Неожиданность (СИ) - Попов Борис (хорошие книги бесплатные полностью txt) 📗
Перепуганная противостоянием мужа и боярских людей, Елена махом накрыла обеденный стол чистейшей скатертью, подала стаканчики, ложки, каждому по тарелке, блюда под разносолы, хлеб и квашеную капусту. Дополнили припасами из сидора.
Начали с рябиновки. Тиун, по имени Антип, усмехнувшись в густую с проседью бороду, тут же предложил провокационный тост:
— За боярина Твердохлеба!
При этом он внимательно изучал мою реакцию — подниму ненужный хай, как пильщик перед этим, нечего с этим быдлом выпивать и лясы точить — пустая трата времени. Я, отрезая изрядный шмат лосятины, в грязь лицом не ударил — положил еду себе на блюдо и тоже поднял стопку:
— За знатнейшего человека Новгорода Великого!
Первые сто грамм рябиновой настойки пролетели просто на ура. Зажевывая, он кислой капустой, я — мясом лося, завели неспешный разговор умудренных жизнью людей.
— Ты, хоть и молодой, а гораздо толковей того, что на улице.
— Жизненный опыт разный. Я молод только с виду, а на самом деле мне далеко за пятьдесят. Он повоевал пять лет, и все на этом. А у меня много лет лечебной работы, пение, скоморошничество, изготовление карет, постройка двух лесопилок, обжиг кирпича. Сейчас начал постройку церкви.
— Наш пострел везде поспел, — протянул Антип, думая о чем-то своем.
Вдруг он хлопнул себя ладонью по лбу и заорал:
— Это же ты про Божью Матерь пел и деньги на храм собирал! И кареты ты один на весь город делаешь! А я, Иван-простота, удумался — где тебя мог видеть раньше!
— И лечу ваших хозяев-бояр тоже я.
— А не ты ли берешься за безнадежных больных, от которых другие ведуны отказываются?
— И они почему-то выздоравливают!
Посмеялись, разливая ореховую, и переходя к копченой утке.
Потом Антип запечалился.
— Жену у меня какая-то хвороба точит. Травки всякие пили, умаялись молиться, а она на глазах чахнет. Зиму, наверное, не переживет. А ведь мы почти тридцать лет вместе! Пятерых детей вырастили, внуки уже пошли. На лекаря, вроде тебя, у нас денег не хватает. Знаем, сколько ты с бояр-то дерешь! Завелся в Новгороде дешевенький ведун — за пятерку лечит. Супруга уж два раза ходила — каждый раз незадача: вечно его дома нету, не принимает. А ей все хуже и хуже. Прямо не знаем, что и делать.
— Так когда ж ему, дешевке новгородской, дома торчать? То лечит, то кареты делает, то церкви строит, то на лесопилке с тиуном настойки пробует.
Закончив, залюбовался Антипом с округлившимся ртом. Потом он с трудом выдохнул:
— Так это тоже — ты?
— Как ни странно, тоже я — в каждой бочке затычка! Но церковных книг не пишу, и с неводом рыбу не ловлю. Так что свободные дырки в моем времени еще имеются. Когда заявлюсь полечить баб, заранее сказать не могу. И искать меня нелегко. Поэтому давай ты мне объяснишь, где вы живете, а я при случае заскочу.
— А сколько возьмешь?
— С кем выпивал, с того денег никогда не возьму — обычай нашей семьи.
Он все не мог поверить в свою удачу.
— Совсем даром?
— Совсем-совсем. На крови клясться не буду!
Наконец-то поверил. Вскочил, бросился обнимать. До силищи Фрола ему было далеко — стерпелось легко. Целоваться, слава богу, тиун не полез.
— Благодетель ты наш! Целитель народный!
Лихо загнул, от всей души… Пока он меня тискал, от скуки вспомнилось как-то прочитанный по ошибке кусочек «Слова о Данииле Заточнике» 13 века. Там писалось: Голос твой приятен и образ твой прекрасен; мед источают уста твои и послание твое, как рай с плодами!
Вдруг Антипа вновь охватили сомнения:
— А не передумаешь? Не забудешь?
Говоря по-русски — а не брешешь ли ты, друг любезный, как это делают очень многие, по пьяной-то лавочке? Сам в прежней жизни этих говорунов навидался выше крыши. Шутки пока были неуместны, человек всерьез волнуется.
