятнадцать. За пять лет можно подобраться к правильной цифре, никого не напугав.
Что предлагает новый вице – преступление. Пять лет втирать очки инвесторам, как бывший «Энрон». По-моему, там всю головку администрации надолго заперли в тюрягу. Ладно, информацию мы доставили, горькую пилюлю пациент проглотил. Теперь надо убедить нового босса, негоже врать инвесторам о состоянии компании, а то и посадить могут. Хотя, в чём-то Смайлс прав. Подача документов в SEC – в апреле следующего года. Не паниковать надо, а новые скважины скорее бурить, чего я и добивался.
Смайлс поднялся из-за стола, аккуратно выровнял кресло: — Считайте всё, что мы тут обсуждали – строго конфиденциальным. Пожалуйста, предупредите Шорина и Мак-Брайда чтоб не болтали, хорошо?
