Бывших не бывает - Красницкий Евгений Сергеевич (книги бесплатно полные версии txt, fb2) 📗
– Выкладывай уже, льстец! – рассмеялся отставной хилиарх.
«Прости меня, Господи, но если этот засранец не предложит совсем уж непотребного, я соглашусь! Ни разу не видел хорошо битого жизнью мужика, на четвёртом десятке лет так стремящегося под венец!»
– Значит, так, отче, – принялся излагать свой план плотницкий старшина, – на Святках, как ты Корнея с Листвяной венчать будешь, мы с Серафимом возле церкви околачиваться станем. Хлебнём, конечно, малость – для запаху. Как только колокол в честь молодых зазвонит, я сделаю вид, что ноженьки меня не держут, а Серафим меня на плечо взденет и возле паперти встанет, так чтобы Корней с молодой женой мимо никак не прошёл. В это поверят – Серафим на хмель меня крепче. Тут Корней выйдет и меня увидит на Серафиме-то…
– Ну и я чего-нибудь скажу про свадьбу, – встрял в разговор Бурей. – Хоть Корнея поздравлю. А он, какой бы ни был – ничего не забывает. И того, что Кондрат с ним в один день венчаться должен – тоже. А мы ещё и напомним.
– А тут я спьяну и с плеча на Алёну боярину-то и нажалуюсь, – хохотнул Сучок. – Жааалостливааа… Не стерпит Корней.
– Это как пить дать! – кивнул Бурей. – Корней сватом сам был. Это для него поношение. А он, ежели кто против него попрёт, жопу тому на коловрат порвёт. Так что пригонит Алёну в церковь, хучь лаской, хучь таской. Ну разве что Кондрату от избытка чувств в морду даст.
– А мне ради хорошего дела не жалко! – ухмыльнулся плотницкий старшина.
Священник несколько минут сидел в полном обалдении.
«О Аристофан! Зачем ты умер?! Сюжет достоин твоего гения! Но каковы хитрожопые засранцы…»
Наконец отставной хилиарх собрался с силами.
– Благославляю! И помогу. Но чтобы в сочельник на всенощной у причастия были все трое!
Сучок и Бурей синхронно выдохнули и, посидев для приличия ещё малое время за ничего не значащим разговором, принялись прощаться. Уже в дверях отец Меркурий вдруг спросил:
– А венцы-то над брачующимися кто держать будет?
– Над Кондратом я, – солидно прогудел Бурей. – А над Алёной Варька Чумиха. Самолично договариваться ходил. Чума, как услыхал, с лавки от хохота сверзился, а когда проржался, то Варьке строго-настрого велел помочь. А она и сама рада – харей расплылась, что твой блин масляный!
– Да у неё ж язык что помело! – священник в изумлении развёл руками.
– Плохо ты наших баб ещё знаешь, – подмигнул в ответ Бурей и выдал одну из самых зверских своих улыбок. – Чтобы Алёну эдак выставить, Варька и под кнутом молчать будет!
Проводив гостей, отставной хилиарх рухнул на свою лежанку и принялся совершенно недостойно ржать. Правда, для уменьшения громкости, он засунул в рот угол набитого сеном тюфяка.
Отец Меркурий вышел с Лисовинова подворья в приподнятом настроении. Было с чего. Искалеченные в пинском походе отроки, хоть и медленно, но возвращались к жизни. Пример безногого священника и искусство Настёны делали своё дело. В парнях медленно, нехотя, но просыпалось желание жить. Они потихоньку начинали смиряться со своим увечьем и понимать, что жизнь не кончилась.
Лекарка и священник трудились ради этого не покладая рук, но перелом наступил после визитов к раненым наставника Филимона и, как ни удивительно, Сучка. Вот уж кого отставной хилиарх не ожидал увидеть у увечных мальчишек.
Что сказал парням отставной полусотник, отец Меркурий так и не дознался, а на прямой вопрос получил ответ: «Да то же самое, что и ты, только меня они знают, а тебя пока не очень». Вот только с этого дня увечные отроки начали очень внимательно слушать рассказы священника о том, какие пути может открыть перед человеком учение.
