Орден геноцида (СИ) - Ким Сергей Александрович (электронная книга TXT) 📗

Глава 1

Иногда.

Ты внезапно понимаешь, что почему-то жив.

Иногда.

Ты удивляешься тому, что у тебя снова две руки.

Иногда.

Ты осознаёшь, что ты на удивление хорошо себя чувствуешь, а вот твоя магическая клетка как-то резко ослабла.

Иногда.

Ты просыпаешься не в том месте, где заснул.

Иногда.

Ты просыпаешься не тем человеком, что заснул.

Иногда.

Ты просто замираешь потому что чувствуешь — что-то не так.

Что-то не так, как обычно.

Не так, как должно быть.

С вами такое часто случалось? Зуб даю, что нет. Со мной вот тоже такого раньше не случалось…

До сегодняшнего дня.

…Удар ребром ладони по рукоятке затвора, и винтовка собрана…

Но, когда рука почему-то не соскользнула с изогнутой рукояти, а натолкнулась на неожиданное сопротивление — меня и накрыло это чувство.

Чувство неправильности.

Настолько же сильное, настолько же и нелепое.

Я даже для верности посмотрел на винтовку, хотя мог разобрать и собрать её с закрытыми глазами.

Нет, ничего необычного — это было моё личное оружие. Драгунская трёхлинейная винтовка конструкции князя Мосина образца 1891 года, выпущенная в 1902 году, доработанная под магический дожиг в 1906-м и подаренная мне на двенадцатилетие. Совершенно обычная, без дорогих магических усилений — просто хорошее и дешёвое оружие, выстрел из которого не стоит пригоршни золотых червонцев.

Ну и откуда бы на ней взялась изогнутая рукоять, а? Никогда такого не было, а тут почему-то должна была появиться… Нет, не спорю — было бы удобно. А то из-за прямой рукояти, да ещё и вынесенной прилично далеко вперёд, и перезаряжать приходится, отрывая от плеча, и прицел телескопический не поставить — приходится обходиться родным механическим…

Винтовка лежала в руках как чужая.

Как будто я взял её впервые в жизни или после перерыва лет в тридцать…

Да что за хрень-то?!

Я в раздражении положил винтовку на стол и поднялся со стула…

Твою же…

Теперь ещё и тело каким-то чужим ощущалось! Я как будто стал меньше и слабее… Но при этом появилась и какая-то странная лёгкость. Ну такая, будто бы ты много-много дней подряд плохо спал, сильно выматывался, не ел толком, а тут раз — и всё сразу. И выспался, и отдохнул, и…

Хотя ситуация была, мягко говоря, настораживающая. Я, конечно, не очень-то суеверный, но, когда имеешь дело с магией, то глупые суеверия уступают место довольно обоснованным дурным предчувствиям.

Которые имеют поганую привычку сбываться.

Подошёл к висящему на стене зеркалу в массивной раме из морёного дуба, щелчком пальцев вбросил в амальгаму небольшую схему для запитки. Вгляделся повнимательнее и…

Ничего необычного. Во всяком случае Проявитель тьмы не проявлял, гм, ничего сверх нормы обычной тьмы — ни порчи, ни сглаза, ни сдвинутой клетки… Да и когда бы я всё это подхватить-то успел, а? За то время, пока решил почистить перед охотой винтовку, что ли? Да и посмотрел бы я на того, кто попробовал бы что-то наколдовать без спроса посреди усадьбы великих и ужжжасных магиков…

Задремал я, что ли, а? Вот и почудилась всякая ерунда, мать её… Так ведь не дремал же.

Я задумчиво потёр лоб — отражение в волшебном зеркале ответило тем же.

В Проявителе отражался худощавый парень с растрёпанными волосами пшеничного цвета и голубыми глазами. Блондинчик, едрить-мадрить. Белокурая бестия. Отрыжка древнего саксонского клана, шестнадцати лет от роду…

И главное — всё это внешнее благолепие не портят красные глаза, как, например, у дяди. Нет активного фамильного дара — нет последствий.

Хотя после сотен лет службы близ Арафа — пусть и слабого, и небольшого, но Арафа — считай, дёшево отделались. Красноглазые? Зато хоть не краснорожие и не пучеглазые, как какие-нибудь графы Инсмаутские. И рук с ногами при рождении чётное количество выдали.

