Звездолет «Иосиф Сталин» - Перемолотов Владимир Васильевич (читать полную версию книги TXT) 📗
– Вы его профессор, не особенно ругайте, – сказал водитель. – У угонщика, считайте, и вины-то настоящей нет.
– Как это нет? – всплеснул руками немец. – Это же кража! Взять чужое…
– Он не ведал, что творил.
– Да и особенно чужим это не назовешь.
– Кто он?
– Да не «он», а вы. Вы, профессор…
Несколько секунд Ульрих Федорович смотрел, никак не меняясь в лице, а потом уголки губ слегка опустились вниз.
– Стыдно, товарищ Малюков! Стыдно вам должно быть. Пусть я и болен, и возможно что-то не помню…
Деготь самым серьезным тоном перебил его.
– Да какие тут шутки? Вы профессор в гипноз верите?
– Нет! – жестко и обиженно ответил немец.
– Ну и напрасно… – бросил Дёготь. – Сейчас я вашу память немного проверю. Помните, как мы из Германии в СССР добирались?
– Помню.
– Все помните? И дирижабль, и ту старую норвежскую калошу, что утопла, чуть-чуть нас с собой не прихватив?
Профессор кивнул.
– А людей, что на Федосея напали, когда он ваше яйцо обкатывал?
Еще один кивок.
– Так вот люди, которые за всем этим стояли…
Коминтерновец на мгновение замялся, подбирая формулировку.
– Эти люди вам, профессор мозги гипнозом засрали, извините, конечно, за грубое выражение. Задурили, задурманили и в Париж увезли. Точнее это вы в загипнотизированном состоянии их в Париж увезли на «Пролетарии».
Профессор потер лоб. Скорее недоуменно, чем виновато. Кем-кем, а виноватым он себя не чувствовал.
– Ничего не помню. Ни-че-го…
Трое его товарищей одновременно переглянулись и качнули головами.
– И не надо. Не напрягайтесь пока. Нужная память вернется, – сказал водитель. – Я специалист. Я знаю.
Год 1930. Июль
СССР. Свердловск
…Сидеть вот так вот, рядом с самоваром, с вазочкой вишневого варенья, Ульрих Федорович теперь почитал за высшее счастье. Лето, покой, тишина… Все неприятности кажутся далекими-далекими. Слава Богу, только из газет и узнаешь как дела там, в большом мире…
Да и честно говоря, последние три недели хватало на сборочной площадке своих трудностей. Ох, хватало!
Какое дело своротили!
А как люди работали? За такую работу памятники ставить надо! Орденами награждать!
Он открыл подшивку «Правды» за последнюю неделю, предвкушая погружение в мировые новости, но сперва решил посмотреть, что тут у нас творится…
Новый завод в Омске… Канал под Душанбе… Колхозное строительство. Обсуждение в партийных организациях материалов XVI съезда ВКП(б). Ускорение развития страны «Пятилетку в четыре года» Правильный лозунг. Технический прогресс. Так. Кто в Политбюро? Сталин, Ворошилов, Каганович, Калинин, Киров, Косиор, Куйбышев, Молотов, Рыков, Рудзутак. Томского вывели…
О нас пока не пишут – рановато… Далее…
Провокации на КВЖД… Перестрелка на Советско-Румынской границе. Что ж они нам спокойно работать не дают? Минометный обстрел пограничной заставы на Советско-Финляндской границе. Советско-Чехо-Словацкий конфликт…
Так. А в Западной Европе что?
В Германии небывалый подъем национального социалистического движения… Выступление товарища Литвинова в Лиге Наций…
Ассошейтед Пресс сообщает, что в Польше и Чехо-Словацкой республике вчера произошла серия разрушительных землетрясений. Станции слежения за сейсмологической обстановкой зафиксировали толчки, силой до 8 баллов по шкале Рихтера. Эпицентр землетрясений находится в десяти километрах от советко-польской и советско-чехо-словацкой границы. Корреспонденты сообщают о сильных разрушениях военных лагерей Польской и Чехо-Словацкой армий. Есть жертвы и разрушения. Следствием разрушительного катаклизма стало решение Чехо-Словацкого и Польского Генеральных штабов о переносе срока намеченных на конец августа – начало сентября 1930 года совместных военных учений войск двух стран.
