Год Мамонта - Романовский Владимир Дмитриевич "Техасец" (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Волшебник появился перед Брантом как-то сразу, плавно но очень быстро материализуясь из воздуха. Это было невежливо, но кто же в Стране Вантит думает о вежливости?
Брант смотрел на Волшебника, а Волшебник смотрел на Бранта.
— Деньги есть? — спросил Волшебник.
Брант ожидал чего угодно, только не этого.
— Деньги? — В горле было сухо. Он откашлялся. — Деньги?
— Да. Деньги.
— Один золотой где-то был, — сказал Брант.
Волшебник чуть повернул голову, и Брант почувствовал, что правая рука свободна. Она не затекла — затекло все тело. Он поводил плечом и рукой.
— Давай сюда, — сказал Волшебник.
— Зачем?
— Не твое дело.
Брант пощупал рукой правый карман. Пусто. Он потянулся к левому и долго и неудобно выдирал из него монету. Волшебник протянул руку.
— Золото, — сказал он задумчиво. — Великая вещь. — Он повертел монетой перед носом Бранта. — Знаешь, сколько всего заключено в одной монете, а? — Он пригляделся к монете сам и улыбнулся. — За эту вот монету, именно за эту, несколько человек погибло. Она была как раз в мешке, за который они дрались. Там были другие монеты тоже, каждая со своей историей. Эта же монета участвовала в девяти сделках — девять женщин продали за нее свое тело, и только две из них были профессиональными проститутками, а почти все остальные были уважаемые девушки, ставшие в результате сделки уважаемыми дамами. Какой-то делец продал целиком свою душу, и эта монета участвовала в торгах. И кто-то властолюбивый забрал себе эту монету после того, как разделался с ее предыдущим хозяином, свел старые счеты. Двадцать шесть нищих с вожделением смотрели на эту монету, но так ее и не получили. Кто-то заплатил ею за пачку чужих писем. Кто-то пожалел ее и не купил на нее своему ребенку игрушку, ибо солидное счастье обладать монетой показалось родителю более важным, чем мимолетное счастье ребенка. А ведь эта монета относительно молода. Я собираю монеты. Покупательная их способность мне не нужна. Мне нужны души и чувства людей, связанные с монетами. Чем больше этих чувств, тем сильнее моя власть над реальностью. Ты зачем сюда пришел?
— Я пришел просить тебя, — сказал Брант.
— О чем же?
— Семнадцать лет назад ты наложил заклятие на одну женщину. Я пришел просить, чтобы ты его снял.
— Просто просить? Смешно. Ты знаешь ли, ничтожный, сколько мне заплатил тот, кто хотел, чтобы заклятие было наложено?
— Нет.
— Сто тысяч золотых. Если бы ты принес двести тысяч, я бы подумал. Не обязательно согласился бы, но подумал. Так что пришел ты сюда зря. И уже не уйдешь. Глупость твоя тебя сгубила. Были времена, когда я мог бы тебя отпустить. Ибо связь человека с его Создателем была сильна. Но сегодня, именно сегодня, в городе, из которого ты сюда прибыл, сносят последний действующий храм. Не закрывают, а именно сносят. И у людей нет больше защиты. Они с радостью позволяют этот храм снести. Им нет больше до храма никакого дела.
— Ты ошибаешься, — раздался голос из глубины зала.
Волшебник обернулся.
Человек в бархатном синем плаще шел через зал.
— Ого! — сказал Волшебник, усмехаясь. — Сам великий астролог пожаловал. Торговец судьбами, властитель умов.
— Пожаловал, — согласился Базилиус, подходя вплотную. — Ты ошибаешься, друг мой. Сегодня, именно сегодня, закончена реконструкция Храма Доброго Сердца.
— Ты врешь, — сказал Волшебник почти равнодушно. — Он был настолько развален и запущен, что без зодчего не обошлись бы, а во всем городе нет ни одного зодчего, который взялся бы его ремонтировать.
— Зодчий приехал из-за города.
— Уж не сам Гор ли? Нет. Гор сидит себе в Кникиче. Соломинку жует. Кто же? Я его знаю?
Базилиус указал кивком на Бранта. Волшебник побледнел.
— То есть как! — сказал он. — Вот этот? Который пришел меня шантажировать? Этот сопляк?
Базилиус улыбнулся.
— Ты не можешь его убить, — сказал он. — Он абсолютно беззащитен, но ты, именно ты, убить его не можешь.
Волшебник вперил гневный взгляд в Бранта. У Бранта слегка закружилась голова.