Это ли не радость, это ли не счастье?

Прикрыл глаза, выровнял дыхание, проверяя внутренним взглядом клетку… Тоже ничего необычного — линии тонковаты, но зато чёткие; узлы без изъянов, ядро стабильное. Честный десятый ранг…

Мать его так и разэтак.

Мало. Для шестнадцати лет и сотен лет магической линии клана — очень мало. У кузин уже два года как девятый, а Вилли вообще-то младше Хильды и меня. Они нормально продвигаются в ранге, я — нет. Не расту и всё тут. Внешне — на целую голову обогнал, а вот клетка не развивается, хоть ты тресни. Видать, обделили меня предки силами и талантами… Это с одиннадцатого на десятый перейти — ерунда, больше завязанная на малую толику опыта и обучения, а вот девятый — это одна из пороговых ступеней.

При таком раскладе учить меня Дару даже полному безумцу в голову не придёт. А без родового таланта — какой ты наследник дома? Пусть даже и старший. «Достойному — власть, старшему — уважение».

Нет, так-то мне не жалко — было бы о чём жалеть… Что мне с этой власти над тремя углами и четырьмя мышами? От всего былого величия последних Стражей Шварцвальда остался только родовой талант да громкий титул. Ни реликвий фамильных, ни библиотеки, ни алтаря целого; даже денег и тех толком не хватает… Больше ответственности, чем привилегий, ага.

Просто, если не я, то следующей в очереди будет Хильда, а это, я скажу, будет похлеще слабака во главе дома.

Я-то что? При мне род всего лишь может захиреть, а при Хильде рванёт выше Уральского хребта. Правда, в плохом смысле рванёт, потому как это у остальных Винтеров в жилах кровь, а у неё — керосин пополам с Прахом… Безбашенная, как бронеходы первого поколения, едрить их в корень…

И протянет славный и древний род Винтер под руководством классной, но не очень разумной Хильдегарды Винтер недолго, зато очень весело…

«Хорошая княгиня была Элизабет — гуляет, веселится, порядка только нет».

Вилли? Она же Вильгельмина? Это был бы неплохой вариант, на самом деле — девчонка она ответственная, серьёзная, разве что для будущей главы дома мягковата, но это поправимо. Главное — со способностями всё нормально, стреляет она не хуже меня, а колдует — намного лучше. И с контролем нет проблем… В отличие от Хильды. Но из всех нас она самая младшая, а мы с Хильдой не полные инвалиды, чтобы нас обоих можно было выкинуть из линии наследования. Хильду уж точно.

Я открыл глаза, вспоминая кузину…

И неожиданно мир выгорел всеми красками, а время остановилось. По ушам ударил скрежет плохо смазанных шестерёнок, а моё отражение в Проявителе расплылось и превратилось в силуэт Хильды…

Позврослевшей, измождённой. С выгоревшими волосами и бледной кожей, давно не видевшей солнечного света. С глазами той, кто достоин Дара и кто смог его принять.

Я смотрю на неё. Она смотрит на меня.

В нос шибает алхимическая вонь, в ушах скрежет шестерёнок.

— Чего ты ждёшь?

Я поднимаю руку с зажатым в ней пистолетом.

— Покончи с этим, палач.

Я целюсь Хильде прямо между глаз, совмещая мушку и целик «маузера»…

— Давай же.

Она, наверное, могла бы выкрикнуть это мне в лицо. С ненавистью, что копилась столько лет. С яростью, которая не находила выход. Но лишь шепчет — устало и обречённо. Инге, которая никогда и ни за что не сдавалась…

И я нажимаю на спуск.

Выбирая свободный ход крючка, и видя, как курок бьёт по ударнику…

Выстрел.

И в её лбу появляется дыра.

Выстрел.

И я убиваю свою сестру.

Я вынырнул из этого наваждения, будто из тёмного и глубокого пруда. Как тот, в который я провалился когда-то в детстве — далёком, безумно далёком детстве, где меня из воды ещё мог вытащить отец… Но сейчас мне пришлось выбираться самому.

Сердце колотилось как бешеное, дыхания не хватало, ноги подкашивались. Я снёс мимоходом тумбочку, метнулся к окну, по пути едва не своротив стол с винтовкой, и рывком распахнул створки.