…Необычайное атмосферное явление в Румынии, близь Плоешти. Сразу после захода солнца при совершенно чистом небе шаровая молния попала в нефтеперегонный завод… Жертв нет. Пожар потушен благодаря героизму рабочих-нефтянников.
Продолжается триумфальное турне артиста Мосэстрады товарища Н.А. Смирнова (сценический псевдоним Орландо) по Франции и Италии…
Топот ног за дверью отвлек его от чтения.
– Профессор! Профессор!
Дёготь вбежал, держа над головой газету.
– Читайте, профессор! Там про нас!
Догадываясь, что он сейчас увидит, профессор не торопясь сложил подшивку и взял новый лист.
– Вон. На первой странице…
«ТАСС уполномочен заявить, что вчера в Советском Союзе принято решение об осуществлении запуска трех новых орбитальных станций для решения задач, стоящих перед социалистическим народным хозяйством.
В частности значительной частью работы станет практическая деятельность по созданию ирригационной системы, отвечающей всем современным требованиям на территории Советских Среднеазиатских республик. Для достижения этих научно-производственных целей станции оснащены всем необходимым оборудованием.
Учитывая недавние события, связанные с Советской научно-исследовательской станцией «Знамя Революции» Советское Правительство готово предпринять все меры для обеспечения безопасности, используя для этого мобильные аэро-космические подразделения Красной Армии.
Советское Правительство выражает надежду, что его действия будут с пониманием приняты всем мировым сообществом…»
– Ну и где тут «про нас»? – с улыбкой произнес профессор. – Пока только про наши дела.
– Читайте. Читайте… Ниже.
«В связи с этим Советское Правительство постановило наградить орденами и Почетными грамотами группу ученых и технических сотрудников, принявших непосредственное участие в разработке, строительстве и испытании орбитальных станций.
Орденом Трудового Красного Знамени награждается…»
Эпилог
Апполинарий Петрович опустил руки и медленно откинулся в кресло. Мягкая плюшевая спинка со вздохом приняла в себя спину врача. Владимир Валентинович, увидев, как в один миг по лицу доктора пробежала целая гамма чувств – от осознания радости собственной правоты до горького сожаления о её последствиях, в секунду охрипшим голосом спросил:
– Что?
Стало так тихо, что сквозь пол и закрытые стены в номер пробился какой-то опереточный мотивчик. Французы гуляли, спеша урвать свою долю счастья перед маячившей в дверях войной.
– Плохо, Владимир Валентинович. Все плохо. Вы теперь ходячая адская машина.
– Что? – повторил профессор. – Объясните, наконец, толком…
– Они – таки добрались до вас.
– Как?
Профессор хотел сдержаться, но у него не получилось. Голос невольно дрогнул. Доктор вместо ответа пожал плечами.
– Видимо в цирке и по дороге туда.
– Это приговор?
– Да… Почти.
Владимир Валентинович ухватился за это «почти» как за соломину, но врач и её вырвал из профессорских рук.
– Единственно, что я мог сделать… И сделал! Ослабил действие внушения.
Господин Кравченко, ухватившись за голову, стиснул её, словно хотел то ли оторвать, то ли напротив, прижать покрепче, чтоб не потерялась. То, что он испытывал, было сродни страху смерти. Владимир Валентинович помнил, что значит обрести себя, но это значило и то, что он помнил, что значит потерять себя, потерять свои мысли, свою индивидуальность, своё «я».
Врач содрогнулся, представив себе глубину и черноту мыслей товарища.
– Ничего, ничего, профессор! Все не так страшно. Через какое-то время вы вновь из профессора Вохербрума станете профессором Кравченко. Из немца – русским.
– Через какое время? – так и не отпустив голову спросил профессор. Доктор вновь пожал плечами. Профессор не увидел – почувствовал ответ.
– А совсем снять это?…
– Нет. Не смогу. С их стороны с вами работал очень сильный специалист. Опасно…
