Балаустион - Конарев Сергей (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
– За Эврипонтидов! Бе-ей! Долой Агиадов!
Что тут началось! Толпа, доведенная до накала речью Пирра, повиновалась импульсивно, мгновенно, жутко, бросившись на опешивших «белых плащей» ужасной тысячерукой гидрой. Воздух разорвали яростные крики:
– Подонки, предатели!
– Смер-рть!
– Бей римских лизоблюдов!
– Рыжего держи, Рыжего!
– И шлюху его!
– В реку их! В реку!
– Смерть Агиадам! Смерть ахейцам! Да здравствует Пирр Эврипонтид!
Стоявших поодиночке стражников смели в мгновенье ока, белые плащи замелькали под беспощадными ногами топчущей их владельцев толпы. Схватка кипела только в том месте, где стоял сам Леотихид и основные силы стражи. Встав кольцом, «белые плащи» мечами в ножнах и древками копий отмахивались от озверевших сограждан, остервенело атаковавших их кулаками, палками и камнями. Кое-где в толпе блеснули клинки: хотя в общественные собрания было запрещено приходить с оружием, в Спарте, где девять из десяти граждан никогда не расставались с мечом, этот запрет часто игнорировался.
– Прекратить! Прекратить! – яростно орал Леотихид, над волнующимся морем голов был виден только роскошный алый султан его шлема.
– Хоп-ля-ля! – гикнул Эвполид и умчался вперед, горя желанием принять участие в свалке. Леонтиск крикнул было ему вслед, но видя, что друг не слышит, махнул рукой и принялся пробираться к трибуне. В возбужденной, орущей и хаотично двигающейся людской массе сделать это было непросто, но благодаря упорству и ловкости, а также относительной близости цели, сыну стратега удалось достаточно быстро достигнуть ведущих на возвышение ступеней. Ион все еще сидел на них и лихорадочно что-то писал на своих дощечках.
– Сумасшедший! – бросил на ходу афинянин, но Ион даже не поднял головы.
Пирр все еще стоял на трибуне. Возле него, что-то возбужденно говоря, находились Эпименид и Никомах. С другой стороны, размахивая руками, что-то кричал Лих. Царевич, казалось, их не слышал, его взгляд был прикован к царящему на агоре хаосу, а лицо выражало… изумление? удовлетворение? восторг? Леонтиск затруднился бы дать точное определение. Уже приблизившись к окружавшей царевича группе, он боковым зрением заметил бледного, застывшего с прижатыми к вискам ладонями геронта Полибота.
– Необходимо немедленно прекратить этот кошмар! – Леонтиск уже мог слышать голос Эпименида. – Если прольется кровь, мы все пропали.
– Она уже пролилась, наивный ты человек! – возражал ему Коршун. Глаза его были словно у пьяного, ноздри трепетали. – Настал час все изменить! Командир, прикажи! Я созову всех наших, Галиарт поднимет агелу, а полемарх Брахилл – Питанатский отряд. Скинем к демонам Эвдамида, вернем в город царя…
– Это безумие! – воскликнул советник.
– Нас раздавят, – веско и мрачно сказал стратег Никомах. – Даже если весь Питанатский отряд встанет за нас, а я в этом сомневаюсь, то Маханид и Демонакт поднимут против нас мезойцев и лимнейцев, Эвдамид – номаргов, Дорилай – городскую стражу…
– Но граждане за нас! – не отступался Коршун.
– Это лишь сегодня. Люди пьяны речью молодого Эврипонтида и бунтом. Толпа орет одной большой глоткой, но ест тысячей маленьких ртов. Сегодня, вернувшись к своим очагам, люди одумаются, а завтра они вспомнят, к какому отряду приписаны, испугаются наказания, и не посмеют ослушаться командиров, когда те велят взять нас в мечи. Для свержения власти, даже дурной, нужно нечто большее, нежели одна удачно произнесенная речь.
– Видят боги, это именно так! – вклинился Эпименид. – Заклинаю тебя, юноша, останови, останови все!
Молчание. На лице царевича читалась титаническая борьба, происходившая в данный момент в его душе. На щеках плясали желваки, веки трепетали, глаза словно остекленели. Тяжелое дыхание распирало грудь, словно кузнечный мех.
– Решайся, – стратег Никомах положил ладонь на застывшее в напряжении плечо Пирра. – Когда наступит момент подняться, я первый встану рядом с тобой, молодой вождь, и сделаю все, чтобы мы победили. Но не сегодня, не сейчас. Выступи мы сегодня, поражение и гибель неизбежны. И неудача, пойми это, похоронит надежду на все грядущие времена.
Именно этот аргумент убедил царевича окончательно.
– Проклятье, – вскричал он. – Где я слышал, что надежда – это чаще всего отсроченное разочарование?
