Против течения (СИ) - Рогов Борис Григорьевич (онлайн книга без .TXT) 📗
— Наташ, крепче рулетку держи! — Кричит Серёга, прижимая пластиковый корпус к полу. — Диктуй, я записываю.
— Три сорок пять.
— Ты не в метрах считай! В миллиметрах сразу говори, а то потом замучаемся цепочки сводить.
— Как скажете, сэр. Три тысячи четыреста пятьдесят три.
— Вот! Теперь правильно.
Такая перекличка слышится со всех углов обмеряемого домика.
Бедные хозяева домика не знали, куды бечь от бригады лихих обмерщиков, которые как стая ворон налетела на их жилище, и бегает с рулетками, блокнотами и карандашами по всем углам. Им напели, что как только будет сделан проект реставрации, и его утвердят в горисполкоме, так им сразу квартиру дадут, такую же по метражу. Ради этого люди готовы потерпеть не только студентов, но, наверное, даже каких-нибудь инопланетян с их боевыми треножниками.
Иногда я подменяю Самаровича, который время от времени берётся за аппарат, чтобы зафиксировать не только сам объект, но и нашу бригаду в трудовом порыве. Это он правильно придумал, потом из этих фотографий можно будет сделать и фотоиллюстрации для отчёта, и репортаж для газет.
— Паш, ты до конца практики сможешь что-нибудь напечатать?
— Я, нет! Ты, думаешь, я Геракла какая? Нет, я простой бедный студент и не хочу надрываться. Поэтому вся обработка — только дома, когда вернёмся.
К пятнице с обмерами покончено. Результат — огромная куча почеркушек, разобраться в которой, казалось, не было ни какой возможности. Тем не менее, в субботу мы приступили к вычерчиванию. Посовещавшись, решили сдать зачёт пораньше, чтобы быстрее сорваться на каникулы.
Чертить в кабинетах «Томскреставрации», где кроме канцелярских столов других чертёжный инструментов не наблюдалось, было неудобно. Сколачивать подрамники ради недели работы тоже желания не было. Поэтому ограничились методом «на глазок». Получалось херовато. Если не сходились размерные цепочки несчастного домика, приходилось бежать на место и заново перемеривать Мы же верили, что наши чертежи могут пойти для реставрационных работ. Я, хоть и знал, что никуда эти обмеры не пойдут не хотел портить друзьям радость хорошо сделанной работы. Деньги выделенные на реставрацию Томска будут пущены на Олимпийские игры, после которых начнётся падение цен на нефть и политика жёсткой экономии на культуре в том числе.
…
— Почему бригада опаздывает к началу рабочего дня? уже десять часов утра, а вас ещё нет. — Встретил нас однажды в среду какой-то бородатый мужик в толстых очках.
— Мы вчера ушли отсюда в десятом часу. Нам так удобнее работать. А вы кто такой? — перешёл в наступление Серёга Павлов.
Мужик словно не слышит и продолжает начальственным тоном.
— Сегодня сюда собирается зайти сам Егор Кузьмич Лигачёв, знаете, кто это?
— Ну, насколько я помню, — я пытаюсь не уронить честь политически грамотного товарища — Лигачёв первый секретарь Томского обкома. Что ему тут надо? Тут же кроме студентов-практикантов нет никого.
Когда Егор Кузьмич придёт, мы не знаем но будьте на месте весь день. Его кабинет из вашего окна виден. Вы тут хотя бы порядок наведите, а то как в свинарнике… — последние слова мы слышим уже на лестнице. Непонятный бородач с топотом спускается по ступенькам.
— Интересно, — Инка Ромашкина, вступает в разговор, — эта шишка пешком придёт, или на лимузине с кортёжем прикатит?
— Как-то не солидно пешком. Наверное, на лимузине. — Рассуждает Павлов. — И с эскортом мотоциклистов.
Пахомова в это время стоит у окна и смотрит на площадь Ленина — огромное пустое пространство метров сто пятьдесят на сто пятьдесят. В лучах утреннего солнца она выглядит знойной пустыней, потому что на всем её протяжении нет ни клочка тени. Только газоны, заросшие чахлыми цветочками, простираются от одного края площади до другого.
