Найденыш 4. Восхождение (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович (е книги TXT) 📗

— Хлопочет на кухне. Ты собрал вещи, документы?

— Да чего там собирать, — махнул рукой Никита. — Дежурный багаж всегда при себе.

Через час он выехал на «бриллианте» со двора особняка и направился в Академию. Звонить секретарям после некоторых раздумий Никита не стал. Лучше обговорить ситуацию наедине с кем-то из иерархов, написать заявление собственной рукой и со спокойной совестью лететь в Вологду. Сумка со всем необходимым лежала на заднем сиденье. Судя по времени, домой он уже не успеет забежать, поэтому все забрал с собой.

Секретариат Академии открывался в половине восьмого, и дежурный на входе без проблем пропустил Никиту в административный корпус. Волхв очень обрадовался, обнаружив в кабинете Матвея Илларионовича, того самого иерарха, который принимал документы Назарова на перевод из ВВА в Академию Коллегии. Старик с удовольствием поздоровался с молодым человеком и поинтересовался, по какому поводу он так рано прибыл именно сюда, а не в учебный корпус. Никита не стал вдаваться в подробности, лишь скупо пояснил, что его дед чувствует себя очень плохо. А учитывая, какое бремя он несет в лице руководителя многочисленных родовых предприятий, надо вовремя перехватить падающее знамя.

— Да-да, — закивал головой Матвей Илларионович, шустро щелкая клавиатурой и чуть прищурившись, глядел в экран. — Мы не вечны, как бы прискорбно это не звучало. В вашей просьбе отказа не будет. Я сам все устрою. Значит, именно две недели? Не многовато ли будет? Сейчас идут лекции по новым темам, скоро начинается общий практикум.

— Первый год обучения я могу вообще пропустить, — улыбнулся Никита. — Мне почти все знакомо. Успел просмотреть материалы и учебный план.

— Хотите сдать экстерном? — шевельнул бровями секретарь. — Не боитесь провалиться, себя восхваляя?

— Идея хорошая, может и получится сдать, — с немаленькой надеждой произнес Никита, досадуя, что не догадался до этого раньше. — Вы посодействуете?

— Мог бы, но посоветую не бежать впереди лошадей. До конца учебного года осталось три месяца. Не вижу причин гробить себя спешкой, — Матвей Илларионович тюкнул последний раз и с удовольствием посмотрел на шумящий принтер, откуда выползли два листа с текстом. Оба протянул Никите и заставил его подписать в самом низу. — Это приказ о двухнедельном отпуске без выплаты стипендии за этот срок.

— Ничего, переживу как-нибудь, — забирая один экземпляр себе, ответил Никита.

— Я не сомневался, — старик усмехнулся. Он хотел что-то еще сказать, но передумал.

— До свидания, Матвей Илларионович, спасибо за понимание.

— Летите, молодой человек, и молитесь Перуну, чтобы все сложилось удачно для вас и вашего деда.

«Слишком поздно мы думаем о покровительстве богов, — скорбно подумал Никита, выходя из кабинета. — И все же дед очень постарался, когда вымаливал себе долгую жизнь. Главное, не для себя. Вот за что я его уважал, и за веру, что помогла вытащить меня на поверхность и обрести семью».

****

В Вологде стояла морозная тихая погода. Ночью прошел снег, который сейчас искрился на солнце разноцветными огоньками, создавая иллюзию праздничного дня. Выйдя из здания аэропорта, Никита глубоко вдохнул в себя чистый, напоенный ароматом ванили, свежей выпечки и кофе воздух и обернулся на оклик. Возле знакомого «рено-соболя» стоял Олег Полозов в короткой утепленной куртке. Помахав рукой, привлекая внимание Никиты, «потайник» показал на машину.

Они крепко обнялись. Полозов не произнес никаких слов по поводу утраты, только сочувственно похлопал парня по спине.

— Садись рядом, — сказал он, залезая за руль машины. — Я специально никого не взял с собой. Заскочим в пару нужных мест.

Никита пристроился в пассажирском сиденье, закрепил ремень безопасности и вдохнул запах одеколона, которым всегда пользовался Полозов. Казалось, весь салон пропах им, и ни за что не выветрится даже за сто лет. Впрочем, сто лет для машины — нонсенс. А люди тянут свои привычки в будущее.

— Патриарх сейчас находится в своей усыпальнице, — сказал Олег, когда вывел машину с парковочной стоянки и миновал КПП аэропорта. — Там сейчас прохладно, поддерживается оптимальная температура. Обряд сожжения, как он и планировал, назначим на послезавтра. Нужно заехать в храм Перуна и договориться со жрецами, чтобы кто-то из них был на тризне.

