"Новый Михаил-Империя Единства". Компиляцияя. Книги 1-17 (СИ) - Марков-Бабкин Владимир (бесплатные версии книг .TXT, .FB2) 📗
– Поясните свою мысль, – поощрил я его к продолжению.
– Журналист, газетчик, писатель и издатель по роду своей деятельности должен глубже понимать происходящее вокруг, ощущать, что называется, исторический момент, острее воспринимать окружающую действительность. Понятно, что я высказываю сейчас сугубо свое мироощущение, предельно субъективное, но раз уж вы меня спросили, то позволю себе высказать свое личное мнение государю императору, ибо, быть может, такой возможности мне больше не представится. Итак, как мне видится, мы все стоим на пороге грандиозных потрясений и преобразований. Я не имею понятия, сохранится ли в России монархия, будет ли республика или диктатура, а может, возникнет что-то еще. Россия полна людьми, которым кажется, что они знают лучше всех, как правильно поступить, куда вести страну и общество, как осчастливить народ и как народ этот должен жить, по их мнению. Беда лишь в том, что таких вот знающих слишком много для того, чтобы Россия выдержала все эксперименты над собой. Да и сам народ не знает точно, чего он хочет, если, конечно, не считать примитивных желаний типа всем все поровну, забрать всю землю, всем раздать и в город ничего не давать, «ибо неча».
Он промочил горло чаем, я же молча слушал и не пытался перебить. Мне было интересно узнать мнение человека, который не обязан мне говорить учтивые и льстивые слова. Да и из своей прошлой жизни я знал о том, сколь много могут знать и видеть руководители больших СМИ, а издатель самых больших в двух столицах вечерних газет, выпускавший «Время», «Вечернее время», «Новое время», справочники «Весь Петроград», «Вся Москва», англо-русский промышленный журнал «The Russko-Britanskoie Vremia» и спортивный журнал «Конский спорт» (а тогда это было вровень с эксклюзивными спорткарами нашего времени), имевший пятьсот точек продажи на железных дорогах империи, владевший доходными домами, книжными магазинами, печатной и бумажной фабриками, был как раз руководителем такого масштаба. В то же самое время господин Суворин, в сравнении с людьми, окружавшими императора, был человеком маленьким, а как сказал кто-то по этому поводу: «Маленький человек всегда знает, кто съел мясо. Но кто спросит об этом у маленького человека?» А я вот спрошу. И буду слушать.
– Государь, вам было суждено принять престол в такой исключительный исторический момент, в который решается вопрос о самом существовании России. Не мне судить о силах, которые возложили корону на вашу голову, равно как и не мне давать оценку этому факту. Но раз этот факт имеет место, значит, монархии в России дан еще один шанс. Используйте его, опираясь лишь на свое собственное видение, поскольку шанс дан именно вам. И кто знает, может, у вас и получится создать новую Россию…
Мы помолчали. Суворин явно сказал все, что хотел, возможно, даже больше, чем собирался, а я же обдумывал сказанное им. Наконец я заговорил.
– Мы слышим сейчас звуки, при которых рождается новая Россия. Наша будущая держава рождается в муках войны, смуты и революции. Но что есть революция? Омоложение и перерождение или слом всего до основания и попытка строить новое на пепелище старого? Можем ли мы допустить сожжение старого корабля в открытом море, да еще и во время ужасающего шторма, только потому, что мы надеемся когда-то построить на пепелище старого корабля новый корабль, который, возможно, будет лучше прежнего? А сколько членов экипажа и пассажиров сгорит в этом пожаре? Сколько сумеет спастись на утлых челнах или обломках корабля и будет потом скитаться на чужбине, вспоминая тот старый корабль, который вместо ремонта был сожжен при нашем попустительстве и благодаря нашему скудоумию?
