Отдел Химер - Бурак Анатолий (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений txt) 📗

Анатолий Бурак

Отдел Химер

ГЛАВА 1

Они шли по улице, медленно погружающейся в сумерки, и смеялись. Теплый весенний вечер обнимал всех троих, словно ласковые и нежные руки любимой. Радостное, чуть подогретое алкоголем настроение. Начало лета. Что еще нужно для счастья? В такие волшебные мгновения кажется, что юность будет длиться бесконечно. Им — молодым, умным, талантливым — подвластно абсолютно всё. Весь мир лежит у их ног. Ну а если и не лежит, то вот-вот, буквально через считаные годы, он, послушный и податливый, как тело влюбленной женщины, поймет, кто здесь хозяин. И признает право сильного. Их право. Ведь интеллект — это страшная сила. Похлеще красоты.

Парни уверены в себе «по праву рождения». Ребята из хороших семей, имеющих традиции и крепкие связи. Само собой, располагающих кое-какими капиталами.

Они двигались пританцовывая, легкой походкой, словно не чувствуя притяжения, что давит, гнет к земле остальных, простых смертных.

Окончен четвертый курс одного из престижнейших вузов России. Им еще предстояла практика, но все трое ощущали близость лета, долгожданных каникул со всеми сопутствующими радостями.

Новый Арбат, этот российский Бродвей, ослеплял разноцветными огнями, превратившими вечер в красочный карнавал. Один из юношей, допив пиво, словно баскетболист, бросил банку в стоящую в метрах пяти урну. И, попав, радостно хлопнул в ладоши:

— Есть!

Приятели дружно зааплодировали и, опорожнив емкости, атаковали мусорку. Пустые жестянки не успели долететь до цели, а пиво достигнуть молодых здоровых желудков, как все трое были мертвы.

«Последнее желание приговоренного», — усмехнулся палач и, оглянувшись, скрылся в тени переулка.

Охранник казино, вышедший покурить, впоследствии говорил, что ничего не успел заметить. Вот только что парни весело хохотали и вдруг, словно сраженные молнией, оказались лежащими на мостовой. Его, уволенного в запас офицера, при виде ужасных ран вывернуло наизнанку. Взгляд мужчины притягивала растерянная улыбка одной из жертв. Широко распахнутые глаза смотрели с недоумением, а из разорванного горла на белоснежную рубашку медленно наползало кровавое пятно.

А неон вывесок, продолжая свой ежевечерний спор с разгоравшимися звездами, заливал красочным, но оттого не менее холодным светом место трагедии.

Я опустилась на балкон и, толкнув приоткрытую дверь, вошла в комнату. Пьянящее чувство переполняло душу до краев, а на губах играла улыбка. Хотя… если верить байкам, что за столетия прочно угнездились в пустых головах обывателей, — у таких, как я, нет души. Ну и хрен с ней. Можно подумать, у них она есть. Это еще как посмотреть, господа. Не вы ли ради жизненного пространства ежедневно убиваете сотни себе — а в не таком уж далеком прошлом и мне — подобных? Войны, казни, загаженная по самое «не могу» экология. Ведь если сравнить так называемый вред, нанесенный мной за прошедший год, и тот, что, надеюсь, смогу причинить в обозримом будущем (лет эдак двести-триста) с ущербом от средней паршивости заводика, производящего… да хотя бы презервативы, то я окажусь просто невинным ягненочком. А то взяли моду, идиоты. Сначала плодятся, как кролики, потом давай фабрики строить, чтобы «изделия» выпускать. Дабы, значит, эту самую плодовитость предотвратить. Так что я — своего рода санитар. И, если волков называют санитарами леса, то я стою на страже каменных джунглей. Город — мой ареал.

К тому же эти трое давно напрашивались на неприятности. Оч-чень давно.

Иной раз почитаешь байки, что про нас пишут, и возникает впечатление, что авторы подобных шедевров в школе упорно игнорировали уроки биологии. Из принципиальных, так сказать, соображений. И, недоумки чертовы, даже не подозревают, что в природе всегда должно царить равновесие. Ведь если хищник — а я без ложной скромности признаю себя таковым — начнет направо и налево без разбора и надобности уничтожать «мирное население», он очень быстро умрет от голода. В естественных условиях зверь, живущий охотой, убивает столько, сколько необходимо для пропитания, причем ограничителем является именно чувство насыщения. Сытый тигр равнодушно проводит взглядом молочного теленка, даже если вдруг, по дурости хозяина, тот начнет пастись у него перед мордой.

А теперь представьте, что полосатому дана возможность плодить новоявленных «тигрят», сиречь конкурентов? Уменьшая тем самым свои «охотничьи угодья»? Нет, дорогие мои. Природа всё устроила мудро. И раз уж я есть, то смело могу объявить себя частью целого.

Я сбросила испачканную кровью одежду и прошла в ванную. Включив горячую воду, насыпала морской соли и влила пену. Эх, море, море. Печально, конечно, но теперь предстоит довольствоваться лишь ночными купаниями. А ведь в детстве я так любила солнце…

Ароматная вода ласково обняла грешное тело, и, откинув голову, я закрыла глаза. Боже, если Ты есть, ответь мне: за что?

Ведь ничто не предвещало, что придется ступить именно на этот путь. Будучи нормальной жизнерадостной девчонкой, я, как и все, не верила в байки. И, смотря фильмы на «эту» тему, лишь снисходительно улыбалась. Но, видно, и впрямь судьба такой. Причем именно мужского рода. Это к самцам она приходит в облике женщины. Загадочной, желанной и недоступной. К нам, слабым и ранимым существам, Рок является в виде мужчины. Фатума. Странно всё же звучит: Фа-а-тум…

Хотя о каком Роке может идти речь в восемнадцать лет? Глупости, блажь взбалмошной девчонки…

С самого детства мы пребываем в полной уверенности, что наш мир, такой реальный, физически ощутимый, является единственно возможным.

Увы… как оказалось, прав тот, кто сказал, что «мы живем в вымышленной вселенной, которая лишь на одну десятую состоит из наших собственных впечатлений и на девять десятых — из сообщений, приходящих от других. Мы не можем контролировать эту информацию и не имеем возможности определять ее источник, поэтому вынуждены слепо доверять ей».

Вот и я, под влиянием момента решив проверить ничтожно малую часть — мизер, один бит! — поступающей извне информации, круто изменила свою судьбу, свернув с уютной и светлой жизненной магистрали, что уготовили нам предки. Или же, может, наоборот, встала на собственный, единственно возможный путь?

Я провела рукой по воде с пенной шапкой — она послушно всколыхнулась, создавая иллюзию покачивания, — и, закрыв глаза, невольно вспомнила свои тогдашние ощущения… Всего год прошел… Так мало. И всё же, Господи, как давно всё это было…

Временами я проваливалась в тягучее забытье, и, как впоследствии вспоминалось, это было лучшим из ощущений. Плохо понимая, что к чему, окутываемая густыми черными волнами, бессмысленно и без малейших проблесков, хоть отдаленно похожих на мысли, я плыла по иллюзорным водам темной реки, отдавшись на милость течения.

В те мгновения я практически ничего не чувствовала и, кажется, толком не осознавала себя. Временами от страха впадала в истерику, на смену которой приходил всё тот же ужас. Взгляд застилала пелена, сквозь которую проступали видения, навеянные по большей части больным воображением. Было всё равно и очень хотелось умереть…

Зазвонил, прервав воспоминания, мобильник, и, не открывая глаз, я нашарила аппарат.