Сопряжение. ЗИЛ-1 (СИ) - Поляков Эдуард Павлович (книги онлайн полные .txt) 📗

Сопряжение. ЗИЛ-1

Глава 1

Дисклеймер.

Внимание, данное произведение наполнено нецензурной лексикой, сценами насилия, маргинальным жаргоном, всеми видами нетерпимости и поведением осуждаемым в абсолютном большинстве цивилизованных обществ. Автор никак не пропагандирует и не одобряет поступков главного и второстепенных героев. В силу своего содержания данная работа вообще не предназначена для прочтения.

Автор не несет никакой ответственности за последствия, моральный, физический, биологический, ядерный и любой другой урон причиненный данным произведением.

Пролог.

Лоб покрылся испариной, по щекам в щетину текли слезы. Вагонетка, скрипя так что сводило зубы, поехала в зев печи крематория, явившегося пламенем. Последним, что я видел был пузырящийся на стенках гроба лак, а потом закопченные дверцы закрылись. На ум как-то не своевременно, пришла мысль: "Мне жарко здесь, а каково в печи Ярику?"Бред. Сейчас ему все равно. Сейчас он где-то там... где-то в лучшем месте.

Не в силах больше стоять, я развернулся и, не стесняясь слез, вышел прочь из комнаты на крыльцо крематория. Дрожащие руки с трудом вытащили сигарету из смятой пачки, но стоило только затянуться, как запиликала узнаваемой мелодией старая Nokia.

- ЗИЛ, ты как? - в трубке раздался прокуренный бас Хазара. - Давай я подъеду вечером? С меня два по ноль семь, с тебя дастархан.

- Нет мужик, я с горя не бухаю, - ответил я, чувствуя как нервный комок сковывает диафрагму, мешая дышать. - Потом как-нибудь. Не сегодня.

- Охота? - понимающие уточнил друг. Я буркнул что-то нечленораздельное и старик меня понял, деликатно повесив трубку.

Несмотря на нервы, курить больше не хотелось. Поэтому рука решительно смяла ополовиненую пачку и отправила ее в урну. Вместо нее в кулаке появилась фляжка - подарок сослуживца. Пальцы привычно перебирали гравировку с пожеланиями нацарапанными штык-ножом. В голове промелькнула мысль: "А может быть ну их, эти принципы? В конце концов у меня есть повод нажраться!". Нельзя. Обстоятельства изменчивы, а принципы никогда.

Я хоронил многих: сослуживцев, "поймавших" в пьяном дембельском застолье нож в брюхо, школьных товарищей, "сгоревших" от "хмурого". Всякое было. Но вот хоронить брата…

Ярик, с которым у меня было почти пять лет разницы, никогда не был похож на меня. Мы вообще были разными! Во всём. Наверное, из-за разных отцов. Что говорить, я завидовал ему. По-хорошему завидовал. В отличие от меня, он был настоящей гордостью семьи, а не вырос "как старший брат".

В семье не было отца, и я заменял его брату, в силу своих глупых уличных понятий. Я дал попробовать Ярику первую сигарету, первый бокал вина, первых пиздюлей за хвастовство братом. И когда он впервые блевал, держал его над толчком. Учил когда нужно бить, а когда бежать. И не надо гнать, что отступают только трусы. Мол, герой - он без страха и упрека. Кто так говорит либо вырос у телевизора под сисей мамы, либо компенсирует комплексы.

В пятнадцать лет Яр подошел ко мне и, волнуясь как восьмиклассница при виде члена, попросил задержаться в институте. Я все понял. Понял и ободряюще похлопал по плечу, протянул початую пачку контрацептивов и заржал. Все-таки брат есть брат. Вчера этот шкет прятал порнуху в папке "реферат" и вот, сбрив первый пушок на лице он приводит на расшатанный диван девушку. Как я мог упустить такой шанс подколоть брата?

Ярик, как правильный, подготовился: купил бутылку вина, вылил на себя половину моего одеколона, даже нарвал цветов на какой-то клумбе. Он думал что Настя его первая и единственная любовь. Наивный идеалист, каким можно быть только в пятнадцать лет.

