Товарищ Сухов или хроники бесполезного попаданца (СИ) - Найтов Комбат (бесплатные онлайн книги читаем полные версии TXT) 📗

Комбат Найтов

Товарищ Сухов или хроники бесполезного попаданца.

Товарищ Сухов.

Очнулся я оттого, что на меня упало тело, потом донеслись звуки пулемётной очереди. Тело принадлежало голой темноволосой женщине. Донеслась немецкая речь. И южный говорок: 'Яволь, герр шарфюрер! Зараз всё закопаем! Слава Украини, тьфу, Хайль Гитлер!'. 'Куда это я попал? Какого хрена?' Справа от меня послышались звуки работы нескольких лопат по песку, резкие, но редкие винтовочные выстрелы. Видимо, полицаи добивали раненых. 'Лежим тихо!'. Очень мешала женская грудь, перекрывая мне дыхание. Шум работы лопат сместился, шорох песка звучал совсем рядом. Тело женщины несколько раз слегка пошевелилось от бросаемого грунта. Нас закопали. Звуки стали совсем глухими. Судя по тому, что успел увидеть: уже вечер, скоро стемнеет, поэтому лежим тихонько и не отсвечиваем. Лежать неудобно, дышать очень тяжело, но, хотя бы песок в рот не лезет: руку я подтянул поближе к лицу. Когда стало совсем невмоготу, начал потихоньку отгребать от себя песок. Фу, воздух! Думал, что задохнусь. Вокруг вроде тихо, где-то вдалеке кто-то говорит на мове, но, насколько это далеко, пока не ясно. Продолжил самораскапывание. Обнаружил, что я, всё-таки, ранен в голову. Одной рукой откапываться очень неудобно. Наконец удалось откинуть труп в сторону и вылезти из-под него. Заровнял грунт. Метрах в двадцати на треноге — пулемёт MG-34. Вокруг — ни души. Метрах в 150 горит костерок, возле него два человека. 'Какая сволочь так затянула крепёж?! Или у меня силёнок маловато?' Скорее, второе. Из барабана уже торчит конец ленты. Всего 4 патрона. Не густо. Рядом валяются металлические ленты. Их много. Да и ров довольно длинный. Наконец, винты поддались, и я снял пулемёт со станка. 'Всё! Вооружён, и очень опасен!' Захватив брошенную штыковую лопату, осторожно перешёл в ближайшие кусты, чтобы малость очухаться и обдумать дальнейших ход действий. И тут сверху послышались довольно тяжёлые шаги. Вниз спускался немец. Я уставился на него, мысленно уговаривая его остановиться напротив меня. Я всегда так делал перед выстрелом. Помогало! Он остановился напротив меня и начал расстёгивать ширинку. Обмочился он уже мёртвым. Я подхватил его тело с полуотрубленной головой и втащил в кусты. Так! Кинжал, ремень, два конических магазина к пулемёту, кобура с пистолетом и запасной обоймой. Во фляжке — шнапс, это сейчас самое необходимое! Дырку на голове залить! Но позже! Надо заняться теми двумя, у костра. Заменил магазин, сунув остатки ленты в карман. Сделал крюк и вышел с тыла на огонёк. Идти удобно, я босиком. Они сидят и балакают. Вернее, говорит пожилой мужик, а молодой кашу помешивает. Жрать хочется. Когда столько адреналина, мне всегда хочется жрать. Пацан опасности не представляет, а мужичок ещё у Петлюры воевал, а теперь, говорит, наша власть пришла. Москали кончились. Не все! И одним подонком на Земле стало меньше. Пацан от неожиданности сел на задницу и попытался закричать. Кинжал влетел ему в грудь, крика не получилось. Осмотрелся. На петлюровце хорошие сапоги, хромовые, офицерские, и, вроде, моего размера. Я стащил их с него. Идти далеко. Перемотал портянки другой стороной, одел их. Как влитые! Сидор разбирать не стал, набросил на плечи. А молодой — живой! Пошевелился. Раненых за спиной не оставлять! Первая заповедь СпецНаза. Вернулся к пулемёту, прихватив с собой затворы винтовок полицейских. Определился с направлением по звездам и пошагал на восток. Спустя час воспользовался ручейком, чтобы сбить собак, если таковые у немцев найдутся. Углубился в лес, хотя лесом эти рощицы назвать трудно. Но, кустов хватает. Отмахав километров 15, почувствовал, что устал и, что у меня кружится голова. Начал терять направление. Забрался в густые кусты, выровнял за собой дорожку следов. Доел кашу с тушенкой, почистил котелок. И, отрубился. Проснулся от стрёкота сорок! 'К бою!' По лесу кто-то идёт! Немцы! Идут цепью, прочесывая рощу. Идут, видимо, давно. Морды потные, усталые. Это не опасно, но, на всякий случай провожаю их стволом. СС, как и тот, которого я убил. Где-то вдалеке послышались сигналы автомобиля. Значит, там у них место сбора. Пусть идут! Спустя минут двадцать раздалась стрельба, два взрыва, кого-то они прихватили. А я на 'днёвке'. Только дураки ходят днём по 'чужой' территории. Ещё раз промыл рану на голове. Касательное ранение, повезло! Голова болит, но характерных подёргиваний, как при заражении, нет. Стащил вставшую коробом гимнастёрку, майку. Всё залито кровью. Спустя пару часов, осторожно прошёл к ручью, слышал, как немцы через него перепрыгивали и постирался. Обнаружил на форме свою новую фамилию и инициалы: Сухов К.