Тень (СИ) - Номен Квинтус (книга регистрации txt, fb2) 📗
— Это какой же от тебя вред-то? — недоверчиво хмыкнул Семенов.
— Развлечения мои очень дорого обходятся, а эти денежки можно на более нужные вещи потратить. Вон, например, в Гомеле завод по выпуску картофелеуборочных машин строится. Строится, но медленно, потому что средств не хватает. А картошку в полях люди лопатами копают и в это время не делают какую-то другую нужную работу.
— Ты все о картошке…
— Да. На поляне возле лаборатории сколько картошки собрали? Вся общага до следующего лета будет сытой и довольной! А сытый студент учится гораздо лучше, чем студент голодный, это я вам как врач говорю.
— Глядя на тебя этого не скажешь. Выглядишь, как жертва концлагеря. Ты бы о своем питании подумала, денег-то должно тебе хватать на полноценное питание, а ты…
— А я полноценно и питаюсь.
— Не похоже: за год небось ни на килограмм не поправилась…
— А это я специально: маленькой тушке меньше еды нужно. Сейчас с продуктами сложно, но мне хватает, а как будут полные магазины всякого вкусного, тут я расти и начну. Я уже прикинула: рост мне нужен где-то метр семьдесят три, вес шестьдесят два. Как раз к окончанию университета а так и сделаю.
— Обещаешь?
— Нет, просто информирую. Я, как врач, себе программу развития организма наметила и ее выполню.
— Ладно, тогда у меня еще вопрос к тебе будет. Послушай, как врач ты наш, там отдельные товарищи хотели лекции твои послушать по поводу этих самых полупроводников дырчатых. Между прочим, настаивают на открытии отдельного института… учебного и исследовательского. А я предложил создать не факультет, а пока кафедру физхимии в Московском механическом институте. Пойдешь ко мне туда?
— Нет, я продолжу с органической химией возиться. Есть некоторые идеи по поводу синтеза лекарств…
— Вот не пойму я: как это ты так шустро скачешь от катализаторов к лекарствам?
— Вы просто не врач. Вся жизнь на земле — это продукт каталитических преобразований органических веществ. То есть в какой-то степени всего лишь физика — поскольку химия — это тоже физика, просто недостаточно еще классифицированная. Нефтяной катализ, или катализ полимеров — это самые примитивные, что ли, каталитические процессы. Примитивные потому, что работа идет с простыми веществами. А лекарства… это тоже катализаторы, и если представить, какие реакции в организме нужно ускорить, а какие замедлить… просто там очень много очень разных и очень сложных веществ, трудно заранее вычислить, какие катализаторы подойдут — но если речь идет об одном процессе, типа заражения микробом конкретным, то можно разработку упростить. Не совсем, конечно, еще требуется просчитать всякие побочные реакции — но это-то и интересно!
— А какого микроба ты сейчас гнобить собралась?
— Николай Нилович говорил, что с голодухи туберкулез активизируется, а это нехорошо. Но я этого микроба уже рассмотрела, попробовала — и мне кажется, что теперь знаю как его победить. То есть уже точно знаю, осталось лишь придумать, как при этом человека не угробить…
Иван Александрович Серов, получив очередной орден Ленина, специально заехал к Ватутину с бутылкой коньяка. Орден ему дали за то, что гражданская администрация так наладила работу верфей в Щтеттине, что к осени почти полторы сотни сейнеров вышли на Балтику ловить рыбу. А вот в Данциге, хотя там верфи и побольше были, едва семьдесят корабликов построить успели. А к Ватутину Иван Александрович поехал с благодарностью из-за того, что маршал как-то смог убедить Сталина полякам ни Пруссию, ни несколько областей Германии не передавать. Конечно, аргумент у него был весомый: на стороне Гитлера поляков воевало даже больше, чем на стороне Советского Союза — однако как он смог так повернуть вопрос сугубо политический, оставалось загадкой. Но ведь смог же!