Сделав паузу, я через некоторое время продолжил, взвешивая слова:
– Знаете, Борис Алексеевич, вы сейчас точно подметили суть вопроса. Именно мне милостью или проклятием Провидения дан шанс твердой рукой провести корабль под названием Россия через бурные воды и мимо острых рифов. Шанс довести корабль в тихую гавань, поставить в сухой док и дать ему капитальный ремонт. И я не оставлю капитанский мостик в этот суровый час, и не только потому, что вокруг бушует шторм и сверкают молнии, но и потому, что у подножия капитанского мостика идет драка тех дураков, которые считают, что знают, как лучше строить новый корабль, усиленно поджигая при этом старый. Если я уступлю мостик этим дуракам, они продолжат свою драку уже на мостике и всенеприменнейше или сожгут, или утопят корабль, что суть одно и то же. Скажу больше, я не только не допущу их к штурвалу, но и сделаю все для прекращения бунта на корабле, даже если мне придется для этого развесить на реях всех тех, кто отказывается выполнять приказы капитана в открытом море.
Усмехаюсь.
– Да, кстати, я тоже мечтаю вместо старого обветшалого корыта бороздить морские просторы на прекрасном, мощном и красивом корабле. Да, я тоже считаю, что корабль нынешний устарел во всех смыслах, требует самого что ни на есть капитального ремонта и коренной модернизации. Но для этого мне и команде нужно для начала потушить пожар, разожженный дураками, восстановить управление кораблем, затем уж дойти до той самой тихой гавани и бросить там якорь.
Жестко завершаю:
– Россия находится в войне. Россия охвачена революцией. Россия теряет управление и несется к гибели. Мы должны мобилизовать все силы, устранить все мешающее нам и спасти империю. Нам нужен новый общественный договор, гарантом которого станет император. А для этого мне нужны вы, Борис Алексеевич!
Суворин осторожно спросил:
– Ваше императорское величество, я не генерал, у меня нет тысяч солдат для подавления бунта на корабле. Я простой издатель. Чего вы желаете от меня?
Качаю головой и, глядя ему в глаза, говорю:
– У вас есть то, чего нет у моих генералов. У вас есть опыт общения с обществом посредством ваших газет. Тысячи ваших ежедневных печатных листков и есть ваша армия. Но предвосхищая ваш следующий вопрос, я сразу скажу – нет, ваши газеты мне не нужны, я не стану влиять на их редакционную политику. Мне нужны лично вы и ваш опыт. У меня есть для вас работа. Я желаю создать новое официальное информационное агентство России, преобразовав старое Петроградское телеграфное агентство в новое Российское телеграфное агентство – РОСТА, а вам я предлагаю пост директора этого агентства. Вы будете представлять официальную позицию России перед внутренней и заграничной прессой, а также перед иностранными телеграфными агентствами. Более того, тысячи, десятки тысяч тиражируемых через трафарет и размещаемых в витринах «Окон РОСТА», сотни передвижных кинопроекторов и множество других вариантов будут формировать общественное мнение, информировать десятки миллионов не читающих прессу российских подданных о том, что происходит в России и мире, о том, какова позиция правительства, и о том, что говорит император.
Глава VI
Полуденный моветон
6 марта (19 марта) 1917 года.
Утро
Одинокая фигура темным пятном выделялась на огромной заснеженной площади. Сильный ветер развевал полу шинели и заставлял идущего человека морщиться и прикрывать лицо от острой снежной крупы. Мощный ледяной поток воздуха словно пытался заставить идущего изменить свое намерение, изменить решение, которое и так далось ему таким трудом и такой большой ценой.
Но человек шел. Шел и чувствовал обращенные на него взгляды сотен глаз и направленные на него десятки стволов. Шел и ждал пулю, которая могла прилететь и спереди, и сзади, и слева, и справа. Лишь хмурое мартовское небо не грозило ему ничем, кроме снежной крупы да ветра, пронизывающего шинель насквозь.
Правильно ли он поступил сейчас? Правильно ли он поступил ранее? Думал ли он в этот момент об этом? О том, что, быть может, его решение творит сейчас историю? Или мысли его были заняты совсем другим? Предстоящим разговором? Аргументами? Напишет ли идущий человек впоследствии мемуары и расскажет ли в них о том, что было в душе его в тот момент, посреди огромной заснеженной площади, под прищуром целящихся в него глаз?
