Скалолазка и мировое древо - Синицын Олег Геннадьевич (бесплатные версии книг txt) 📗

Олег Синицын

Скалолазка и мировое дерево

Часть I

Московские тюльпаны

Глава 1

Переполох на колесах

Если Лехе выпало сообщить мне о какой-нибудь гадости, то он непременно это сделает с радостью и издевкой. Я тороплюсь, в сумке у меня лежит вещица сколь опасная, столь и важная, а на трассе ждет человек, на встречу с которым спешу из самой Камбоджи. Изнервничалась, все ногти погрызла. А Овчинников, который сидел за рулем, как бы невзначай спрашивает:

– У тебя случайно нет богатого, но ревнивого друга?

– Есть, – сердито ответила я. – Только он бедный и гад по натуре.

– Ну, сейчас речь не обо мне, а о «БМВ», который едет за нами.

Я быстро обернулась.

Трасса МКАДа была запружена автомобилями. Лето, пятница, конец рабочего дня. Погода отличная, все спешат за город – кто на садовые участки, а кто в коттеджи. Только я и закабаленный мною Овчинников направлялись в противоположную сторону.

Автомобиль серьезного черного цвета держался позади Лехиного «жигуленка». Номер с нулями. Водителя не разглядеть. Что еще за друг? Раньше таких друзей у меня было пруд пруди. Но вот уже полтора года от них ни слуху ни духу. С тех пор как я нашла маму… Я надеялась, что меня наконец оставили в покое. Я скромная переводчица, увлекаюсь скалолазанием. Правда, последнее время с преувеличенным интересом изучаю некоторые слова санскрита, но не пытаюсь произносить их вслух, потому что делать это опасно. Впрочем, кому какое дело до мертвого языка древних индийцев?

– Уверен, что за нами едут?

– Шутить изволишь? Забыла, где я работаю? – Сказано было с такой бравадой, будто Лешка подрабатывает охраной самого премьер-министра. Всего-то капитан милиции. – За нами едет, будь спокойна. Я перестраивался с полосы на полосу – не отстает.

– И давно едет?

– От самого аэропорта, похоже, ведет.

Из Камбоджи я прилетела усталая и дерганая. Боялась, что меня на таможне прихватят – есть за что. Но все прошло удачно… К площадке для посадки пассажиров колымага Овчинникова подкатила одной из последних (всех моих соседей по рейсу давно подобрали новенькие блестящие иномарки). Правая фара светила в сиротливом одиночестве. Левая не работала. С таким безобразием Леха ездит уже больше года. До отлета я спросила его, когда он последний раз заглядывал в лицо своей железной подруги, и видел ли, что она уже год как превратилась в циклопа? Он пробурчал, что вовсе не год и что фару он поменял, но потухла другая, зараза.

Баул со снаряжением бросила в багажник. Сумку оставила при себе. Не хочется класть ее в отсек, который Овчинников открывает ногтем. Знаете, потом стоять в очереди за новым паспортом, да и в кошельке осталось около четырехсот долларов. Но настоящая причина, почему я крепко прижимала сумку к своей печени, – в ней лежала вещица, из-за которой я пережила это головоломное путешествие в буддийский храм, затерянный в джунглях.

Глядя на преследовавший нас «бумер», я инстинктивно ощупала сумочку. На протяжении всего пути – в камбоджийском автобусе, в отеле, в самолете – я делала это раз двести. Боялась потерять капсулу, содержимое которой добыла с превеликим трудом. Она для меня важна, хотя она не главное. Главное то, что даст взамен нее человек, поджидающий меня перед развязкой Ярославского шоссе.

«Бумер» сверкнул фарами. Яркий пронзительный свет галогена ударил по глазам.

– Та-а-ак, – протянул Овчинников. – Предупреждаю, я пистолет дома оставил.

Снова двойная яростная вспышка. Ишь как старается. Точно, нам мигает. Чего же делать-то?

Я нервно завертела головой по сторонам. Справа ехал универсал, в котором разместилась семья с детьми, бабушкой и яблоневыми саженцами. Слева «Газель», нагруженная пластиковыми окнами, впереди «Пазик» с рабочими. Вроде куча людей вокруг, фонари над трассой горят, но почему я чувствую себя так, словно меня загнали в темный угол?