А вот Сучок таиться не стал. Собственно, его речь, щедро сдобренную скарбезными шутками, похабными образами и примерами из собственной жизни, слышала половина Лисовиновой усадьбы. А ещё плотницкий старшина устроил урок резьбы по дереву, на который приволок с собой своего племянника Швырка, да не одного, а с резной шкатулкой из берёзового капа и с инструментами. Священник застал самый конец урока, когда плотницкий старшина, потрясая то шкатулкой, то племянником, объяснял увечным отрокам, что если уж Швырок, что ещё недавно пень пнём был, в мастера вырос и эдакую красоту делать выучился, то дела в жизни себе не найдёт только лентяй и на голову слабый, а таковых в этой горнице Кондратий Сучок не наблюдает.
Захаживали к раненым и десятник Егор, и его люди, навещал воевода, забегали проведать отроки Младшей стражи, сопровождавшие воспитанниц боярыни Анны во время поездок в церковь. И сами девки заходили. Всё это, как капля камень, потихоньку точило смертную тоску мальчишек, оставшихся калеками до того, как пух на их щеках сменился волосом. И уж совсем парни оттаяли, когда их навестил боярич Михаил.
«Бог мой! Ведь они ждали его, как солнца!
Юный сотник одним своим появлением придал мальчишкам уверенности. Они верят ему, как пророку. И поднадзорный действительно ведёт их за собой. И держит слово.
Оказывается, обезножевший Трифон из рабов. И семья его в рабстве. Была. Михаил привёл их уже свободными людьми.
А Трифон потом спросил у меня, что может и на что годен в жизни книжник! Он захотел кем-то стать, начал строить планы на будущее! Это, конечно, не лечение наложением рук, но явление одной природы. Я бы назвал то, что сделал Михаил, наложением ума… или духа вождя, если угодно. Как и дед, Михаил ведёт за собой, а не гонит перед собой, а это дорогого стоит. И ведь нечто подобное ты, Макарий, не только видел, но и ощущал на себе. Базилевс Алексий делал так же – был отцом солдатам и по велению сердца, и по холодному расчёту. Мы всё понимали, но верили в него. Вот и в этого верят…
А почему?
Sacrum – священное право повелевать, даруемое кровью или Божьим соизволением – или умение смущать разум, соблазнять, даваемое отцом лжи? Опять вопросы без ответов. И то, что поднадзорный действует на благо людям, ничего не доказывает. Ведь это его люди, его орудия для изменения мира. Падший тоже сперва заботится о своих орудиях…
Что поможет однозначно ответить на главный вопрос? Что? Или кто?
Вот тут приподнятое настроение священника и покинуло. И потому, едва добравшись домой, отец Меркурий отправился в церковь. На доклад верховному командованию, как он с некоторых пор начал называть свои беседы с Создателем о юном сотнике Михаиле.
Когда этот термин впервые родился в голове, отставной хилиарх несколько испугался – определение опасно граничило с богохульством и отчётливо отдавало гордыней. Но потом старый воин поразмыслил и понял, что, пожалуй, греха в этом нет, а вот рациональное зерно, наоборот, имеется: уж очень сильно положение отца Меркурия походило на положение лазутчика во вражеском стане. Священник в Ратном был один, права на ошибку не имел и уповать мог только на Бога. А если каждый священник есть воин Христов, то сам Создатель, как ни крути, получается верховный главнокомандующий.
Вот и докладывал отставной хилиарх образу Христа Пантократора, как некогда своему друнгарию.
Образ, надо сказать, для этой цели подходил как нельзя лучше. По приданию, эту икону дал первому ратнинскому сотнику сам великий князь Ярослав Мудрый. Строгий, суровый лик, багряные одежды базилевса, венец и меч в руках. «Не мир вам принёс я, но меч! И вы, воины, и есть тот меч – помните об этом!» Ничего не скажешь – умён был князь Ярослав, знал, что и кому подарить, а ещё лучше знал, кем и как распорядиться. Ну так кого попало Мудрым не назовут.
Сегодня Верховный сдержанно гневался на своего хилиарха. И без того суровый взгляд образа налился свинцом, меж бровей пролегла гневная складка. Священник почти наяву слышал слова полные удивления и разочарования: «И это говорит заслуженный хилиарх? Что значит «с одной стороны», «с другой стороны», «сомнения», «решения принять невозможно», «разъясни и наставь»? Ты старый солдат или круглозадый напомаженный и надушенный палатийский недоносок? Не знаешь – узнай, не понимаешь – пойми, не понял – разберись! Было бы просто – тебя бы тут не было! Я тебя послал не вино хлестать, а дело делать. Вот и делай. Исполнять!»
