Голому рубаха - Дворник Андрей (мир бесплатных книг txt) 📗

Андрей Дворник

Голому рубаха

Часть 1

Драма в воздухе

Глава 1

Крабы идут по острову

Тлинь-тили-линь; высокий женский смех.

«Девки», — подумал Порнов.

«Порнов», — подумали девки.

И вновь было тоненько хихикнули: тлинь-тили-линь; но тут наш герой выдал такое, что ошеломленные девицы смолкли раз и навсегда. Мало того, они как бы даже исчезли наполовину — помутнели, что ли? или фокус сбился? — но, слава богу, Порнов вовремя сообразил, что переборщил со своим ефрейторским юмором, и вернул девчонок. Причем сделал это настолько легко, что и сам удивился. Он просто навел резкость обратно, — и все. Девицы вновь оказались перед самым его носом.

Порнову совсем не хотелось лишиться такой компании; разбуди его среди бела дня на камском пляже и спроси: «А ну-ка, Порнов, назови по пунктам, чего желаешь от жизни в разумных пределах 80 тысяч 486 галактических рублей (столько наш герой зарабатывал за рейс), — и Порнов, ни секунды не подумав, выдал бы: „Эт-та, пива “Балтика” нумер 63 “Рейнджерское марсианское” — ящик; плавки Келвин Кляйн нумер такой-то — обойму; ну и, само собой, cover-girls, топ-моделей из “Плейбоя” нумера такие-то, не меньше трех; чтоб было кого русским пивом и американскими плавками соблазнять!“

Девки и в самом деле были знатные; этакие пляжные шоколадки-карамельки, гладкие-гладкие, кожа ровная, аж глянцевая; никакой лайкре ни в жизнь не победить этого теплого блеска загорелой юной кожи.

«Это я, наверное, сплю, — решил Порнов. — Янг скин; лет двадцать, а то и меньше... Коленки круууглые, затянутые в ажурные белые чулочки; чуть выше, на крепких бедрах белые же струны резинок, спереди коротенький накрахмаленный фартучек, затем осиные талии...»

«Эй, куда!..»

Голова Порнова почему-то все время падала вниз (на подушку?) и здорово мешала разглядеть девок выше пупка.

Тонкие пояски, опять же куцый передничек, смело оттопыренный на груди, две широкие бретели, а посреди...

Шшширь! — песок под руками вновь растекся киселем, и Порнов, как самолет в воздушную яму, ушел вниз — даже голова закружилась; темнота; ни девчонок, ничего.

«Точно сплю, — догадался Порнов. — Щас задеру голову резко, проснусь и — болт; исчезнут в облаке тумана. Опять темная нора кубрика, опять храп соседа Севки Ухова. Уж лучше я покемарю; если не на мордочки, то хоть на ножки погляжу...»

И только наш герой примирился со своей незавидной участью, улегся поудобнее, расслабился и вновь стал отъезжать в теплую юную нирвану, как одна из девушек осмелела, присела и неожиданно звонко щелкнула его по лбу — словно по стакану длинным ногтем: тлинь!

«Это судьба», — выбираясь обратно, задыхаясь и глотая перегретый влажный банный воздух, подумал Порнов.

«Что ж, глянем, какой сюрприз нам мать-природа припасла», — он принялся задирать голову. Коленки-резинки, поясок-бретельки; голова шла туго, вязла-застревала; это раздражало.

«Гюльчатай; личико открой!» — больше себе, чем девице, скомандовал Порнов и рывком поднял голову.

Белое солнце пустыни сверкнуло блестящим трехгранным штыком; влилось в его емкий пустой череп тугой белой змейкой серебряного расплава; развернулось пружиной, блестящей спиралью нарезного ствола.

«Никогда не заглядывайте в ствол!» — сообразил Порнов; световой заряд дернулся, бросился, развернулся и взорвался; стало очень больно; а потом стало — ...никак.

Дзынь-дзынь-дзынь!

Холодно, очень холодно; пар изо рта; и звуки на таком морозе выходят другие, гулкие и протяжные; сосульки, что ли, звенят?

Какие нахрен сосульки на летнем пляже?

Какой нахрен пляж на космическом корабле?

Какой корабль?!..

— Не хооочу! — простонал Порнов.

— Опять, опять вляпался в историю; опять по уши, — завел было свою извечную жалостливую песню голос разума; однако, разойтись толком ему не дали.

— Быстро, где болит? — рявкнул инстинкт самосохранения. — Руки, ноги, голова? Нигде не болит? Какого черта тогда ноем? Ну-ка, разом; ставим ступни и ноги; руки и тело!

Бум-с! — прилетело белым; теперь уж просто белым; терпеть можно. Опять слезы из глаз; иней на ресницах; пар из загубника; морозь на стекле...