Я, как неправильный, уже знал Настю. Впрочем, как и ее маму. Промотивировал няшу-стесняшу хорошей косметикой и бутылкой мадеры, для настроения. И пока Ярик погружался на скрипучем диване в таинства любви, я двумя этажами выше помогал маме Насти почувствовать себя вновь желанной и молодой. Пока дядя Гена не вернулся с работы.

И все-таки, как оказалось, я был для него примером. Хоть и не согласен с выбором на кого равняться. По моим стопам он пошел в армию. После армии, по наставлению матери, восстановился в институте. В отличие от меня после "срочки" малой подписал контракт и остался в доблестной, но бардачной армии. У него был талант не только "копать отсюда и до обеда", но и руководить теми кто копает. Южный и Северный Кавказ, Сирия, Ирак, Сомали, потом Кения и опять Сомали. А я после армии вернулся в университет. Да-да, стандартный "из-него-ничего-дельного-не-получится", почти родной нашему участковому, я выбрал своей стезей учить детей.

И вроде жизнь устаканилась, работа приносила какой-никакой доход, можно было уже подумать о завтрашнем дне, как из Москвы прилетело "письмо счастья".

***

В этом лесу не раздавался шум листвы. Ни один дровосек, плотник или бондарь не рисковали ступать под тень тысячелетних исполинов. Железный лес, место последнего прорыва, не терпел смертных. Да и несмертных принимал редко. Но сегодня марь вечных исполинов была рада нежданным посетителям.По ушам, с размерностью пещерной капели, бил звон полдюжины зубил и редкие хрипы еще живого существа.

Рои светлячков едва разгоняли мрак ночи в тусклом свете которых стояли двое: тифлинг, в высоком плаще из кожи грешника, и дварф, чья борода была настолько длинной, что тот заправлял ее за пояс.

- Годрек, долго еще? - Сатрап Акменос не отличается терпением. - Каратели ждут приказа войти в Лес. - Произнес Скамос - Обвинитель Лорда этих земель.

Его фарфоровое лицо, как и у других представителей старших рас, ничего не выражало, но острый хвост с мифриловым наконечником подрагивал и выдавал нервозность высшего.

- Тогда ему придется научиться терпению, - ответил дварф, не делая поправки на статус собеседника. - А Каратели… для Железного Леса они такие же мотыльки у огня. Впрочем, как и ты, Скамос, твой Сатрап тоже, - ударился в философию Тан подгорного племени. А затем он повысил голос, обращаясь уже к своим. - Хат вас поломай! Это же не Слюда Эвы. Сколько можно возиться со скальным троллем?

Вместо ответа чаще застучали зубила и раздался гортанный, почти бессильный скулеж то ли зверя, то ли живого куска скалы. В тягостном молчании прошло еще несколько минут. Дварф коротал время, силясь сосчитать мотыльков в банках принесенных сюда для освещения. Тифлинг развлекался считая сердцебиение дварфа. Скамос, ведя свою родословную от Астарота Обвинителя, всегда искал подвох и измену. Впрочем, пока без перспективно. Кажется коротышки не собирались обманывать его - сюзерена и присваивать скального тролля.

Наконец, живая скала поддалась и от нее отвалился огромный, размером с дверь трактира, каменный пласт, изгвазданный в бурой жиже. Послышался победный клич работяг, который тут же стих под металлическим лязгом железных листьев Леса.

- Вот и все, Скамос! - улыбнулся в бороду дварф, - Подгорные кланы выполнили обязательства перед Сатрапом Акменосом. - Тифлинг не ответил и коренастый "надавил". - Подтверди, демон!

- Подтверждаю, - сквозь зубы процедил тифлинг, вынимая из полы плаща ржавый наконечник копья с бурыми следами крови. - Долг Сатрапу Акменосу сполна выплачен. Твой праправнук будет жить. Убирайтесь обратно в свои пещеры.

Наверное, с Таном Подгорных кланов, Годреком Скудозубом не стоило так разговаривать, но прямой потомок Астарота Обвинителя и так сдерживался как мог. Демоническая кровь кипела от волнения.

Сейчас он - именно он, а не Сатрап - держал в когтистых руках ключ, коим было Копье Лонгина, закаленный в крови человеческого Святого. Сейчас именно он поставил свой сапог на тело реликта, что станет замком запирающим Врата в План Терра.