Слева в потоке образовалась брешь, «БМВ» резво обошел нас и стал вытеснять на обочину, игнорируя другие машины. Позади завизжали тормоза, раздались недовольные гудки. Овчинников поделать ничего не мог и покорно прижимался вправо. Остановились мы возле пыльной полосы ограждения.

– Вот и все, – сказал Леха с некоторым злорадством. – Суши весла. Допрыгалась, Баль.

– Может, они хотят дорогу спросить? – робко предположила я.

Правые двери иномарки синхронно распахнулись. Из машины вылезли двое внушительного вида молодых парней в строгих костюмах. Оба незнакомые. Уж не знаю, хорошо это или плохо. Пока пыталась в этом разобраться, они подошли к нам. Один остался возле капота, другой, с коротко стриженной головой и обаятельной улыбкой, открыл дверь с моей стороны.

– Вы кто такие! – начала я, – Это что за…

– Господин Овчинников, – оборвал меня парень, – вы не будете возражать, если мы на некоторое время заберем вашу даму?

– Забирайте насовсем. Устал я от нее. Все время нудит: почему приехал так поздно, почему у тебя фара не работает?

Опешившая и разгневанная, я попыталась испепелить его взглядом, но Овчинников не смотрел в мою сторону, а, прищурившись, беззаботно закурил сигарету. Вот предатель!

– Мадам? – произнес парень, галантно подавая мне руку, чтобы помочь выбраться из машины.

Неужели кто-то еще знает о капсуле? Невозможно. Бред. Арнольду нет смысла рассказывать кому-то. Ему нужна частица останков буддийского святого, а мне нужна вещь, которой владеет он. Бартерный обмен с человеком, работающим вне закона. Но мне до его занятий дела нет.

Мне нужна тряпица. Это то, что я хочу получить больше всего на свете.

– А в чем, собственно, дело? – возмутилась я, стараясь состроить строгую физиономию. – Я опаздываю на важную встречу!

– Мы не отнимем много времени.

Я воспользовалась поданной рукой и выбралась из пропахшего бензином салона, продолжая прижимать сумку к печени. Можно было спорить, упираться, изображать оскорбленную невинность. Но я не стала, потому что пиджак был парню немного узковат и через ткань выпирала рукоять пистолета.

Двенадцать метров до «бумера» дались мне с невероятным трудом. Ноги не слушались. Поджилки тряслись, словно после американских горок. Мой сопровождающий с пистолетом под мышкой, заметив, что я спотыкаюсь, взял под руку и помог доковылять до распахнутой дверцы, ведущей в затененный салон, пахнущий кожей и дорогим лосьоном.

Я плюхнулась на заднее сиденье рядом с человеком в ношеных ботинках и потертом пиджаке. Все-таки попала к старым знакомым.

Глеб Кириллович нисколько не изменился с того времени, когда мы виделись в последний раз. Это произошло в клинике, куда я привозила на обследование маму. Еще в нашей, не в швейцарской. Старый чекист тогда пришел поинтересоваться ее самочувствием, он ведь близко знал моего отца и был знаком с ней. Хотя мне кажется, он пришел ради того, чтобы увидеть маму собственными глазами. Хотел лично убедиться. Не верил, что я привезла именно ее, ведь прошло двадцать лет, двадцать долгих лет… Так вот, с того времени Глеб Кириллович не изменился. Стальной взгляд, седые волосы, военная выправка. У него даже морщины правильные и образцовые, как у руководителей КГБ в советских фильмах о разведке.

В своих ношеных ботинках и потертом пиджаке старый чекист в роскошном салоне «БМВ» выглядел, мягко говоря, неадекватно. Этакий дедушка, которого обеспеченный сынуля решил подбросить от одной остановки автобуса до другой. Вот только «сынки» в пиджаках с опаской поглядывали на дедушку. Водитель делал вид, что жуть как заинтересован шумным потоком МКАДа. Мой сопровождающий остался снаружи: прижавшись ягодицами к багажнику, он поглядывал по сторонам.

– Ну здравствуй, Алена, – произнес Глеб Кириллович с такой интонацией, будто я от него скрывалась.

– Здрассьте… – подавленно ответила я, перебирая складки кожи на сумочке.