— Тихо! — Наташка останавливает внезапно нашу болтовню, — смотрите! Вон, какая-то делегация по крыльцу спускается. Человек десять не меньше. Вдруг и правда, к нам. А ну-ка мальчики и девочки, давайте хотя бы видимость порядка создадим.
Как мы не старались, но вынести мусор из комнаты не успели. Павлов с охапкой бумаги, приготовившийся уже бежать по коридору, замер перед дверью, услышав топот ног на лестнице.
— Давай, всю эту фигню на шкаф запихаем. Никто ничего не заметит, — Борька Меньшиков подходит к делу творчески.
— А если всё это сверзится, прямо на бошки этих начальников? — задаёт вопрос Серёга, уминая расползающуюся кучу мусора.
— Значит такова судьба. Мы сделали всё, что смогли.
Только Павлов успевает спуститься со стула, как дверь распахивается и на пороге опять появляется мужик в бороде.
— Вот тут у нас работает бригада практикантов, которая занимается домом с мезонином. Это памятник деревянного зодчества в стиле классицизма. Адрес — Герцена, 31. — Бородатый жестом приглашает разношёрстную публику войти в нашу скромную обитель.
Первым порог переступает крепкий седой дядька в сером летнем костюме. Это и есть будущий автор антиалкогольной компании и второе лицо партии — Егор Лигачёв. За ним протискиваются остальные. У нас на столах, кроме раскиданных со вчерашнего вечера листков с кроками [163], ничего нет.
Лигачёв первым делом проходит к окну и, усмехнувшись, словно снайпер выбирающий позицию, оглядывает открывающуюся из окна перспективу площади. Потом как-будто возвращается к действительности.
— Значит, говорите, готовите к реставрации дом по Герцена… Хорошо. Давайте посмотрим. В какой стадии работа? — обращается он к бородатому.
— Пока только в самой первой. Студенты выполняют обмерные чертежи. Фиксируют, так сказать, существующее положение, — У мужика по лицу струится пот, а руки ни как не находят места.
— А что, в таком виде и будут выдаваться чертежи? Каляки-маляки какие-то, — один из сопровождающих чиновников брезгливо перебирает наши листочки, которые действительно после чердаков и подвалов выглядят не очень презентабельно.
— Нет, это только первоначальная информация, полученная нами непосредственно после измерений здания, — возмущается Павлов. — Мы к выходным закончим, вот тогда приходите. Всё вам покажем и расскажем.
Вся компания подходит к окну, подражая главе обкома, бросает взгляд на площадь и покидает комнату. Замыкает шествие сам Лигачёв.
Тут меня озаряет!
— Егор Кузьмич, можно вас на минутку?
— Только если действительно на минутку. — Шеф добродушен.
— Борис Рогов, Сибстрин. Я параллельно с учёбой работаю в газете «Дзержинский комсомолец». Знаю, что в сороковых вы работали в Дзержинском райкоме. Вас до сих пор там помнят. Может быть, вы найдёте минут пятнадцать для короткого интервью нашей газете? — Я выпаливаю этот экспромт и замираю в ожидании. Если откажется, то как мне его ещё достать?
— А почему бы и нет! — загорелся идеей глава области. — Помню я рабочую Дзержнку, боевые комсомольцы. Особенно чкаловцы, — представляете, каждый день по два самолёта Родине выдавали!
Небольшое интервью действительно не помешает. Завтра в двенадцать подходи к боковому крылечку сбоку здания. Назовёшь на вахте фамилию, получишь пропуск, поднимешься на второй этаж в приёмную. Думаю, что пятнадцать минут будет мало, но в полчаса должны уложиться. Только ты заранее вопросы подготовь. Хорошо бы их предварительно прочитать, но… А! Ладно, для молодёжной газеты пусть будет экспромт.
…
Я подготовил целый ворох вопросов. Среди безобидных вроде «какой город вам больше нравится Новосибирск или Томск?» я замаскировал вопрос, на которые не ожидаю ответа вообще, но который должен направить мысли этого действительно чиновника в нужном направлении. Ведь это в том числе и из-за ошибок Лигачёва перестройка приобрела столь катастрофический характер. Его мотивы близки и понятны, но ставку он сделал не на тех.
…
— Проходи, Егор Кузьмич тебя ждёт. — Секретарша указывает мне рукой на дверь, дежурно улыбнувшись.
