В кольце врагов (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич (е книги txt) 📗
— Мои слова против слов ромея. Я был там, когда катепан пытался нас отравить, смотрел в его глаза на пиру, когда он признался, что желал нашей смерти. Я также был в Корсуни и своими глазами видел отчаянное, бедственное положение людей, желающих сегодня отречься от империи. Повторюсь, это мои слова против слов ромея.
После короткой паузы, позволившей собравшимся переварить сказанное, но не дав им себя перебить, я продолжил:
— Однако я согласен с послом базилевса — угроза с востока чересчур велика и опасна, и православным воинам стоит держаться друг друга. Но разве остались еще в Византии собственные славные воины, кроме варяжских и норманнских наемников? И разве стоит во главе империи опытный полководец, каким, к примеру, был Никифор Фока — человек, понимавший нужды простого народа и не жалевший казны ради армии?! Я скажу вам — нет!!! Империя слаба и не подходит на роль союзника. Она скорее будет использовать грузин и аланов в качестве щита, которым и закроется от Алп-Арслана!
Моим словам вновь сопутствуют одобрительные крики ясов — и я продолжаю:
— И если Византия была бы по-прежнему сильна, разве сегодня стоял бы я здесь и вел бы речь от лица князя Ростислава?! Нет! Ромеи уже давно бы навели порядок в Корсуни и Суроже, разбили бы наше войско в бою! Но вместо этого греки лишь науськивают вас на наши земли, пытаются нас стравить!
Я вновь взял короткую паузу, после которой едва не закричал:
— Примите наш союз, примите нашу помощь в будущей войне! Вы не прогадаете! Я лично приведу войско Тмутаракани вам на помощь, и вместе мы сокрушим сельджуков!
Оглушительный, торжествующий рев, повисший в зале, является мне ответом. Даже Дургулель открыто — открыто! — улыбнулся и пока не спешит успокаивать своих подданных. В первые мгновения мне даже показалось, что я переломил ход переговоров, но тут музтазхир бросил выразительный и немного лукавый взгляд на ромея. В этом взгляде возможно прочитать все, что угодно, кроме решительного отказа. А минуту спустя музтазхир подтвердил мои подозрения:
— Что же, тамтаракайский воевода красноречив не менее, чем славные своим сладкоречием ромеи. Его слова заставляют сердце биться чаще. И в эту минуту я хотел бы сжать протянутую руку князя Ростислава, заключить с ним союз… Но цари не могут принимать решения, поддавшись чувствам! — В последних словах Дургулеля явственно послышался металл. — Базилевс Константин мой родственник и старый союзник, а приняв предложение русского посла, я предам этот союз… Что же, я должен все хорошо обдумать, прежде чем принять решение. А пока послы, наши гости, могут наслаждаться царским гостеприимством без страха быть отравленными! Я, музтазхир Дургулель, даю свое слово — гость под моей защитой неприкосновенен, и ему нечего опасаться, даже греческого яда! Ибо если с человеком, кто живет под моим кровом, питается моим хлебом и пьет мое вино, случится вдруг несчастье, — голос царя налился неприкрытой угрозой, а его стальной взгляд уткнулся в ромейского посла, — то гнев мой обратится против виновного и его хозяев! И гнев этот будет страшен!!!
Кажется, византиец стал ниже ростом, съежившись под яростно пылающими глазами Дургулеля! Но миг столь явного проявления царских чувств был краток — вскоре музтазхир обратился ко мне, источая при этом уверенное спокойствие:
— Я дам ответ князю Ростиславу после весенних состязаний богатырей, посвященных пробуждению земли от снежных оков. Это славная, нерушимая традиция ясов, и мы соблюдем ее сейчас, как и в прежние годы.