Тут мысли хлынули волной; тремя волнами, если точнее. Первая: жив! — и все. Вторая: скафандр! аварийная ситуация! И третья: светофильтр, фильтр на шлем, не-ме-для! Сгорю же; рентген десять прет, не меньше! Отвернись, идиот!!!

Порнов и сообразить толком еще ничего не успел, а вбитый тренировками навык дернул левую руку к груди, пытаясь закрутить в невесомости тело вокруг оси.

Результат вышел ошеломляющий; словно кто чужой сунул Порнова физиономией в нарамник перископа.

Бьющая в стекло пена, синь воды, желтый берег... Пальмы, пальмы на берегу!

— Это сколько же я выпил?!! — потрясенно пробормотал Порнов. — Это кто ж меня в космическом скафандре плавать подучил?!!

Скафандр был шедевром земных технологий и был рассчитан на самые жестокие космические холод и жару. Если что и было ему противопоказано, так это продолжительное замачивание в ванне из соленой морской воды.

«Это сколько ж я на берегу валяюсь, что меня песком по макушку закидало?.. Ходу, ходу отседова; кто из команды увидит — позору не оберешься... Да какой позор — трибуналом пахнет!..»

Дзынь!

«Девки!» — заполошенно вспомнил Порнов. — «Как пить дать, разболтают!»

Он суматошно задвигал руками и ногами, высвобождая плечи из песчаного плена; шлем к тому времени окончательно заиндевел изнутри.

«Горе, горе-несчастье, — окончательно запаниковал Порнов. — Чего ж это он ледяным кислородом хлещет? Сжег технику к ядрене фене; полгода за него расплачиваться, не меньше... хорошо попили!»

Чертыхаясь, Порнов на четвереньках выбежал на берег; сел и принялся снимать шлем. Обычно это занимало секунды; сейчас же электроника барахлила; магнитные застежки гудели, непрестанно размыкаясь-замыкаясь; Порнов исхитрился и просунул в щель на шее палец. Внутрь хлынула струя пара; Порнов заперхал, продел под горловину всю руку и стянул шлем с головы.

Перепад температур был тот еще; Порнов опять перестал что-либо различать; это не помешало ему состроить по возможности веселую рожу.

— Здравствуйте, девочки, — жмурясь и подмигивая, ласково просипел Порнов.

Девочки не ответили.

Порнов героически продрал один глаз и огляделся. Море, песок, пальмы — и ни души.

Трень-трень-трень, — раздалось у Порнова под самым носом; он глянул вниз и чуть не уронил шлем в воду.

На куполе, крепко вцепившись десятком суставчатых ножек в покатую пластиковую макушку этаким ковбоем покачивался здоровенный краб; стебельки его глаз смотрели Порнову в лицо нагло и вызывающе. Левой клешней он сжимал огрызок, оставшийся от антенны дальней связи, правой же время от времени постукивал по забралу шлема.

Трень-трень-трень.

Порнов аккуратно опустил шлем на песок; краб, не торопясь, слез с купола и направился куда-то вглубь пляжа.

Порнов недоуменно посмотрел ему вслед; насколько он помнил, никакой живности на ЭТОМ пляже не было и быть не могло.

Тут мы оставим нашего героя на несколько минут одного; самое время поведать, — для тех, кто не читал первую часть, «Отруби по локоть», — что же такого произошло с Порновым, в общем-то обычным, одним из миллиона, воякой-контрактником, что он вот так сидит сиднем на песке и тупо наблюдает, как проворное членистоногое торит тропу к близрастущей пальме.

Смею заверить вас, приключилось; и приключилось немалое. Но — по порядку.

Служил наш товарищ стрелком-радистом на дальнем космическом разведчике «Оклахома»; таких кораблей шныряло в 2089 году по закоулкам нашей Галактики никак не меньше, чем видно звезд на небе; а может, и больше.

И надо же было такому случиться: на одном из перекрестков Вселенной наш пыльный, потрепанный (но очень, очень боевитый!) космический драндулет врезался в роскошную солнечную яхту; это такой тип кораблей, передвигающийся меж звезд за счет их лучистой энергии. Как потом выяснилось, сплошь и рядом виновата в случившемся была владелица яхты — некая Мич Том Хьюз Вторая, принцесса, дочка владыки местной солнечной системы, Дома Серебряных Струн; так они ее называли меж собой. Порнов узнал об этом после того, как вытащил ее бездыханное тело из-под обломков своего бедного корабля. Еще он узнал, — это было первое, но далеко не последнее его открытие, — что влип в неприятности высшего уровня: в дворцовые интриги с переворотами и отравлениями.