– Полно, наследник! – обрадовано вскричал Эпименид. – Уметь остановиться для государственного мужа не менее полезно, чем уметь что-то начать.
– Быстрее, юноша, ради богов! – вскричал геронт Полибот, увидев, что роскошный султан шлема Леотихида исчез в людском водовороте. В тот же миг раздался яростный, срывающийся на визг, крик Арсионы, блеснул обнаженный меч.
Нужно было спешить.
– За мной, Лих, Леонтиск, скорее! – вскричал Пирр, бросаясь к краю трибуны и спрыгивая вниз, в бурлящую толпу. «Какой благоприятный момент для убийцы, – подумалось Леонтиску. – Стоит кому-то в давке пырнуть царевича ножом, и никто никогда не подумает, что это было политическое убийство. Случайность, трагическая случайность, печальное последствие разбушевавшихся страстей». Похолодев от этой мысли, молодой воин стремглав бросился вслед за командиром, решив не отходить от него ни на локоть.
– Лих! – крикнул он.
– Я понял, – крикнул тот на бегу. – Я слева, ты справа. И следи за тылом.
Через мгновенье они вслед за сыном Павсания спрыгнули в людской водоворот. Леонтиск неудачно ударился больным коленом о чье-то плечо, зашипел от боли, вмазал кому-то по уху. И тут же бросился вперед, занял место справа от прущего напролом, как секач сквозь кусты, Эврипонтида.
– А ну, успокоиться, разойтись! Во имя богов! Успокоиться! Разойтись! – выкрикивал Пирр, мощными гребками отшвыривая людей со своего пути. Леонтиск и Коршун орали и делали то же самое. Их узнавали, расступались.
Через какое-то время царевичу и его «спутникам» удалось приблизиться к эпицентру толчеи, где толпа тесным кольцом охватывала группку «белых плащей». Одного из стражников, повалив на землю, пинали трое или четверо. Он, рыча и ругаясь, пытался подняться на ноги, но ему это не удавалось. Камни, мостившие агору, были забрызганы мокрыми пятнами крови.
– Эй, прочь! Вы что, озверели! Прекратить! – Леонтиск налетел сзади. Одного повалил на спину, дернув за шиворот, другого толкнул в лицо раскрытой пятерней. В этот момент из толпы вырвался плотный ком дерущихся, подмял не успевшего отскочить Лиха… Не раздумывая ни мгновенья, Леонтиск обрушил сцепленные в замок руки на шею человека, вклинившегося между ним и Пирром. От удара бедняга повалился на мостовую, но тут же быстро перевернулся, тряся головой поднялся на четвереньки… Леонтиск увидел его лицо и опешил.
– Боги! Эвполид, ты? Прости, я по горячке… – по-детски вырвалось у него.
Морщась от боли, сын Терамена поднял глаза.
– Это ты, что ль, меня так, друг Львенок? Ну, спаси-ибо, приласкал! Ха-ха-ха! – закатился он вдруг хриплым смехом, но закашлялся, сплюнул кровью, попав себе на одежду.
Леонтиск против воли тоже истерично хохотнул.
– Давай, поднимайся, – сквозь смех выдавил он, помогая другу встать. – Вот тебе и большая драчка.
– Да уж, с тобой повеселишься, – Эвполид закряхтел, потирая шею. – У-у, как больно. А ведь только потеха пошла…
– Проклятье, – Леонтиск завертел головой, только сейчас поняв, что потерял из виду Пирра. «Спутник», называется!
– Да вон они, вперед ушли, – успокоил его Эвполид. – В чем дело-то?
– Потехи не будет, – бросил Леонтиск, хватая товарища под руку. – Пошли за ними. Нужно остановить побоище. Царевич приказал…
– Понял! – воскликнул Эвполид, оживая на глазах. – С дороги, люди добрые, разойдись. Команда – всем по домам. Ну!!!
Довольно скоро они догнали Пирра, Лиха и уже присоединившегося к ним Энета, уже в толпе, непосредственно окружавшей основную группу «белых плащей». Тут схватка была в самом разгаре. Стражники элименарха явно проигрывали. Большинство их, окруженные увлеченными кучками граждан, катались по мостовой, осыпаемые пинками и ударами палок. Несколько десятков самых рьяных последователей Эврипонтидов окружили Леотихида, Полиада, Арсиону и еще пятерых или шестерых стражников и остервенело атаковали их, в основном при помощи палок, камней и дури. Агиады, все как один с обнаженными мечами, отбивались уже вполне серьезно. Били не насмерть, но то и дело кто-то из нападавших, взвыв, откатывался назад с перепачканной кровью одеждой. Остальным это, казалось, только прибавляло азарта.