Похоже, я начинаю понимать замысел царя ясов. Он играет — играет с византийцами, используя меня в качестве козыря. Видимо, Дургулель рассчитывает выжать из базилевса по максимуму, угрожая союзом с Тмутараканью. Например, торговые льготы, четкие гарантии союзнических обязательств в будущих войнах, золото, наконец… Моя вспышка на пиру была просчитана, он все предвидел и воспользовался моей несдержанностью, показав ромейскому послу, что у ясов есть альтернатива. А теперь ему нужно время — переписка посла с базилевсом протекает со скоростью движения курьеров из Магаса в Константинополь и обратно. И то пока император удосужится ознакомиться с докладом своего человека из далекой Алании, пока обсудит все с приближенными, пока даст ответные инструкции… Да, до весны все будет решаться. А Дургулель между тем может запросто собрать воинов на границе с княжеством, играя в «переговоры» в столице, — и ударит еще до того, как Ростислав получит от меня внятное предупреждение! В то самое время, когда музтазхир играет с византийцами, мы остаемся вне его раскладов, и, какими бы ни были выторгованные им условия, конечный итог одинаков — военное вторжение!
Нужно отправить князю послание. Любой ценой.
Пока я усиленно «качал» в голове сложившуюся ситуацию, Дургулель вновь обратился ко мне:
— Воевода, я слышал, что вы упражняетесь с мечами каждое утро. Почему бы вам не принять участие в наших состязаниях? Докажите свою доблесть в поединках с лучшими воинами нашей земли! И тогда, быть может, мы сумеем оценить значимость военной помощи Тамтаракая. Особенно если ее приведете именно вы!
Мне осталось лишь низко поклониться:
— Я всегда рад воинским состязаниям, музтазхир.
10 Давид Куропалат был правителем Тао-Кларджети (Картвельского царства) — Юго-Западной Грузии. В союзе с армянами он успешно воевал с мусульманскими эмирами Закавказья, а также принял участие в подавление восстания Варды Склира, спася тем самым престол молодого Василия Болгаробойца. Однако восстание Варда Фоки Давид уже поддержал, стремясь закрепить за собой земли, временно переданные ему ромеями за оказанную ранее помощь. Но Варда Фока потерпел поражение, и Давид был вынужден завещать свои земли Византии, чему, впрочем, не мог не сопротивляться.
В 1000 г. царь был кощунственно отравлен во время таинства евхаристии — вместо причастия Давиду дали яд. При этом большинство источников утверждает, что за убийством стояли византийцы, желающие захватить земля царя (что и сделали после его смерти). Другие, правда, упоминают, что государя умертвили его же сподвижники. Впрочем, разве за предательством приближенных не могло стоять золото византийцев и их сладкие речи?
11 Царь Георгий, правитель объединенной отцом, Багратом Третьим, Грузии (современник описываемый событий — Баграт Четвертый, сын Георгия), в 1015 г. с войском вступил в Тао-Кларджети, принадлежавшее Византии, стремясь завершить полное объединение исторических земель своей страны. Ради успеха предприятия он заключил военный союз с халифом Аль-Хакимом. Однако в 1021 г., после смерти могущественного халифа, войско Болгаробойца, успевшего к тому же завершить сражения со славянами, обрушилось на Грузию и союзную ей Армению. Спустя два года войны Георгий потерял не только Тао-Кларджети, но и западные области своей страны, а армянский царь Ованес-Смбат был вынужден завещать свою страну Византии.
12 Армянский правитель Гагик (последний из рода Багратидов), племянник и наследник Ованес-Смбата, разгромил византийское войско у своей столицы, Ани, а после трижды пресекал попытки ромеев занять собственное царство. Но, прислушавшись к лжи предателей, после ряда военных побед он согласился прибыть ко двору базилевса Константина Мономаха, где попал в тюрьму, не желая уступать своих земель Византии. Гагик отрекся от трона лишь тогда, когда до него дошел слух, будто предатели сдали Ани. Однако на деле византийцы захватили царство военным вторжением в 1045 г., после отречения законного правителя.
Император передал Гагику в управление область в Анатолии (в Малой Азии), а позже его убили сыновья некоего Мандела, ромейского аристократа.
13 Хазарский каганат и Византийская империя продолжительное время были союзниками, крепко спаянными единым врагом — арабским халифатом. Аланские племена также оказались втянуты в этот конфликт и приняли активное участие в борьбе с арабами.