А сейчас у заместителя Ватутина «по гражданским делам» дел этих стало слишком много, но Ивана Александровича работа никогда не пугала. А с немцами и работать было как-то приятнее. Поначалу товарищ Серов периодически из себя выходил, когда немцы отказывались какую-то работу выполнить — а теперь привык, что они сначала тщательно подсчитывают, за какой срок и какими силами работу сделать можно — но вот потом они ее в этот срок и этими же силами выполняли. И раз они сказали, что новые станки будут поставлены в конце февраля, то единственное, о чем ему следовало позаботиться — так это о том, чтобы к названной дате на путях уже стояли вагоны, в которых эти станки повезут.
А еще ему теперь нравилась обстоятельность немецких инженеров и их ответственность, что ли, за выполняемую работу. Когда он привез на завод в Данциге заказ на станки для Липецкого завода, Федор Бреннер — главный инженер — спросил:
— Вы строите завод по производству моторов? Можно посмотреть на чертежи этого мотора? Мы сделаем станки более специализированные, но ваши рабочие с теми же затратами смогут моторов выпускать в полтора раза больше.
А получив чертежи новенького Д-35, прокомментировал:
— Очень хороший мотор. Мы можем сделать очень хорошие станки, на которых вы будете выпускать моторов не в полтора, а в два раза больше, но это будет на треть дороже. Вы согласны? А еще я хотел бы получить лицензию на этот мотор для Германии…
Отказываться Иван Александрович не стал, ведь германский завод все равно денег получал лишь на зарплату рабочим, а «цена станков» учитывалась лишь в сумме начисленных репараций. Что же до лицензии — так будет вообще неплохо, если германские запчасти к советским тракторам подойдут. Теперь Липецкий тракторный действительно стал тракторов выдавать заметно больше плана, так что он вообще написал представление на Бреннера к ордену «Знак почета». А с новым заказом для тракторного завода уже в Минске он вообще решил немца в Белоруссию свозить: вдруг и там получится плановые задания перекрыть вдвое…
Георгий Николаевич Пальцев в преддверии Нового года тоже провел совещание, на этот раз совещание партактива области. И вопрос он на рассмотрение поставил очень непростой:
— Товарищи, тут одна юная особа предложила нам кое-что для народа сделать…
— Если вы о Серовой, то просто скажите, что нам делать надо, а на обсуждение вопрос можно и не ставить, — высказался кто-то и районных секретарей.
— Придется ставить. Татьяна Васильевна сказала нам именно подумать, и подумать вот о чем. У нас в стране, как все вы прекрасно знаете, огромные людские потери, причем наибольшие потери среди взрослых мужчин. Тысячи, миллионы женщин по всей стране остались без мужей, без кормильцев их семей…
— Георгий Николаевич, — заметил Савелий Федорович, — давай по конкретике.
— В общем, она предложила, чтобы мы матерям-одиночкам в приоритетном порядке предоставляли жилье — это тем, кто в городах, или, если мать в селе живет, ремонт домов делали качественный… то есть она сказала, что просто новые дома чтобы мы таким женщинам строили. А еще за счет области детей, без отца родившихся, до двенадцати лет одевали-обували и кормили.
— Это что, Татьяна Васильевна рожать, что ли, собирается?
— А промолчать, чтобы дураком не выглядеть, никак нельзя было? Она себе не то что дом — дворец выстроить может, и пару соседних деревень кормить и одевать, чтобы за ее дворцом те ухаживали. Но я продолжу? Средства для этого она предлагает брать из выручки, которую область получить сможет, продавая продукцию наших артелей в других областях. Я тут прикинул: если мы огурцы из Ковровской теплицы только в Москве продавать будем, то всех одиноких женщин района обеспечим не хуже королевен каких. А по другим районам…
— А пусть в каждом районе подумают, что они в такой котел дать смогут, причем не только вот прям сейчас, а с расчетом на новые артели, — заметил кто-то. — У артельщиков сейчас отдельная кубышка вроде уже собирается на создание новых артелей, с ними поговорить можно… нужно. А так — идея неплохая, и бабам оно с детьми полегче будет, и стране в людях прибыток. Белоснежка — она далеко вперед смотрит, думает, как державе утраты компенсировать. А со строительством — это мы и сами справимся, есть где, есть кому и есть из чего строить. А как насчет стекла? Я думаю, что огурцы с помидорами не только в Москве людям понравятся…