— Не могу, — сказал Волшебник через некоторое время. — Придется его отпустить. Правда, можно было бы просто ткнуть его кинжалом. Как люди делают.
— Именно поэтому я здесь, — сказал Базилиус. — Чтобы этого не допустить.
— Здесь, здесь… — пробормотал Волшебник. — В какой же ты нынче ипостаси? Ты нынче все еще Васенька?
— Нет. Я нынче Базилиус.
Помолчали.
— Ладно, — сказал Волшебник. — Бери его себе. Не жалко.
— Ты еще не исполнил его просьбу.
— И не собираюсь.
Базилиус повел рукой, и кольца, приковывавшие Бранта к стене, исчезли. Брант упал на одно колено и с трудом поднялся.
— Пойдем со мной, — сказал Базилиус. — Вы оба.
Они молча пересекли залу и вышли в следующую через проем. По центру залы стоял огромный сундук из хорошего дерева, с обивкой. Базилиус подошел к нему и откинул крышку. Волшебник в два прыжка оказался рядом.
— Триста тысяч, — сказал Базилиус.
Глаза Волшебника вспыхнули. Он погрузил руки в золото и на некоторое время застыл в этом положении.
— Без обману, — сказал он наконец. — Триста тысяч.
— С одним условием, — сказал Базилиус. — Фалкон об этом ничего знать не должен.
Некоторое время Волшебник боролся с искушением.
— Я согласен, — сказал он.
В своем кабинете в верхней башне Замка Волшебник долго открывал какие-то шкатулки, сверялся с записями, кряхтел и сожалел, но в конце концов насыпал на блюдо бурого порошку и бросил сверху прозрачный кубик.
— А… Эта… — сказал Брант. — Эти кубики заряжаются на пять или шесть использований, а потом чего?
Волшебник и Базилиус переглянулись.
— Прыткий малый, — сказал Волшебник. — Не волнуйся. Селезенку береги.
Брант посмотрел на Базилиуса.
— Кубики — просто символ, — сказал тот. — Вход в систему. Как расположение звезд и планет в астрологии. Заклятие уже снято.
— Надолго?
— Навсегда.
— А Фалкон не знает?
— Нет. — Базилиус положил руку на плечо Волшебника. — Вот что, — сказал он. — Парню нужно выспаться. Дай-ка ему ключ от какой-нибудь спальни.
— Все ключи потеряны, — заявил Волшебник.
— Скряга, — заметил Базилиус. — Пойдемте, Брант.
Недалеко от Замка обнаружилось нечто вроде поселения, перевалочного пункта для контрабандистов. Были там и таверны. Население состояло из людей вперемешку с эльфами и ничему не удивлялось. Брант все пощупывал в кармане кожаный мешок с кубиком. Символ или нет, а как-то надежнее иметь его при себе. Заснул он сразу.
Утром Базилиус зашел в комнату Бранта с подносом, на котором стояли две кособокие кружки с тчаем.
— Сначала нас было двое, — рассказывал он, пока Брант, сидя на постели, прихлебывал тчай. — Но по Инструкциям требовался еще один, все равно кто, обыкновенный смертный вполне подходил. Мы даже решили, что смертный лучше, ибо не будет же он нам противоречить. Власть следовало поделить на три части. Волшебник взял себе власть над душами, что, как он сейчас понимает, было с его стороны величайшей глупостью, ибо только Создатель может действительно владеть чьей-то душой. Остальные могут использовать душу, наставлять душу, покупать и обменивать души, но о перманентном владении речи, естественно, нет. Я взял себе власть над умами, что тоже было глупостью, но кто ж тогда об этом задумывался! А смертный взял власть над сердцами — и оказался умнее нас обоих. Мы долго разбирались в Инструкциях.
— Опять Инструкции? — недовольно спросил Брант. — Кто же их все-таки составляет?
Базилиус быстро подошел к окну. Подобие тревоги отразилось на его обычно бесстрастном лице. Ага, подумал Брант. Лицо Васеньки — подвижное, бесконтрольное, верный признак дурных манер. Лицо Базилиуса — строгое, бесстрастное.
— Брант, поставьте кружку и подойдите к окну, если вас не затруднит, — сказал Базилиус.
Брант так и сделал. Из окна был виден Замок во всей своей строгой алгебраической скучной красе. Стая неприятных летающих существ с перепончатыми крыльями, огромными клювами и двойными змеевидными хвостами кругами спускалась к Замку.