— У нас в имении есть усыпальница? — сильно удивился Никита. — А я и не знал!

— Дед не говорил тебе об этом, потому что строил ее в самом дальнем углу поместья, ближе к роще, выходящей к реке. Она уже давно стоит там, принимая всех членов рода Назаровых. Там его дети, внуки…

— И все они были преданы огню? — чувствуя легкую дрожь в пальцах, спросил Никита.

— Согласно традициям Ордена, — кивнул Олег. — Они ведь тоже руссы-арии. Хочешь ты продолжать их традиции или нет — кровь обязывает. И Анатолий Архипович все сделал согласно канонам Ордена. И ты проведешь такой же обряд.

— Куда еще нам предстоит заехать?

— В «Изумруд», конечно. В три часа там состоится экстренное совещание директоров всех предприятий. Будет человек тридцать. Ты есть, кстати, хочешь?

— Не помешало бы, — согласился Никита. — Утром Марьяна покормила, да еще пирожков в дорогу дала. В самолетах на таких коротких перелетах пассажиров не кормят.

— Ладно, в «Изумруде» в столовую сходим, — поворачивая на оживленный проспект, очищенный от снега до черноты асфальта, Полозов прибавил газу. — Нам придется выехать за город. Сам же знаешь, что храмы Перуна сторонятся суеты. Сейчас это наипервейшее дело. Старика нужно проводить достойно.

— Как там наши женщины? — Никита рассеяно глядел на яркие вывески магазинов, рекламных щитов и на кучки людей у автобусных остановок.

— Плачут, — ответил Олег. — Как-никак, Патриарх вызывал уважение, пусть и крут нравом был. Это в последнее время, как тебя нашел, смягчился. Я наказал ребятам отключить телефонную линию от города и забрать личные мобильники у прислуги. Бабам обязательно вздумается разболтать, какое горе случилось! Подружки, родственники… Впрочем, мы уже успеваем. Представитель адвокатуры, где находятся документы о наследстве, прибудет в «Изумруд» и при всех прочитает полное завещание. Это необходимо, чтобы у некоторых не возникло желания поиграть на чувствах и потребовать себе преференции.

— Да ты уже и сам обо всем позаботился, — хмыкнул Никита оживая.

— Пришлось повертеться. Анатолий Архипович перед смертью вытребовал от меня слово, что я сделаю большую часть работы до того, как ты приедешь.

— Как он ушел? Не мучился?

— Спокойно. Проговорил со мной почти до двух часов ночи, а потом выгнал из комнаты. А сердце неспокойно. Кручусь по дому, нагоняю на себя страхи. Не выдержал, зашел. А он лежит, на меня смотрит, только не говорит ничего. Руки вытянул вдоль тела. И знаешь, сразу показалось, что Анатолий Архипович отключает все жизненные функции у себя. Глупость, конечно, но в тот момент я так и подумал. Еще спросил, как он себя чувствует. Молчит, а глаза улыбаются. Время засек специально. В три ноль пять закрыл глаза и перестал дышать.

— Так бывает, — медленно ответил Никита. — Волхвы могут контролировать все процессы в своем организме, отключать их или возбуждать к жизни. Деду надоело жить — вот и все, что я могу сказать. Он давно меня настраивал, что скоро уйдет. Ладно, что легко. И мне не больно.

Слезы сами по себе навернулись на глазах, и Никита отвернул голову вбок, чтобы Полозов не заметил минутной слабости. Откровенно говоря, ему никогда не приходилось провожать в последний путь родных людей, именно тех, у кого текла та же кровь, что и в его жилах. Мама? Он ее не знал. Отец? А что он за человек? Все потрясения в жизни включили в себя лишь беспокойство за любимую девушку, ставшую позже его женой. Вот здесь Никита и в самом деле испытал страх потери.

Патриарх? Да, молодой волхв любил его, как любит человек, обретший спокойствие и надежность своих тылов в родной гавани. Но… Все-таки дед оставался далеко за пределами его обожания и поклонения. Благодарность — да. Уважение — несомненно. Но любил ли он Анатолия Архиповича? Никита признался себе, что времени для обретения любви к этому человеку у него практически не было. Как только он получил настоящую семью, свой Род — тут же вынужденно включился в борьбу, навязанную Патриархом всему аристократическому миру. Словно хотел доказать что-то, беспрестанно воюя с кем-то. Так и получилось, что с его смертью Никита получил в довесок кроме богатств головную боль, как этими богатствами распорядиться и защитить их от жадных рук конкурентов. Или врагов? И есть ли они сейчас?