— Закуска вкусная была — лось, утка? — поинтересовался я у собеседника.
Он опешил — не был как-то в такой ответственный момент готов к глупым вопросам.
— Вкусно, конечно, — ответил боярский слуга недоумевая.
— Это жена Данилы наложила. Уж как они не верили, что я специально для них за свой счет еще одну пилораму поставлю! А на вас с женой мне и тратиться не придется.
В живой пример он поверил больше, чем в пустые клятвы и обещания. Вдобавок, у ребят был незадолго передо мной — видел все вживую. И опять понеслось по накатанной дорожке.
— Отец родной! — и тому подобное. Естественно — объятия, объятия…
Остро захотелось выпить. Дождался свободы, брякнулся на табуретку, налил. Увлеченно крякнули. Заели.
Немножко затошнило. Ну вот и все. Приехали. Срабатывает защита организма, поставленная волхвом от алкоголя. Пьянка на сегодня закончена — дальше после каждой рюмки будет только рвать выпитым и съеденным. Вдобавок махом протрезвею.
Посидим, поговорим, как приличные люди в иностранном кинофильме — хватит позориться азиатским геном.
— Ты адрес-то говори.
— Боярин Твердохлеб целую улицу развел из своей родни — аж пятнадцать дворов. И я возле него домик поставил — всю свою жизнь роду Мишиничей служу. Любого в Софийской части города спроси, тебе покажут. Ты-то сам, с Торговой стороны, что ли?
— Только в это лето в Новгороде объявился. Недавно избу отстроил.
— А где таких красивых лошадей взял? Неужели на базаре такую пару ухватил?
— Князь Давыд подарил за заслуги.
— Вылечил, конечно, такую злую болезнь, что никто и не брался?
— Советы дал.
— И он, за одно это, таких замечательных коней дал?
— Так получилось.
Еще посидели, потолковали. При попытках налить мне спиртного, просто стал прикрывать стакан ладонью. После двух попыток Антип и себе наливать перестал. Мы трезвели на глазах. Наконец разговор вышел на интересующую меня тему.
— Тебе с боярами бороться бесполезно. Силища у них большая, и друг за друга горой стоят. Никакой князь, даже нынешний, против них не вытянет. Они своей общей мощью и дружину княжескую, как муху сомнут. И ладно бы дело было какое неясное, спорное, можно было бы Твердохлеба за усы попытаться подергать — выбить послабления от поборов или еще что-нибудь — дак нету ведь ничего. Эта земля у них с деда-прадеда во владении. Не оспоришь никак. Боярин тут и царь, и бог. Так что даже пытаться противоборствовать бесполезно. Ни единого шанса одолеть Мишиничей у вас нет. Еще подумаю в Новгороде, с умными людьми посоветуюсь. Кстати, а пятнышко на лбу у тебя давно?
— Сколько себя помню, — недоумевая от странного интереса собеседника, ответил я.
На коричневую родинку обратил внимание еще в раннем детстве, строя себе рожи перед зеркалом. Это, конечно, было не ярко-красное бинди индианок, но ерунда заметная, некий отличительный знак. Женщины любили погладить ее указательным пальчиком после интимной близости.
Посидели еще с полчаса и разошлись — Антип к дружинникам, а я подался потолковать к Матвею.
— Ну и что? — раздраженно спросил Смелый, отбросив очередную доску. — Дело тухлое?
Колесо скрипело, вода, падая на лопасти с высоты, тоже шумела, подсобники навострили уши. Все эти факторы не располагали к дружеской беседе.
— Пойдем-ка на воздух, — позвал я бывшего спецназовца Древней Руси.
Матвей буркнул подчиненным:
— Заметите тут опилки, — и мы отошли в сторонку от лишних ушей, подальше от лесопилки, поближе к коновязи.
— Что там эта смазка для клинка так долго толковала? — злобно спросил убийца, обучавшийся ремеслу, как японский ниндзя — с детства. Против него всякая боярская шелупень выстоит с мечами и копьями в ручонках, столько, сколько обычная овца против хорошего забойщика скота.
Его раздражение тоже было понятно — как приготовишься к драке, а она вдруг не состоится — подтрясывает потом целый день, по себе знаю.
— Дело, говорит, скорее всего решится не в нашу пользу — слишком большая сила за боярами. Решили посоветоваться с умными людьми, может какая лазейка и отыщется.
— А если нет? — угрюмо спросил Матвей.