В., третья эскадрилья. Петлицы авиационные, сержант. В сидоре полицая нашёлся кожаный шлемофон, подписанный так же. И на внутренней стороне голенищ сапог такая же надпись. Но, документов — никаких. Ни номера полка, ни номера части. Интересно, где я, какой сейчас год. Упорно вспоминаю: где-то я эту фамилию слышал! Или читал! У Покрышкина! Был там такой: солдат Сухов, пулемётчик. Впоследствии — комэск 16 ГИАП. Как его звали? Не помню. Не Кирилл, точно, значит, Костя или как-нибудь иначе. Плохо дело! И карта нужна! По погоде — скорее лето, ягод полно, грибы встречаются. По местности — юг России или Украины. Остальное — неизвестно. Темнеет, можно трогаться. Съев кусок сала с небольшим кусочком хлеба, трогаюсь. Спустя некоторое время почувствовал запах тротила и сгоревшего пороха. Замедлил движение, внимательно смотрю под ноги. Вот гильзы! Немецкие. Вот небольшая воронка и черный налёт на траве. Граната взорвалась. Наша. Кровь. Остатки немецкого индпакета. Прохожу дальше — тропинка. Засохшие лужицы крови. Здесь кто-то принял свой последний бой. А вот и они! Шестеро красноармейцев, один младший командир. Оружия нет. Трупы свалены в кучу и забросаны лапником. Прощайте, братишки! Естественно, ни карт, ни документов нет. Но, и мин нет. Не минируют немцы трупы. Учтём! Через 4 км, примерно, дорога. Метрах в шестистах, похоже, пост. Пересёк дорогу, продолжаю двигаться на восток. Здесь лесок кончился, началось большое поле. Справа — деревенька, довольно большая. Но, продукты у меня есть, в село не пойду. Дождавшись небольшой тучки, ускоренным маршем пересекаю дурацкий пустырь. Здесь тихо, в деревне ни огонька, ни звуков. Надо успеть, затемно, найти место для днёвки. Выйдя из-за небольшого пригорка, увидел хвост сбитого самолёта. Наш, 'Ишак', значит 41 или 42 год. В кабине нашёл аварийный паёк и индпакет. Больше ничего нет. Надо торопиться. Оставшееся расстояние до леска преодолел почти бегом. Лесок жиденький, но есть большой дуб. Осторожно, чтобы не оставить следов, забрался на него. Повезло! Дупло на дубе том! Да ещё и с подарками! Закладка! Планшет, лётный. Пусть и не очень подробная, но, карта 5-километровка. Несколько листочков исписаны группами цифр. Это нам не надо, оставим здесь. Хотя, здесь ещё мягкий тяжёлый ящик: рация! Блин! 'Телефункен'. Живая, но батареи на ладан дышат. Зато узнал число: 15 сентября 41 года. И миниатюрный, но очень качественный немецкий бинокль. Оружия и продовольствия нет. С одной стороны, оставаться на этом дубе опасно. Хозяева могут вернуться, а с другой стороны ничего более подходящего рядом нет: сплошные поля. И аэродром. Вон он! За ним этот гад и наблюдал! Сразу после рассвета я успокоился: увидел небольшой холмик невдалеке, без креста, без звёздочки. Там хозяин и лежит. Днем на аэродроме хозяйничали трофейщики: выводили из строя оставшиеся наши самолёты. К вечеру, когда я проснулся, они грузились в машину и поехали спать в деревню. Ни постов, никакой охраны они не оставили. На всякий случай обошёл поле со стороны деревьев. Никого! Подобрался к стоянкам. Пахнуло дымом паршивой сигареты. Всё-таки, кто-то есть! Обнаружил трех человек, которые спали по очереди в ДС-3. Один дежурит, двое спят. Службу несут отвратительно. Поставил винтарь между ног и чистит ногти. Я положил пулемёт, снял сидор, и, осторожно двинулся к нему сзади. Давненько я не занимался этим! С 1999 года. Караульный устав написан кровью, геноссе! В том числе, и твоей! Второго звали Карл, это я слышал, когда они разговаривали. Я подполз под брюхо ДС и затаился на корточках возле входной двери ближе к крылу. Тихо позвал: 'Карл, комм хеа!' Он выглянул из самолёта, нехотя поставил ногу на ступеньку трапа. Соскок, и кинжал в сердце. Я заглянул в салон. Третий спал, укрывшись шинелью. Он пошёл вслед за остальными. Проверил наличие аккумуляторов, накинул клемму на плюс, выжал разъём минуса. Ли-2, на которых я летал в Черском, совершенно от этого не отличается. Вопрос номер 2: топливо и воздух. Самолёт оказался полностью заправленным, воздух для пуска был. Я сбегал за пулемётом, осмотрел самолёт снаружи, снял чехлы, расчалки. Затем растолкал два самолёта, которые мешали развернуться. Захлопнув дверь, я отрезал себя от остального мира. Только бы запустился. Прокачал топливо, поднял пусковое давление. Прокачал масло и повернул кран пуска воздуха. Зажигание! О, чудо, двигатель схватил и запустился. Теперь быстрее! Запускаю второй, и сходу начинаю движение, прогреваясь на ходу. Поле большое, освещение, бы! Ну, ты, брат, и размечтался. Температура подпрыгнула до 20 градусов, моторы прекратили подчихивать. Со стороны села появился свет. Поздно, ребята! Плохо вы караул несёте! Полный газ, фары, щитки, я в воздухе!